Реинкарнация (СИ) - Шамс Сур

— Ты как там, нормально? — Остарих не мог развернуться и толком посмотреть назад. — Думаю, нам нужно постоянно о чем-то говорить, тогда я буду знать, что с тобой всё в порядке.

— Да вроде неплохо, — отозвался я, раздумывая, как же он прав, за разговором меньше отвлекаешься на боль. — Но я бы послушал о твоих странствиях, мне всегда было интересно какие люди живут в других землях.

— Ну ладно, — согласился учёный, — только иногда подавай голос.

— Ладно. Так как ты оказался в тех землях, умудрившись купить там чёрную статуэтку?

— Знаешь, вот ты родился в пустыне. А я родом с совершенно иных мест, первые и самые яркие впечатления у меня связаны с горами. Наше королевство расположено среди изумрудных долин, зажатых между гор с белоснежными вершинами. Ещё мальчишкой я бродил с пастухами и куда-бы мы не направились повсюду были горы. Надо ли тебе говорить, что жители наших мест приспособлены к жизни в горах, лучше чем кто-либо.

И окружающие нас пейзажи настолько прекрасны, что мне всегда хотелось запечатлеть их в своей памяти, а ещё лучше писать с них картины. И когда мне стукнуло меньше лет, чем тебе сейчас, я сказал своему отцу, работающему фермером в наших краях: «Я хочу поехать в столицу и обучиться искусству.»

— Дай-ка подумаю, — прервал я его, — Твой отец сказал, что он планировал в своём сыне увидеть, такого же пастуха, как он крутящего хвосты козам?

— Знаешь, нет. — судя по тону Остарих будто немного обиделся. — Отец всегда хотел, что бы я стал кем то большим, чем он сам и поэтому не жалел денег на моё обучение. Тем более, как оказалось у меня страсть и способность к языкам. Очень скоро, живя в большом королевском городе, где множество разных народов, мне удалось за кратчайшие сроки выучить пять языков и поднатореть в других науках.

Проведя своё отрочество среди диких гор, город для меня стал невообразимым источником информации. Я стремился изучить всё, что только мог и до чего хватало моих финансов. Отец мой не очень богатый человек и денег мне часто не хватало.

Моё обучение в художественной академии хоть и радовало меня, но приемная комиссия с презрением относилась к моему происхождению. Ведь я не сын барона или графа, как же потомок пастуха может быть художником. И знаешь, я так и не окончил художественный университет, на который возлагал такие большие надежды. На экзаменах меня позорно завалили, раскритиковав мои работы, хотя они клянусь были лучше, чем у тех же высокородных отпрысков. Но рисовать я не перестал, даже несмотря на то, что мои картины не пользовались популярностью и мне часто приходилось жить в впроголодь. Вот только живопись не радовала меня. Она не приносила мне ничего, кроме разочарования и тоски. Кроме того я никак не мог стать похожим на своих братьев, при моем скудном художественном вкусе я стремился к другому. И я однажды решил стать еще и последователем культа Кали о котором я слышал, что он находиться где-то далеко на востоке.

Визирь Адил скорчился на полу, всё тело сотрясали спазмы, совместно с удушающим кашлем и рвотой. Он задыхался от всего того, что только пережил, находясь в воспоминаниях Солтана. Советник схватился за горло и хрипло дышал, ему не хватало воздуха. Он рвал на себе одежду в порыве отчаяния, поскольку ему казалось, будто сейчас умрёт от удушья. Фантомное ощущение, затягивающейся шёлковой петли на шее Солтана, передалось также на его физическое тело. В эти мгновения он настолько приблизился к смерти, что успел осознать, что у него нет выбора. Адил остался один на один со своим ужасом и мучением. Он орал и дёргался в своём уме, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, что могло бы поддержать в нём жизнь. В какой-то момент он почувствовал, что его держат за руку.

