Вознесение (СИ) - Розин Юрий

Так я, собственно, и собирался сделать, уже повернувшись к окну. Парис потом найдёт меня на постоялом дворе, если захочет. Однако мне на плечо неожиданно легла рука. Обернувшись, я встретился взглядом с Никаном. От былого высокомерия в нём не осталось и следа. Скорее он испытывал ко мне… уважение.

— Мы можем поговорить… наедине? — произнёс он, указывая на выбитую дверь.

— Можем, — кивнул я.

— Хорошо. У меня к вам будет деловое предложение.

— Внимательно слушаю, — покинув счастливо воссоединившуюся семью, мы с Никаном переместились на первый этаж, в его кабинет.

— Во-первых, я приношу извинения за свои слова. Просто мой статус обязывает поддерживать определённый имидж. Как среди домашних, так и в городе. А вы, уж не обижайтесь, не очень походите на бога из… нашего круга.

— Я и не из вашего круга, — пожал я плечами. — А был бы — давно бы из него вышел.

— Понимаю, — кивнул мужчина, — циничность, действительно, уже давно стала частью жизни благородных семей.

— Да не в циничности дело, — отмахнулся я. — Лицемерьте сколько угодно, на здоровье. Просто у меня есть свои цели и я не люблю быть чем-то связанным. Только и всего. И, надеюсь, вы позвали меня не для того, чтобы предложить работать на вас?

— Нет, вовсе нет!..

— Врунишка! — захихикала Тала. — Какой сын, такой и папа!

— Тала, это было грубо, — погрозил я ей пальцем. — Да, он соврал, но нельзя так разговаривать со взрослыми. Даже с теми, у которых нет принципов и морали.

Никан икнул.

— Хм… ладно. Почему вы помогаете Парису? Вы встретились в заброшенном квартале, насколько я понимаю, и в итоге всё пришло к смерти Гелиода. Но что было до этого? Вы ему как-то задолжали?

— Нет. Просто он мне понравился. Честный парень, говорит всё как есть. Редко таких встретишь.

— Ясно…

Не до конца понимал почему, но, похоже, каждым своим ответом я заставлял Никана чувствовать всё большее и большее смущение. Так что, чтобы эта встреча не стала ещё тягомотнее и скучнее чем слёзные обнимания, я решил ему немного помочь.

— Что вы хотели обсудить? Не ходите вокруг да около.

— Да… понимаете в чём дело… в Кахамаре есть особое училище для будущих офицеров национальных войск. Ограничение входа: пятая Кара до тридцати лет. В нашей семье подобного гения не появлялось с самого основания, а тут…

На ум пришло, что говорил Парис отцу.

— Ему двадцать девять и он только что пробился на пятую Кару.

— Да. Выпускникам этого училища гарантируется прорыв к первому, а возможно даже второму Сиянию. Если Парису удастся… наша семья сможет не то, что занять лидирующую позицию в Морае, а даже перебраться в столицу.

— Однако вы не знаете, как у него об этом попросить.

Я не смог сдержать улыбки. Вот что значит — относиться к своим детям как к инструментам получения власти. За мной ещё с прошлой жизни тянулся длиннющий шлейф грехов. Но кое в чём меня точно никто не смог бы обвинить: в отсутствии любви к своему ребёнку. Протянув руку, я погладил Талу, сидевшую на подлокотнике моего кресла, по головке. Малышка довольно замурлыкала будто котёнок.

— Эм… да, не знаю. Боюсь, что он откажет.

— Не откажет. Может быть сначала упрётся, чисто из вредности, но в конце концов согласится. Правда, не ради вас, а ради силы. Сделать что-то ради семьи вы его уже вряд ли заставите.

— Это я понимаю… — тяжело вздохнул Никан. — Просто, понимаете, я ведь не единственный претендент на место главы семьи. Мои…

— Я сразу перебью. Мне это вообще неинтересно. И меня это не касается. Так что оставим эту, без сомнения, очень интересную историю за рамками. А между тем, вы так и не сказали, что хотите от меня.

— Могу я спросить, на какой вы Каре?

Я кивнул.

— Можете.

Пару секунд мы просидели в тишине, похоже мужчина о чём-то задумался. Хотя на меня смотрел довольно пристально…

— На какой вы Каре? — наконец спросил он.

— На пике третьей.

