Охота на Тигра книга первая КВЖД (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Событие пятьдесят девятое

В тёмном переулке:

- Эй, мужик, деньги гони!

- Нету.

- А если найду?

- Да не найдёшь ты ничего — я все деньги на пистолет потратил.

— Вань… — вывел Брехта из транса голос Васьки.

Иван Яковлевич мотнул головой. Там переваривалось то, что последние минут десять наговорил ему Пак. А может и не Пак? Да, точно не Пак, кто же скрывается под своей фамилией. Не спросил, как хоронить, что на табличке написать. Стоп. А как Куй-то зовут? Фамилия — Ли, а имя? Хван? Нет, как-то мягче. Вот черт! Опять стоп. А девушка знает, кто она? А своё имя? Ерунда всякая в голову лезла. Гораздо важнее, а что теперь ему делать? Как, мать её, скрывать эту принцессу? И сколько скрывать? Жениться на ней? А потом что — претендовать на трон Кореи. Там в прошлом будущем лет десять назад была шутка по телевизору, что её сестра, наверное, или какая племянница в США объявила себя главой императорского дома Кореи или Чосон. А может это она сама? А, нет. Слишком старая должна быть к тому времени. Столько не живут. Опять ерунда всякая в голову лезет. С какого Куй года, что сказал Бич? С 1915? Точно с 1915, то есть, ей идёт восемнадцатый год.

—Вань! — его тронули за плечо.

Васька стоял и плакал радом на коленях. Брехт его и не заметил.

—Проверил, — нужно возвращаться из страны грёз. Тут почти пятьдесят хунхузов. Вдруг, какой раненый или претворяется вообще, схватит винтовку и пальнёт в спину.

— Патроны кончились. Пришёл, у тебя взять. А тут… Что делать будем? — и слёзы растирает кулаком, царапая лоб Маузером.

—Держи. Что сказал, то и делать, — Брехт сунул руку в карман и вытащил пару снаряжённых обойм от Маузера. Блин, немцы вроде делали, а до магазинов додуматься не смогли, — Есть языки?

—Кто? — Васька прекратил реветь и, высунув язык, вставлял в пистолет обойму с патронами.

—Пленные, которых можно допросить?

—Нет. Двое были еле живые, я их добил. Вань, а что с девушкой делать?

—С какой девушкой? — Иван Яковлевич подумал, что китайчонок о Куй спрашивает.

—Тут одна забившись в хижине сидит. Красивая.

Мать же ж, твою же ж! Ох уж эти дети!

—Пусть сидит, её потом и расспросим о захоронке. Лопату или заступ не видел? — похоронить ведь надо.

—Нет. Пойду, поищу…

—Иди, проверяй хунхузов, а то ведь и, правда, получим пулю в спину, — остановил его порыв Иван Яковлевич.

—Пошёл, — Васька вставил обойму и вприпрыжку бросился к западной оконечности озера. Буквально через минуты загрохотали выстрелы и вернувшиеся к мирной жизни птицы бросились врассыпную, недовольно крича, на десятке птичьих языках. И не один ведь не похож на соловьиный. Сплошное карканье или гогот, но всё перебивает хохот чаек.

Брехт поднялся, посмотрел, взведён ли пистолет, передвинул на одиночную стрельбу переводчик огня и пошёл в противоположную от Васьки сторону, на восток. Решил сначала пожалеть патроны и проверять, убит или ранен хунхуз, тыкая остриём штыка, но первый же тыкнутый дёрнулся и Брехт, чуть не всадил себе пулю в ногу, с испугу нажав на спусковой крючок. Нет, такой футбол нам не нужен. Добил этого голозадого китайца, а в остальных уже стрелял метров с пяти. Патроны быстро кончились, и Иван Яковлевич, порывшись в кармане галифе, достал последнюю обойму, снаряжённую. Сколько же они тут положили? У Васьки три обоймы с теми, что он дал и у него две. Человек пятьдесят. Ну, да не человек. Это другие существа, человеки не могут отрезать маленькому мальчику голову, а потом играть ею в футбол. Другой вид. Параллельно просто развивался, вот и похожи внешне на людей. Как неандертальцы.

Прошёл Брехт до камышей и на двоих валяющихся полуголых китайцев патронов не хватило. Пришлось всё же воспользоваться штыком-кортиком. Но обошлось, никто больше не подскакивал. Все двадцать два проверенных получили пулю в голову или укол в основание черепа. Человек семь дёрнулись, но раз есть одна из наложниц Голодного Тигра, то языки больше не нужны. Нужна зачистка территории.

Отомстил, вот, вроде, убийцам жены и детей и ни грамму легче не стало. Вообще, ощущения, что разгрузил целый вагон с цементом и в грязи, ну, пыли цементной весь, и устал, как собака. А тут приходит бригадир и говорит, что не тот вагон разгрузил, нужно было соседний, а за этот не заплатят.