Шаман всё это время находящийся рядом, поднял его и с силой надавив на живот, заставил изрыгнуть из себя тот самый кусочек мертвеца. Адил с шумом задышал, со свистом втягивая в себя воздух, наконец его лёгкие наполнились живительным кислородом, оставив позади все мысли о неминуемой гибели. Несколько раз откашлявшись и выплевывая мокроту, он пару минут приходил в себя и пытался осмыслить пережитое. Тело болело, во рту чувствовался привкус крови и железа, а в черепной коробке звенело. Но со всем этим можно было разобраться позже. Он попытался подняться на ноги, и едва не упал — от слабости кружилась голова и очень хотелось спать.

Шаман сидел рядом с ним и внимательно наблюдал за его состоянием. Затем он снова дал выпить ему какой-то жидкости. Наконец физическое и ментальное состояние советника вернулось в норму. Определенно, колдун знал свое тёмное дело и сработал сегодня на славу. Немного придя в себя, он посмотрел в глаза шаману. Тот смотрел на него весело и дружелюбно, и советник понял, что он не был обманщиком. Он даже ощутил что-то вроде благодарности к нему. Но при этом подумал, что никаких разъяснений делать не надо. Знает шаман и сам, что пришлось пережить Адилу.

Советник встал со скамьи и огляделся, вся его одежда была пропитана бычьей кровью и засохла твёрдой коркой. На улице уже наступил день, судя по лучам солнца, пробивавшегося с отверстия на куполе купальни. Труп прежнего правителя все также лежал на мраморной лежанке, с той же неизменной улыбкой счастья. Только теперь Адил уже знал, как всё произошло на самом деле, ему открылись многие тайны связанные со смертью бывшего владыки. Он услышал голос, говорил не кто-то другой, но он сам. Или вернее было бы сказать, что Адил слушал не сам себя, а чей-то незнакомый голос, который эхом отзывался в его голове, как пережитые воспоминания Солтана.

Шаткой походкой подойдя к нему, он откинул затвердевшую и прилипшую от крови ткань. Не было смысла шарить руками по зарослям волос на груди мертвеца — итак видно, ключа на месте нет! Теперь уже волосы на голове Адила зашевелились от осознания фактов. Произошло нечто более ужасное, чем просто убийство владыки, его заказчики очень осведомлены в дворцовых тайнах и скорее всего, невероятно могущественны. Но многое для него ещё неизвестно и нужно бы выяснить остальное. Подавив отвращение, он взял влажную одеревеневшую руку мертвеца и осмотрел ладонь. Натруженные грубой и тяжёлой работой пальцы были изуродованы шрамами, мозоли кажется так никогда и не сходили с ладоней, несмотря на то, что он прожил во дворце уже больше нескольких десятилетий.

Главный советник вытащил, из своего внутреннего кармана, пояс светло-голубого цвета и поднеся к лицу вдохнул. Да, это тот самый запах из сада заманивший прежнего владыку во власть двух ангельский прекрасных убийц. Крайне тонкая и очень прочная, такой нет ни у одной наложницы Солтана, ведь он был очень скуп на такие дорогие подарки. И ни у кого, даже у жены казначея Мустафы не было такого. Но стоит такой пояс поистине миллионы. В Кхан-Граде за один такой пояс можно было купить весь гарем бывшего владыки и еще немного оставалось бы. Прекрасное знание закулисных дворцовых интриг — это не только один из военных талантов, но и одно из свойств, которым Адил был обязан своему положению.

«Ищите женщину, ищите женщину» — подумал Адил усмехнувшись и пряча пояс обратно.

— Ари’c! Ари’c! — он попытался закричать, но голос его срывался и больше походил на хрип.

Тем не менее его верный слуга, всю ночь не сомкнувший глаз охраняя дверь, по зову хозяина тут же вошёл. Своей крупной фигурой он заслонил весь дверной проем и молча ожидал дальнейших указаний. У Адила он всегда вызывал восхищение — Ари’c умел быть одновременно незаметным и могучим. Причём в силу различных причин, кажущихся любому человеку случайными, его телохранитель был далеко не самым неприметным членом элитного отряда охраняющих царский дворец и особенно покой самого советника.

— Хмм! Хмм! — Адил прочистил горло, — Найдите мне капитана Шема.

— Я здесь, о великий визирь, — голос начальника тайной разведки прозвучал откуда-то из-за спины Ари’cа. — Я жду вас с самого утра, у меня есть новости для вас.