Болотный край 2 - Михаил Владимирович Баковец

Медных месторождений в пределах досягаемости было три. В одном гоблины добывали медный колчедан. В другом когда-то была самородная медь, но её всю выбрали ещё в далёкие времена и гоблинам остались крошки в руднике и отвалах пустой породы. И третий был представлен третьим видом минерала, с которым гоблины работать не могли, но точно знали, что люди из него добывали качественную медь. Услышав описание, геолог заметно оживился, дав понять, что третий рудник для нас представляет больше всего интереса. Кстати, медный колчедан гоблины тоже не научились перерабатывать и собирали цветные камни для украшений и на мену с другими племенами.

Ещё гоблины рассказали про свинцовые месторождения. С нами они поделились только двумя. Одно находилось очень далеко, зато там свинец был почти чистый. А вот во втором, до которого было намного ближе продукция качеством совсем не блистала.

— Когда плавишь руду в огне, от неё сильный белый дым идёт, от которого совсем плохо бывает. Шаман потом поит противными отварами и камлает по два дня, не давая есть и пить нормально, — сообщил нам гоблин, который сейчас с нами делился местоположением месторождений руд. От него мы ещё узнали про рудник с мрамором и гранитом. Но эти камни нас сейчас интересовали меньше всего.

Когда мы остались одни, геолог рассказал, что такого интересного узнал от гоблина.

— На третьем руднике, скорее всего, малахит. Не могу представить, почему гоблы не разобрались в его переработке. Она простейшая: насыпал его, насыпал угля, поджог и завалил землёй. В процессе горения идет восстановление меди до металлического состояния, — торопливо и импульсивно рассказывал он нам. — Это если кратко. Там ещё температуру нужно выдержать правильную. Но это ерунда.

— В малахите меди много? — задал я ему вопрос. — И, Коль, потише кричи, нас точно слушают. Совсем не хочется делиться информацией, пусть и с союзниками.

— Извини, само как-то выходит, — покраснел мужчина. — А в малахите меди полно, в два и более раза, чем в халькопирите. В смысле, в медном колчедане. До восьмидесяти процентов может доходить.

— Ого! — уважительно покачал головой Прапор. — Неплохо, я бы сказал.

— А что с тем свинцом, который дымит белым? — продолжил я пытать геолога. — Я видел, что он тебя заинтересовал сильнее, чем такой же свинец из другого месторождения, где он чище.

— Если я не ошибаюсь, то белый дым означает наличие цинка. Его тоже мы можем получить в наших условиях из свинцовой руды. Не с полпинка, но сможем. А вместе с медью цинк — это латунь. А с латунью мы такого можем наделать! Она и обрабатывается лучше, чем простая медь. Из неё проще делать мелкие детали, которые потом ты, — он посмотрел на меня, — сделаешь прочными.

— Ясно, — подвёл я итог беседы. — Пообщались с гоблинами с огромной пользой, выходит. Коль, ты всё запиши подробно прямо сейчас. Завтра утром я отправлю гонцов в наш посёлок с твоими бумажками.

— Прям как домой вернулся, — сказал Иван.

Мой отряд только что переправился через озеро и вступил на болото. Здесь всё выглядело так, как в прошлый наш уход из этих краёв. Ничего не изменилось. В том числе погода. На другом берегу уже снег лежал, а у самого берега вода покрылась тонким слоем льда. Здесь же ни намёка на лёд и снег. Правда, ещё и не ночь.

— Кажется, кто-то уже в пошлый раз такое говорил, — ответил я ему. Затем повернулся к основной массе спутников. — Остановимся здесь на пару часов. Отдыхаем, греемся и едим. Прапор, расставь караульных и проследи, чтобы им первыми дали горячее.

— Сделаю, — откликнулся тот.

— Люр, выдели к каждому моему дозорному одного своего, — я посмотрел на ученика шамана.

— Да, Женя, сейчас отдам указания.

Сейчас в моём отряде насчитывалось девяносто шесть бойцов вместе со мной и четырьмя десятками гоблинов.

После двухчасовой передышки мы шли ещё четыре часа, прежде чем вновь встали на отдых. На этот раз до утра. Поработав над ошибками после предыдущей миссии, мы — я и совет посёлка — кое-что изменили в снаряжении. В первую очередь это касалось укрытия от ночной непогоды. Были сшиты два огромных полотнища из тонкой и лёгкой ткани, какая только нашлась у людей. Они стали тентом, который вешался на подпорки и верёвку, натянутую между палками. Подпорки сделали разборными, закрепив на каждой по короткому обрезку трубы. Нижние края тентов заводились внутрь, чтобы не так сильно задувало под ними. Высота каждой палатки едва превышала метр. Забираться внутрь нужно было на четвереньках. Зато вес палаток вышел терпимым. Тенты и подпорки я укрепил своим Даром, чтобы их не сломало и не порвало ветром и градом во время ночных природных безумий.

Спали на моих «ковриках» и укрывались моими «пледами» из тонкой ткани. Под моими подразумеваю то, что обработал каждую вещь согревающими искрами. Если бы не жуткая сырость из-за травяного ковра болота, то, не кривя душой, сказал бы, что бивак у нас получился отличным: тёплым и непромокаемым. Непогода решила побаловать нас только ветром и снегом с дождём. Обошлось без града и бури.

Без проблем дошли до лабиринта, где командование отрядом перешло в руки ученика шамана.

Первый проход стоил нам только физических сил. Других неприятностей не случилось. А вот после второго, когда мы вышли всей толпой обратно в болото и собрались перевести дух, снаружи нас поджидала подстава в лице огромной стаи чёрных псов. На улице уже достаточно стемнело, чтобы эти твари вышли на охоту.

— Сегодня ночка будет тихой, если варги устроили охоту, — сказал мне Люр при виде зверей беснующихся в двухстах шагах от нас. От нападения те пока воздерживались. Или их смущала наша немаленькая толпа, или они не до конца проснулись.

— Если их всех перебьём, то будет тихой. А нет, то даже палатку не разбить, — ответил я ему. — Смысла нет, раз всё равно придётся отгонять животных.

Почти все обладатели гладкоствольных мушкетов зарядили в стволы картечь. Десяток восьмимиллиметровых свинцовых шариков на дистанции в полсотни метров накроют площадь достаточную, чтобы нивелировать неточный выстрел стрелка, у которого рука дрогнула.

За свой отряд я был спокоен. Все давно набили руку в стрельбе, даже Максимка, который ходил с гладкоствольной «переломкой» под пистолетный патрон.