Авиатор: назад в СССР 5 - Михаил Дорин

В эфире были слышны только переговоры вертолётов. Команду на взлёт первой группе по-прежнему не давали. Но время «Ч» уже наступило. Идёт уже сдвижка. В столь плотном порядке, когда интервал между большими группами самолётов всего 5–8 минут, всё должно быть строго по времени.

— Окаб, я Группа 1, мы готовы, — спокойно произнёс ведущий Су-17М3.

— Ждать, — коротко ответил руководитель полётами.

Хотя голос был не его. Может, что-то пошло не по плану?

Уже начали запускаться и МиГ-23е полка Реброва, чей бодрый голос я услышал в эфире. А вот вертикальных уже не было слышно. Ушли на 2й канал боевого управления.

Время шло, а ведь на земле долго стоять напряжно. Не берём в расчёт сжигание керосина. Про своё не самое хорошее состояние, когда твой светлый комбинезон стал тёмным от пота, можно не учитывать. А вот время работы двигателя на земле — это стоящее ограничение.

— Окаб, у нас время работы на земле ограничено, — вышел уже на связь Бажанян.

— Внимание, всем не ныть! — резко сказал в эфир Модяев.

Прошло ещё минут пять. Я начал уже проверять ботинки, чтобы в них не скопилась вода. Давно Я столько не потел!

— Группа 1, я Окаб, 12! — прозвучала долгожданная команда на взлёт руководителя полётами.

И понеслось! Начали взлетать пары бомбёров, тяжело отрываясь от полосы. Даже при такой, не самой высокой температуре, приходится учитывать величину разбега на 30, а то и на 70 процентов больше от расчётной.

Когда закончили взлетать Су-17е, в воздух погнали и нас. А ведь это идёт вразрез с расчётами!

— Окаб, группе 2, уточните время взлёта, — запросил Бажанян, но ответили ему очень даже понятно.

Так понятно, что уши в трубочку завернулись. Что-то явно пошло не по плану.

Через пару минут мы уже летели над перевалами в сторону долины реки Хазара. Само узкое горло Панджшерских ущелий проходили на высоте 7000 метров, наблюдая, как тянется под нами одноимённая река узкой полосой.

Рядом с нами идут в звене ещё пара Мендель и Барсов, а где-то внизу своим роем мчатся вертолёты.

С такой высоты их, конечно, не увидишь. Зато можно прекрасно услышать в эфире. Что у нас и получилось сделать, когда перешли на канал боевого управления.

— 001й, группа 801го, прошли второй поворотный маршрут. До района работы 20 минут.

Вот же досиделись на земле! Нет у нас теперь запаса перед вертолётами в те самые 5–8 минут. Будет всё ещё плотнее.

Нам самим лететь минут 10 до цели. А ещё за нами группа Реброва и Су-25 своим звеном будут добивать и проконтролируют результаты работы.

Под позывным 001 был руководитель операции, которым полковник Павлов. Он должен находиться на борту Ан-26РТ и контролировать весь процесс операции. Как же он допустил такое рассогласование в действиях?

— 001й, группа 101го выходим в район цели, — доложил ведущий Су17М3.

— 101й, я 001й, разрешил работу, — дали им команду с борта управления.

Голос был явно не Павлова. В последний момент кто-то из больших начальников решил поруководить и отодвинул в сторону Виталия Егоровича?

— 101й понял вас.

Продолжаем свой полёт. Бажанян командует, куда выполнить разворот и когда снижаться. До цели осталось 30 километров, но впереди только огромные клубы дыма, которые остались после отработки по своим целям первой группы.

— Занимаем, 3200–3500, — дал команду наш зам по лётной. — 001й, группа 201го к работе готова. Цель наблюдаю.

— 201й, понял вас. Работу разрешил.

Вижу, как вперёд выходит пара Гнётова и Гаврюка. Сейчас они дадут залп своими С-24ми, а мы уже за ними начнём сбрасывать.

— 201й, ваш западный склон, — напоминает нам 001й.

И голос такой противно-знакомый. Уж не с командования ТуркВО приехали ребята?

— 001й, понял вас.

Снижаемся ещё ниже, до 2500 метров. Наш боевой курс практически совпадает с направлением русла Хазары.

— Включаем «Главный», — дал нам команду Буянов. — 207й, вы за нами.

— Понял, 205й, — отозвался Мендель, и они с Барсовым пошли на правый вираж, чтобы создать необходимый интервал.

Даже с такого расстояния видно, насколько заволокло всё дымом после атаки первой группы. Но бомб и других средств поражения у нас достаточно, чтобы накрыть каждый участок ущелья.

Наблюдаю впереди, как пошли на заход Валера с Гнётовым. Цель теперь примерно можно определить в рассеивающемся дыму.

— Паашли! — скомандовал в своей паре Бажанян, и тут же скрылись за вершинами гор.

Секунды и их пара выныривает из ущелья. Значит, всё идёт по плану.

— Слева пулемёт. На 30°. Надо погасить! — сказал в эфир Валера, который уже выполнил первый свой заход.

Не проблема! Как раз сейчас отработаем по нему мы с Буяновым. Это наш район для сброса РБК.

— Вправо… Паашли! — сказал комэска, и мы отправились с ним пикировать на цель.

Тяжело что-то разглядеть. Всё в дыму и пыли. Работает ДШК и зенитная горная установка, но все очереди мимо.

Вижу нашу цель — два отдельно стоящие строения, а вокруг много точек в белых и чёрных одеяниях. А на бугорке как раз и пулемёты.

— Внимание… Сброс! — командует мне Буянов. Считаю до одного и тоже сбрасываю весь свой боезапас разовых бомбовых кассет РБК-250.

РБК-250 с АО1 — это несколько сотен килограммовых осколочных бомб. После раскрытия кассеты на всей площади этого опорника возникают мелкие вспышки, и он тонет в облаке пыли.

— Выводим влево…

Его фраза начинает тонуть в сигнале о пуске ракет. Кажется, нарвались.

— 206й вправо уходи! Пуск! Вижу пуск! — закричал кто-то в эфир, назвав мой позывной.

Куда идти? Принимаю решение уйти вправо и замечаю белый дымок за собой. Буянов идёт рядом.

— Держи курс, маневрирую! Асошки! — продолжает он мне кричать.

Из ущелья выскочили, значит, можно крутнуться. Буянов пошёл делать «бочку» вокруг меня, и это тоже не спасает.

— Снова пуск! Влево уходи! — снова голос комэски.

Уже не знаю, куда и крутиться. Вокруг только горы и ущелья. В ушах всё пищит, приборы не контролирую. Не вижу и своего ведущего.

— Серёжа справа! Асошки и манёвр крути! — продолжает кричать мне Буянов.

Ухожу с набором вверх, но ловушки предательски кончаются. Включаю форсаж, но в этот момент самолёт сильно тряхнуло. Ручка управления тяжело начала ходить, а педали практически перестал чувствовать. Сильный удар, словно в борт большим молотком прилетело.

— Прыгай! Прыгай! — кричал Гаврюк.