Евгений Щепетнов - Здесь слезам не верят

И только потом до спецназовца наконец окончательно дошло – парень все-таки видел его! Видел в полной темноте! Ну да, можно предположить, что он каким-то образом услышал шаги майора, хотя подошвы ботинок того были сделаны из мягкой микропорки, позволяющей шагать так, как если бы на ногах надеты индейские мокасины.

Нет – тут не в слухе дело, когда майор сделал шаг в сторону, проверяя наблюдение, глаза незнакомца метнулись следом, не выпуская спецназовца из поля зрения.

В голове майора зазвенел колокольчик опасности. Так всегда бывало, когда он интуитивно чувствовал или засаду, или мину-ловушку, или в абсолютно неприметной женщине вдруг опознавал террористку-шахидку, увешанную взрывными зарядами. Предчувствия его никогда не обманывали, и сейчас по коже прошла волна мурашек, будто майор погрузился в ледяную воду. Он еще не понимал, не знал, в чем дело, но был готов выпустить снайперскую очередь из своего скорострела и очень жалел, что отправился на встречу с этим… кем? Кем может быть этот странный тип?

– Не двигаться! – негромко приказал майор, выцеливая грудь парня, чтобы рассечь ее длинной очередью.

Женщина ойкнула, завертела головой, пытаясь то ли увидеть, то ли услышать – откуда идет голос, судорожно поднялась, перебирая руками по стене, и замерла так, широко открыв глаза, скривившись в жалкой гримасе.

– Кто?! Кто тут?! Юра! Юра, кто тут?!

– Спецназ ФСБ! Антитеррористический центр, – так же негромко, холодно пояснил майор, не меняя позы стрелка. – Кто вы такие и как сюда попали? У вас имеется оружие?

Беловолосый стоял неподвижно, не отвечал, и тогда майор обратился к нему:

– Парень… как там тебя… оружие есть? Приказываю – опуститься на колени, заложить руки за голову и слушать мои команды. Вы задержаны по подозрению в террористической деятельности, как люди, проникшие на охраняемый объект. При невыполнении моих приказов будет применен силовой метод задержания. Итак, жду пять секунд. Отсчет пошел!

– У нас нет оружия, – тихо, приятным, каким-то бархатным баритоном ответил парень, невозмутимый, будто стоял он не под прицелом автомата, а у газетного киоска. – Я не хочу причинить вам вреда. Прошу вас пропустить нас и дать возможность уйти на поверхность земли. Здесь ведь рядом выход, так? Я и моя девушка – мы можем вам заплатить. У нас есть деньги. Если вы нас не пропустите, могут пострадать ваши люди, те девять человек, которые прячутся впереди и позади меня. Пожалуйста, не предпринимайте никаких действий, которые могут привести к гибели людей. Вы не преступники, и я не хочу вас убивать.

Майор не то чтобы удивился, он остолбенел!

Во-первых, парень назвал точное количество группы захвата. То есть он знал об их присутствии, и знал не только это! Он четко назвал местоположение группы!

Во-вторых, он был настолько спокоен, настолько уверен в своей силе, что майор на секунду усомнился – парень верит в то, что говорит! Верит, что способен в одиночку, голыми руками убить десяток спецназовцев!

Безумец. И не только потому, что слишком уверен в своих силах. Нормальный человек никогда бы не разграничил людей на преступников, которых можно убивать, и на обычных людей, которых убивать не стоит. Так мог сказать только маньяк с измененной, ненормальной психикой, уверенный, что обладает правом убивать, наказывать тех, кто является, с его точки зрения, преступником. И не должен трогать тех, кто не влезает в рамки представления о тех, кого точно надо убивать, представления о преступниках.

Маньяк – сам себе сыщик, прокурор-обвинитель, судья, выносящий приговор, и палач, приводящий приговор в исполнение. Типичное, «академическое» поведение маньяка-психопата, который «наводит порядок» на улицах города. И что теперь делать с этим ненормальным?

Палец на спусковом крючке дрогнул – еще чуть-чуть, миллиметр, и…

Незнакомец вдруг исчез. Вот только что он стоял, расслабленный, с опущенными вдоль тела руками, и… его уже нет! А еще через долю секунды – предплечье незнакомца сдавливает горло спецназовца, и спокойный, такой же бесстрастный голос сообщает:

– Пожалуйста, не предпринимай ничего, что может заставить меня тебя убить. Я знаю, ты лишь выполняешь свой воинский долг и не хочешь меня убивать. Ты хороший парень. Потому я не собираюсь тебя убивать… если ты не сделаешь ничего плохого моей женщине и мне. А если попытаешься – умрешь.

