Белая кость, голубая кровь - Михаил Ежов

— Через некоторое время после выздоровления, — ответил я. — А про остальное сам не знаю. Он просто… обнаружился.

— Прости, но так не бывает. У всего есть причина. И я не верю, что ты не пытался её выяснить.

— А как я мог это сделать? Для этого пришлось бы кому-то рассказать. А я не хотел.

— Но мне-то ты мог сказать?

— Так ведь и вы не в курсе, из-за чего так бывает, — парировал я.

Шувалов нахмурился.

— В том-то и дело, что не бывает. Ладно, допустим, ты не знаешь, как это случилось. Скажи хотя бы, кто ещё в курсе.

Я развёл руками.

— Надеюсь, до сегодняшнего дня никто не был. А теперь все.

— И это очень плохо, — припечатал князь.

А то я не знаю! Но что сделано, то сделано. Тем не менее, я ответил:

— Не вижу трагедии. Ну, есть у меня второй Дар, и что? Разве существует закон, запрещающий это? Или разве с этим можно что-то поделать?

— Тут ты прав, конечно. Вот только люди… — Шувалов вдохнул. — Слишком уж ты выделяешься, Коля. И подобные вещи… людей настораживают.

— Ну, вроде, никто не начал меня чураться.

— Это пока. Все просто в шоке. А когда начнут задумываться, как и почему, ты почувствуешь, что отношение к тебе изменилось.

— Ну, пусть. Переживу.

Князь неодобрительно покачал головой.

— Нужно выяснить, как это произошло. Правда, не представляю, с чего начать.

— Я не подопытная крыса, Пётр Дмитриевич. И никаких опытов над собой ставить не позволю.

— Неужели тебе самому не интересно, почему ты настолько уникален?

— Интересно. Но, по-моему, куда важнее, что у меня есть этот Дар. Более того, я уверен, что очень многие захотят узнать, смогу ли я передать его потомкам.

Шувалов откинулся на спинку кресла.

— Да, так и будет, — проговорил он, помолчав. — Но найдутся и те, кто испугается этого. Потому что не будет знать причины твоего феномена.

— Большинству на это будет наплевать. Род с двумя наследными Дарами — разве это не мечта? Вам бы радоваться, Пётр Дмитриевич.

— Тому, что Скуратовы — часть моего клана?

— Именно.

— Я рад. Но что, если нужно не радоваться, а бить тревогу?

— Например, почему?

Шувалов развёл руками.

— Ты был мёртв, а затем воскрес с новым Даром. Тебя самого это совсем не настораживает?

Чёрт, а князь реально сообразительный мужик! Интересно, как далеко он зашёл в своих рассуждениях?

— К чему вы ведёте, Ваша Светлость?

— К тому, что есть вероятность, что ты не совсем тот, кем был до своей смерти.

— Клинической смерти, — вставил я.

— Называй, как хочешь. Ты был мёртв. Лейб-лекарь не мог ошибиться.

— Ну, такое случается.

— Слишком многое случается с тобой.

На этот раз руками развёл я.

— Даже не знаю, что на это ответить, Ваша Светлость.

— Вот и я в недоумении, Николай. Но, по-моему, ты слишком легкомысленно ко всему этому относишься.

— Не представляю, что могу сделать.

— Дать себя обследовать. Для начала.

— Кем?

— Надо подумать.

В этот момент раздался сигнал гонга, и мы отправились в столовую. Я ждал, что Шувалов захочет продолжить убеждать меня после ужина, но он не стал. Зато во время трапезы я несколько раз ловил на себе внимательные взгляды его супруги. Она-то слышала, как я бредил. Правда, расценила это по-своему. Но теперь княгиня могла сделать новые выводы. И меня это совсем не устраивало. Если же она поделится ими с мужем, то ситуация станет совсем неудобной. Может, самому с ней перемолвиться? Но это будет означать, что она права, а выдавать себя я не собираюсь. Эх, чёртов Голицын! Подложил, гад, свинью-таки!

С того ужина прошли несколько дней, и Шувалов делал вид, что разговора не было, однако я не сомневался, что мой новый Дар не выходит у него из головы.

А потом наступил день тезоименитства Её Величества, на которое я был приглашён. В качестве спутницы со мной ехала единственная официальная невеста — Каминская. Её мысль о том, что у меня два Дара, и оба могут стать наследными, невероятно будоражила. Ещё бы: девушка имела шанс стать родительницей уникальных детей! Если б она знала о вероятности, что у наших потомков будут три Дара, она бы, наверное, вообще с ума сошла. Но об этом я точно никому сообщать не собирался. Если люди узнают, что ассасин способен скрываться в тени, ко мне, и правда, начнут относиться с неприязнью. А главное — будут оставлять на ночь свет.

Мы с Каминской прибыли за десять минут до указанного в приглашении времени и некоторое время сидели в машине, чтобы не входить во дворец заранее: мой титул позволял являться ровно в назначенный срок, а то и на пару минут позже. Но этим я пользоваться не стал, чтобы не манкировать Мейнгардту. Как только маркиз прибыл со своими супругами и направился к крыльцу, мы тоже вышли из машины. Таким образом, вошли во дворец мы вместе.

И всё же, я заметил, что взгляды присутствующих обратились на меня, а не на него.

— Вы звезда вечера, — тихо сказал Мейнгардт, от которого это тоже не ускользнуло. — Наслаждайтесь, но будьте осторожны. Многие вас уже боятся.

С этими словами он отошёл, оставив нас с Каминской. К нам направились Павел с какой-то девушкой и Анна со своим спутником. Также я заметил Софию и Бестужеву. Валерия Голицына не было. Племянника Мейнгардта я тоже не заметил. Как и брата Каминской, который приглашение не получил. Зато присутствовали все бароны со своими жёнами и старшими детьми, так что толпа гостей являла собой просто калейдоскоп красок.

— Ты уже видел императрицу⁈ — шепнула подошедшая Анна. — Она в соседнем зале! Пойдёмте покажу! Говорят, она о тебе спрашивала, прикинь!

И Анна устремилась сквозь толпу, так что нам с Каминской не оставалось ничего, кроме как последовать за ней.

Императрица была в нежно-голубом платье с золотым шитьём. Её декольте украшало ожерелье из крупных сапфиров. Окружённая фрейлинами, она беседовала с несколькими дамами из высшего света, обмахиваясь веером. Его Величество находился неподалёку в обществе троих мужчин в строгих смокингах. Чуть дальше маячили телохранители, безуспешно старавшиеся казаться незаметными.

— Подойдём