— Понятно, — он кивнул, похоже каким-то своим мыслям. — Впрочем, это не так важно. В вашем случае для меня важна вовсе не сила. Я бы хотел, чтобы вы сопровождали Париса в столице и помогали ему. Ваши знания о пути Власти во много раз превышают всё, что известно мне или хоть кому-то, кого я знаю. Если вы будете рядом, то он, возможно, сможет продвинуться даже дальше. Это не предложение о найме, не подумайте. Скорее о сотрудничестве. Вы вольны делать что захотите. И, естественно, я не останусь в долгу.

Объяснять, что предыдущий успех был, во-первых, всего лишь догадкой, а во-вторых, следствием не моих знаний, а просто случайного разговора с одним высшим богом, я не стал. Если я мог вытянуть из Никана поддержку, хотя бы в виде драхм — то и отлично. Разубеждать его я уж точно не собирался. Однако кое-что меня всё-таки волновало.

— А как же убийство Гелиода? Не думаю, что мэр простит нас за такое.

— В столице всем плевать на наши местные разборки, — пожал плечами Никан и я ощутил острое дежавю. — Пока это не касается их лично и пока мы продолжаем платить налоги, они даже усом не поведут. О том, что вы здесь были, я прикажу не распространяться. Напишу рекомендацию для Париса — и вы отправитесь в Кахамару. Записей об аресте и отправке в заброшенный квартал в его документах нет, я этим озаботился ещё семь лет назад.

— Чтобы сын-уголовник не подпортил репутацию? — усмехнулся я. Действительно довольно забавно было то, как умело Никан смог превратить прикрывание собственной жопы в тайную заботу о сыночке.

— Кхм… — когда ему стало от меня что-то нужно, он сразу растерял свою непробиваемость и теперь явно смутился. — В общем, вы согласны?

— Конечно! Как скоро будут готовы документы?

— Сутки, — прикинув что-то в уме, ответил Никан.

Я кивнул.

— Хорошо, а то если бы дольше — нас бы с большой вероятностью накрыли облавой. Подготовьте документы и деньги нам в поездку. И не скупитесь. А я договорюсь обо всём с Парисом.

— Разумеется! — он явно был очень доволен. — Рад, что мы смогли найти общий язык!

— Взаимно. Давайте вернёмся, посмотрим, как там идёт обмен соплями.

Поднявшись обратно на третий этаж, мы застали ситуацию уже стабилизировавшейся. Охрана исчезла, вернувшись на посты. Инес, похоже, всё-таки разрешили одеться, на что я недовольно поморщился, и теперь девушка тоже куда-то пропала. Видимо не хотела попадаться лишний раз на глаза матери однорукого.

Сама Февра вместе с блудным сыном сидела на кровати, слушая его рассказы о жизни в заброшенном квартале и глядя на Париса большими, полными обожания глазами. Честно говоря, мне такую любовь не слишком-то верилось. Если бы дамочка и правда так сильно ценила сына, то ни за что не позволила бы отправить его в ссылку.

Так что тут было одно из двух. Либо за семь прошедших лет она осознала свою ошибку и теперь искренне хотела загладить перед одноруким свою вину. Либо была едва ли не более циничной и лицемерной сволочью, чем её муж, и обхаживала Париса только потому, что он смог прорваться на пятую Кару. Чутьё и жизненный опыт подсказывали, что скорее второе. Как бы это ни было прискорбно.

Однако разрушать для парня чудесный момент воссоединения я не хотел. Пусть порадуется тому, как его любили и ждали. Потом с ним это обсудим, когда первый восторг иссякнет.

Вместо этого я подошёл и сел в уголочек на стул, прикрыв глаза и намереваясь немного подремать. Проникновение в поместье пошло совсем не по сценарию, куда более мирно и удачно, и я, честно говоря, не совсем понимал, как на это реагировать. Однако нормально поспать мне не дали.

— Альрат, — на плечо легла рука Париса. — Что ты со мной сделал?

Приоткрыв один глаз, я с недовольством уставился на однорукого. Нет бы продолжать с мамочкой сюсюкаться… но, глянув ему за спину, я понял, что Февра уже тоже покинула комнату. Как и Никан, стоявший в дверном проёме, когда я садился на стул. Похоже я, сам того не заметив, всё-таки задремал минут на пятнадцать-двадцать. Последние несколько дней прошли на сплошном стрессе, так что усталость не могла не накопиться.