Гангстер вольного города 2 - Дмитрий Парсиев

— Будет исполнено, — покорно кивнул армянин, щёлкнул пальцами и… Всё вернулось на круги своя.

Рудик спокойно пережевывал мясо, время от времени вахая от удовольствия, а я так и замер со стопкой в руке. Алкогольные пары как рукой сняло. Протрезвел вмиг, да ещё и в холодный пот прошибло.

Твою же мать! Это что же получается, у меня появился свой джин? Армянский джин? С какого такого хрена⁈

* * *

— Джины имеют свойство проявляться в самые неожиданные моменты, — девушка-дух, жительница Кодекса, хранившегося в моей сумке, забормотала сразу, как только я раскрыл книженцию. — Помнишь бутылёк, который уколол твою ногу через штанину?

Я, развалившись в своём кресле с жуткого похмелья, слабо кивнул, припоминая обследование первого тайника в доме моих родителей.

— Это экстракт духа. Когда он берет на пробу твою кровь, то смешивает её с тем содержимым внутри, которое невозможно открыть.

— Так, а что там за содержимое?

Девушка-дух замолкла, потому что в кабинет постучались. Я поднёс палец к губам, чтобы она не отвлекала, и произнёс:

— Войдите.

На пороге моего кабинета появились Кошечкин и Марьяна. Оба, очевидно, были недовольны тем, что после своего чудесного возвращения я только-только позвал их. Так себе обращение с бывшими заключёнными, и я прекрасно понимаю, как им неприятно.

— Вы уж не серчайте, — пробубнил я. — Ситуация такая сложилась…

— На что не серчать-то? На то, что ты, как освободился, не пошёл домой, где тебя ждали мы, а отправился пить с армяшками? — процедила сквозь зубы Марьяна. — Это свинство, Шаман!

— Они меня и спасли, между прочим — парировал я. — Отказываться не имел права. Да и вообще, ты кто такая, чтобы я перед тобой отчитывался.

Кошечкин, пусть и выглядел недовольным, явно был благодарен мне больше, чем воспитанница, а потому постарался сменить тему разговора.

— Владимир, а дальше-то что?

Я запнулся, мысленно послал Кита за стаканом минеральной воды и чем-нибудь от головы и пригласил Кошечкина сесть, перед этим предусмотрительно выставив Марьяну за дверь. Она, конечно, возмущалась, но слова «иди поиграй в куклы, пока взрослые дяди дела делают» настолько сбили её с толку, что этого хватило, чтобы закрыть дверь прямо перед её носом.

Запечатанный дух, что всё ещё была в комнате, кивнула мне, когда я вопросительно уставился на книгу. Пришлось закрыть фолиант и временно поставить наш с ней разговор на паузу. Снова тяжело вздохнув, поднял на Кошечкина глаза и спросил:

— Как дальше жить будешь, Вячеслав Васильевич?

Старик, которого я впервые полностью рассмотрел под нормальным освещением, вытянул перед собой руки, показывая перебинтованные культяпки, но так ничего и не ответил.

Он, конечно, и сам понимал, что ему нужно восстановление… причём долгое и полноценное. Но тут появлялась другая беда: Монеткин-то его мне отдал, но это не значит, что не захочет забрать его снова.

Типовой договор, который был составлен ещё при приёмке на работу двух офицеров в отставке, лёг на стол напротив старика. Кошечкин тут же замотал головой.

— Нет, я не буду больше работать в такой… обстановке.

— Будешь, — сухо произнёс я. — Ты мне обязан.

— То, что ты освободил меня от Кирилла Петровича, не означает, что я твоя верная шестёрка.

— Дело не в том, в каком ты статусе, — парировал я, кивнул Киту, который только-только зашёл в кабинет, отхлебнул шипучей жидкости и продолжил: — а в том, насколько правильный человек тобой руководит.

— Не вижу разницы между Монеткиным и тобой, — честно ответил Кошечкин.

— А она есть, — заулыбался я, чувствуя, как голову отпускает.

Вот что-что, а регенерация у этого юнца с новым «богом» в виде Койота — вещь занимательная и дельная. Ноги уже не болят, и за час я полностью реанимировал весь похмельный синдром, а сейчас так и вообще… полон сил и отваги. Ну и кто сказал, что такого волшебства не бывает⁈

— Монеткин — мелкий торгаш и мелкий бандит, — сухо резюмировал старикан. — Ты такой же, но молодой. Какая разница, кто из вас снова упрячет меня обратно в клетку.

— А зачем тебя там держать? — поднял одну бровь я. — Ты грамотный медвежатник. Вскрыть любой замок можешь… Дядь Слава, ты разве не соскучился по былым временам?

— Что ты можешь знать о былых временах, сопляк?

Я рассмеялся ему в лицо. О да…Откуда же мне знать…

— Начнём тогда с нуля, — я ещё раз улыбнулся и протянул руку. — Меня зовут Владимир Шаман. И я не мелкий торгаш или мелкий бандит. Я — гангстер вольного города.

Пока я говорил, Вячеслав Васильевич лишь покачивал головой, соглашаясь со всем тем, что я ему говорил.

Причём говорил я о тех вещах, которые он прекрасно знал, оттого и задел в душе старого медвежатника пару струн. И расположил к себе.

Всё-таки в моей бригаде, ещё в прошлой жизни, работали медвежатники со стажем, а со своим персоналом я всегда много общался.

Разумеется, не забыл в разговоре пройтись и по его будущему. В конце концов, кто будет ждать и лечить его руки? А уж тем более кто согласится отомстить бывшему работодателю за такие дела?

— Ты хочешь его смерти? — удивился он. — Но тебе-то это зачем?

— Дочку его я уже похоронил вместе с Пупкиным. Он, кстати, — я уселся за свой стол и положил подбородок на руки, — сейчас в плену и сегодня будет доставлен на мою фабрику, как и некоторые другие личности.

Дядя Слава улыбнулся, но никак это не прокомментировал.

— Монеткин с первого дня нашей работы решил записать меня в шестёрки к его дочери. Видать, думал, что совершает благое дело. Нет, конечно, я согласен, что мне не стоило идти у него на поводу, но именно это и стало моей реабилитацией.

— Реабилитацией чего?

— Памяти. Мне надо было вспомнить, кто я вообще такой. Мелкий бандит или всё-таки рыба покрупнее.

Кошечкин, опять же, улыбнулся, кивнул своим мыслям и принялся слушать дальше.

Всех своих планов насчёт Монеткина я, конечно же, не раскрывал. Зато полностью расположил к себе старика. Так он согласился поехать со мной на фабрику и поучаствовать в показательной порке Пупкина, а ещё сообщил, что очень хочет плюнуть в лицо Монеткину. О, в этом я отказывать ему не