Прошёл Иван Яковлевич чуть дальше, там деревце на берегу росло, ракита, вроде, в темноте не понятно было, и там они Чубарого оставили в зарослях камыша. Казалось, ведь рядом с лагерем, а всё нет, да нет. Ага, вон серая морда торчит из камышей.

Бах.

Интермеццо тринадцатое

— Каждый раз, когда я смотрю на дедушкину саблю, у меня возникает желание воевать.

— Да?

— Но как только я увижу его деревянную ногу, мой пыл быстро остывает…

Веймин Сюнь почти дошёл до поворота. Он методично подходил и стрелял в затылок или лоб хунхузам, при этом, ни какой жалости к этим разбойникам не испытывая. Его родителей тоже убили во время войны такие вот бандиты, хоть и не назывались они рыжебородыми. Ни какой разницы. Одно дело война и совсем другое, когда грабят и убивают мирных крестьян.

Повезло, он подходил к одной из групп, вповалку лежащих почти голых хунхузов, когда один из них вдруг вскочил и схватил лежавшую рядом винтовку. Подходил бы Васька с другой стороны и между ними оказалось всего пару метров, а тут добрый десяток. Высокий довольно и тощий мужчина в коротких серых штанах, одним движение вскинул винтовку и нажал на спуск. Фьють. Пуля прошла прямо над ухом, даже горячим дыханием опалила. Хунхуз передёрнул затвор, у него, по-видимому, была не винтовка Arisaka Type 38, а Мосинка, которая гораздо тяжелей, и при передёргивании затвора ствол ушёл вниз и второй выстрел взбил фонтанчик земли прямо под ногами Васьки. Третий выстрел произвести этому тощему Веймин Сюнь не дал. Опешивший в первые секунды от такой прыти разбойника, Васька, наконец, опомнился и выстрелил, не целясь, от бедра в грудь хунхузу. Попал. Вскрикнув, длинный китаец выронил винтовку и повалился на трупы товарищей, с которых и вскочил несколько секунд назад. Васька прыгнул к нему и произвёл второй выстрел в голову. Фу, Ведь на волосок от смерти был. Осторожнее надо. Правы были Пак и Ваня. Хитрые эти рыжебородые. Второй уже претворяющийся ему попадается. Хорошо, первый лежал до последнего, на что-то надеясь. Так и умер с надеждой, только вскрикнув и дёрнувшись, когда смерть прилетела.

После этой группы было уже проще Ваське. Оставшиеся три лежащих на берегу тела были далеко друг от друга. Веймин Сюнь подходил метров на пять крадучись и, пригнувшись и тщательно прицелившись в голову давил на спусковой крючок. Патроны у него снова кончились, и Васька достал из кармана последнюю обойму. Перезарядил и проверил двух последних. Всё, берег с его стороны зачищен, и опасаться отсюда выстрела в спину больше не надо.

А что там с Ваней?

Бах. Это был совсем не выстрел из Маузера. У немецкого пистолета такой, звонкий, получается, а тут явно из винтовки стреляли, громче и глуше. И тут с той стороны послышался крик.

Просто кричали: «А-а-а». Не понять, то ли Ваня, то ли он кого ранил, так нет, у Брехта ведь Маузер, а стреляли из винтовки, значит, в него. И Васька, не разбирая дороги, побежал на звук. Далеко, как бы, не километр. Вай, да там же они красавца Чубарого оставили.

Выстрелов и криков больше не слышно было. Хотя, какие-то звуки с той стороны долетали. Металлические, похожие на те, что раздаются, когда кубанцы в тренировочных боях на саблях рубятся.

Добежав до зарослей тростника и камыша, Васька на мгновение остановился, и чтобы перевести дух, и чтобы прислушаться. Точно вон у того куста лиушу, как у русских, а вербы слышны звуки сабельного боя и там они привязали Чубарого. Проверив Маузер, Веймин Сюнь скользнул в заросли камыша. Стараясь, чтобы оказаться не с этой стороны боя, а чуть севернее. Звон и скрежет клинков был всё ближе и Васька, сделав пару последних шагов, вышел на небольшую полянку рядом с кустом вербы. Там не на саблях дрались, а на штыках от Арисаки. Они сабель гораздо короче, длина лезвия всего четыреста миллиметров. Потому противники не рубились ими, а кололи и отбивались от этих уколов. Оба были большие неумехи. Дёрнутся, изображая укол, и отпрыгивают назад. И всё время крутятся вокруг друг друга. Бились на кортиках или штыках Ваня и маленький китаец, не больше самого Васьки. Высокий, почти на голову выше соперника Брехт, и руки имел более длинные, а потому время от времени, видимо, доставал до китайца, так как на теле у того было полно крови. Однако мелкий хунхуз не сдавался и продолжал яростно обороняться.