Майор бывал во многих передрягах. Дважды был тяжело ранен, получил несколько легких ранений (порезы ножом, царапины – не в счет), уходил от погони в горных лесах, но никогда он не чувствовал такой реальной, смертельной опасности, как сейчас. Он не мог пошевелиться, зажатый в стальных объятиях «зомби», и знал, стоит тому двинуть рукой, и хрустнут позвонки, и никогда, никогда больше майор не увидит детей, не выдаст замуж дочку, не погуляет на свадьбе сына. Не увидит внуков и не поедет на Алтай, чтобы сплавиться по бурной реке Чулышман. Никогда. Ни-ког-да!

И от этой мысли он впал в тоску, смертельную тоску, зная, что все равно попытается убить парня, что это его долг, его служба, его работа – убивать террористов, негодяев и безумцев, которые портят жизнь простым людям. Именно для того, чтобы исполнить свою работу, которой майор посвятил свою жизнь, он и спустился в душные, промозглые, наполненные запахом тлена и писком крыс московские подземелья.

– Не стоит этого делать! – вдруг снова сказал парень. – Я хороший. Не нужно хорошему убивать хорошего. Это ни к чему. Опусти оружие, мы просто поговорим. А потом ты меня отпустишь. Договорились?

– Опустить оружие и поговорить – это я могу! – буркнул майор, сердце которого норовило выскочить из груди. – А вот отпустить – нет!

Он опустил автомат, показывая, что выполняет требование безумца, и стал лихорадочно размышлять, как выйти из ситуации, в которую сам себя загнал. Загнал? Вообще-то, все сделано по инструкции, писанной потом и кровью – близко не подходил, стоял на расстоянии трех метров, что вполне достаточно для того, чтобы отреагировать на любое, самое быстрое нападение. Кто же знал, что этот парень окажется ТАКИМ быстрым? Нечеловечески быстрым!

И сама собой закралась шальная мысль – а человек ли он?!

Мысль была изгнана, как не заслуживающая доверия, и майор приготовился к длительным переговорам, надеясь, что они окажутся успешными. Нужно было уговорить парня сдаться, вот и все. Первый раз, что ли?

Незнакомец ослабил захват, потом совсем убрал руку, но из-за спины не вышел. Майор чувствовал его присутствие и знал, случись какая-то заваруха, первым умрет он, Кирсанов. И это никак не входило в его ближайшие планы. Потому нужно как следует поработать головой! В хорошем смысле…

– Я слушаю тебя, – внешне бесстрастно сказал майор, зная, что его слова сейчас слышит вся группа (он включил рацию на передачу). – Что ты хочешь предложить?

– Я уже сказал, ты нас отпускаешь, мы уходим. Обещаю, что тогда никто не умрет. В том числе и те люди, что сейчас подкрадываются к нам вдоль стены. Прикажи им, чтобы остановились, иначе мне придется тебя убить.

– Всем стоять. Не двигаться. Слушать. Парень… тебя Юра звать, да? Юр, ну сам пойми, ты со своей подружкой забрался в охраняемую зону. Вас засекли датчики движения, и к вам была выслана группа захвата. Все это отмечено в журнале дежурного, и как теперь, скажи на милость, я могу вас отпустить? Я вообще не понимаю, зачем ты так рвешься уйти? Тебя допросят, помурыжат с неделю, а потом отпустят! Не ты первый, не ты последний! Оружия у тебя нет, взрывчатки тоже, вреда ты никому не нанес. Ну, забрался под землю, решил в тишине и темноте романтично трахнуть подругу – так что с того? Повторюсь, не ты первый, не ты последний! В чем дело-то?

– Если я окажусь в тюрьме, меня убьют, – тихо и убежденно ответил незнакомец своим бархатным голосом. – Мне нельзя сдаваться. Но я не хочу вас убивать. Что мне делать? Что нам делать?

– Юр, да никто тебя не преследует, ну что ты придумываешь?! – бодро начал Кирсанов и тут же прикусил язык, так это все звучало глупо, напыщенно и «по-отцовски». Откуда он знает, в самом деле, преследует кто-то парня или нет? Может, и правда забрался в подземелье, спасаясь от какой-нибудь шпаны? Хмм… только шпана-то в тюрьме ФСБ точно не достанет. А вот если кое-кто покруче шпаны… но это все фантазии безумца!

– Юр! – снова подала голос женщина. – А может, я сдамся? А ты уйдешь? А потом ты меня вытащишь! Я знаю – вытащишь, не бросишь! Или дождешься. Ну, правда, не убивать же их всех?

– Не убивать же нас всех? – неожиданно для себя хохотнул майор. – Юр, сдавайся уж ты, а? Всем будет легче! И мы живы, и ты – накормлен, напоен, а потом и домой, к мамочке!

– У меня нет мамочки, – голос незнакомца вдруг стал слегка печальным. – Она умерла во время чумы. И отец тоже.

– Какой такой чумы? – поразился Кирсанов. – Да чумы нет уже лет… лет… триста? Четыреста? Ты чего, парень? Чумка – есть. Собаки болеют. А чуму давно уже искоренили! Какая там чума?!