Я стал деревенской ведьмой! - Павел Смолин

- Почему? - Спросила Аршисса, - В твоих историях императоры обычно мудры и благородны.

- Со времен объединительных войн никто ничего не менял, - Развел я руками, - Посмотри сама - стоило вылечить жалкий зуб, и все затрещало по швам. Выстроенная его предком система внешне работает, но если приглядеться - она же супер кривая! Нет развития, нет целей, по материку бродят толпы нищих вооруженных наемников, а армии... Ты же помнишь слова нашего "избранного"?

- "Мне платят - я воюю!" - Процитировала Аршисса.

- Да! Похоже, это просто механизм для утилизации избыточного населения. Став достаточно сильной, я либо сама, либо с твоей помощью, хорошенько зачищу друой материк, и народ можно будет переправлять туда.

- Но причем здесь Император? - Вернулась к основной теме дракоша.

- Вот видишь! - Хихикнул я и набил трубку заново.

Девочка здумалась и хлопнула ребром кулака по ладони:

- Поняла! Он - что-то вроде статуи самому себе!

- Умничка! - Похвалил ее я, - Император для нас бесполезен.

- А есть еще варианты?

- Конечно! - Кивнул я, - Примкнуть к Зассу IV и его мятежным баронам.

- Почему ты поморщилась? - Спросила девочка.

- Потому что гржданские войны не бывают короткими, и всегда оборачиваются миллионами смертей, - Пояснил я, - Как Святая, погружать Империю в смуту и кровопролитие я не хочу. Да, система не идеальна, но...

- Но мы встретили очень много людей, которым все нравится! - Перебила меня Аршисса.

- Да! - Кивнул я, - Это - на самом деле хороший, светлый мир, в котором жизнь относительно легка и беззаботна, - Подумав, добавил: - Если, конечно, не покидать защитный купол. Да, скучновато, но мы ведь не станем сидеть сложа руки. Лично у меня, например, есть несколько задумок, которые сделают жизнь Империи гораздо веселее.

- А почему ты все время повторяешь "этот мир"? Разве есть другие?

- Есть, - Кивнул я, - При гибели разумного его душа, если, конечно, рядом не оказалось подлого некроманта, способного душу удержать, очищается и отправляется в мир другой. Разумный свою прошлую жизнь не помнит, поэтому знают об этом факте немногие.

Дракоша задумалась и пообещала:

- Мне кажется, я понимаю, почему нельзя говорить об этом остальным.

- Как и ожидалось от дракона! - Потрепал девочку между рожек.

- Значит, все эти истории и песни - из твоего старого мира?

- Верно! - Кивнул я.

- Ты прибыла из поистине страшного места! - Поежилась Аршисса.

- Даже не представляешь насколько, - Грустно кивнул я и встрепенулся: - Как бы там ни было, это все в прошолом, и совсем никак не влияет на нашу нынешнюю жизнь. Мне по-прежнему больше всего нравится второй вариант. А тебе?

Дракоша глубоко задумалась.

- Ты говорила о «памяти предков»?

- Верно, - Кивнул я.

Что ж, это было ожидаемо, но не врать же мне Аршиссе? Девочка полыхнула решимостью в глазах:

- Если есть хоть малейшая возможность благодаря этому ритуалу узнать, где моя мама – я выбираю этот вариант!

Сердце сдавило от жалости – я уже догадываюсь, к чему все идет, но, увы, без этого – никак.

- Хорошо. Я обещала тебе, и от своих слов не отказываюсь. Кроме того – я давно мечтала полетать на могучем драконе!

Аршисса с улыбкой кивнула, я взял ее за руку и развеял щит, дав возможность терпеливо дожидающейся нас Иоланте спросить:

- Готовы?

- Готовы! – Одновременно кивнули мы.

- Снимай печать, - Добавил я.

Настоятельница сложила руки в сложном жесте, я ощутил дуновение святой маны – запомнил, усвоил! – и дракоша радостно засмеялась.

- Подождешь немного, ладно? – Попросил я ее.

- Подожду! – Кивнула она, и мы двинулись за Иолантой.

Проходя мимо озадаченной Маши, при помощи щита создал звуконепроницаемый коридор от моей голове к ее:

- Если земля начнет дрожать, постарайся увести как можно девочек на Запад. Проход будет свободен минуты три.

Проигнорировав ее испуганный взгляд, обошли школу слева и двинулись к каменной приземистой пристройке без окон. Дверь нам открыла мрачная послушница лет тридцати, посторонилась с поклоном, и по чудовищно длинной спиральной лестнице мы спустились в огромный каменный, освещенный кучей свечей, зал, в центре которого возвышался идеальной кубической формы черный обелиск, который вместо ожидаемого отражения свет поглощал. Супер священный, получается.

Иоланта одним повелительным взглядом удалила из помещения пару послушниц, и мы остались втроем. Аршисса судорожно сглотнула и поежилась, я взял ее за руку:

- Еще не поздно перейти к другому варианту.

Иоланта насторожилась.

- Нет! – Твердо покачала головой девочка, покрепче сжав мою руку: - Я готова!

Наставница едва заметно выдохнула и выдала инструкции:

- За руки вы уже взялись, поэтому нужно просто прикоснуться к Обелиску свободными руками.

- Долго? – Спросил я.

- Как получится, - Ушла она от ответа и пояснила в ответ на мой недоуменный взгляд: - В записях упоминаются только два ритуала. Первый занял несколько минут, второй – пару дней. Лично я надеюсь на первый вариант.

Сделав глубокий вдох, вслед за девочкой подошел к Обелиску, и мы одновременно положили на него ладони. Иоланта хорошо поставленным голосом затянула протяжную, проникающую в самую душу, песню на незнакомом мне языке. А я-то надеялся, что при перерождении мне выдали сразу все «языковые пакеты».

Внезапно по душному помещению пронесся порыв ветра, погасив свечи. Спустя жалкую секунду темнота отступила, потому что Обелиск активировался и показал нам языки пламени. «Скринсейвер» - подумал перерожденец из техногенного мира.

Через пару мгновений языки пламени развеялись, и Обелиск явил нам размытую гуманоидную фигуру. Постепенно она начала обретать ясность, и мы увидели прекрасную, обнаженную стройную женщину с ярко-алыми волосами ниже колена, с драконьими лапами и длинными, изогнутыми золотистыми рогами.

- Мама... – Выдохнула Аршисса, отражая широко распахнутыми глазами явленную Обелиском картину, - Мама! МАМА! – Жалобный крик резонировал от стен и поверхности артефакта, но изображение оставалось к нему глухо.

Дернувшись, плачущая дракоша вырвала лапку из моей руки, когтями располосовав ладонь, и начала стучать кулаками по глухо откликающемуся на удары Обелиску. Видимо, контакт больше не нужен, потому что закаменевшая лицом Иоланта (не могу осуждать – мы же здесь ради гребаного высшего блага!) замолчала, а изображение женщины улыбнулось