Звезда заводской многотиражки - Саша Фишер

Игорь с непроницаемым лицом шагнул к выходу. Дежурная медсестра, сидевшая в гардеробе, хранительница внутреннего телефона, проводила меня неодобрительным взглядом. Но возражать и вставать на мою защиту не стала.

— Слушай, брательник, — Игорь резко повернулся ко мне и взял меня за меховой воротник чужого бушлата. — Не знаю, что там за крыса перебежала дорогу между тобой и Прохором Ивановичем, но ты от него отстанешь, понял?

— А то что? — спокойно спросил я.

— Ты мешаешь серьезному человеку, понял? — Игорь толкнул меня ладонью в грудь, притирая к стене. — Очень серьезному. Мешаешь заниматься делом.

— Да говори уже, как есть, братец, что за экивоки такие? — криво усмехнулся я. — Серьезный человек просто ворует по-крупному, а не делом занимается. А то, чем сейчас занимаешься ты, на простом языке называется «шантаж». Уголовная статья, между прочим, только номер не помню. Я журналист, а не юрист.

— Ах ты крысеныш… — глаза Игоря сузились в узкие щелочки. Фонарь освещал его пока еще красивое и мужественное лицо, снежинки падали на его гладко выбритую щеку и сразу же таяли. — Как бы мне вдолбить-то тебе в голову одну простую мысль…

Он сжал зубы, на его скулах зашевелились желваки. Нда, молодой и талантливый рационализатор, заместитель главного инженера… А вот угрозы-то у тебя пока еще от зубов не отскакивают.

— Что, тяжело дается обещание убить родного брата, да? — снова усмехнулся я.

Хххэк! Кулак летел мне в лицо, но в последнюю секунду рука брата сменила траекторию, и он впечатался в кирпичную стену рядом с моей головой.

— Думай, что говоришь, Ванятка, — тихо проговорил он.

— Никаких возражений, Иван! — безаппеляционно заявил Феликс Борисович, захлопнув дверцу своей «пятерки». — Тебе нужен покой, а в общежитии — сплошной шум, гам и свистопляска. Кроме того, у меня есть пишущая машинка, так что у меня тебе будет удобнее и лучше.

Не то, чтобы мне как-то особенно хотелось возражать… На третий день мне удалось зажать в углу своего доктора, который оказался больше всего похож на мультяшного злодея, и затребовать, чтобы меня выписали. Сначала он наотрез отказывался, потому что, мол, надо понаблюдать, черепно-мозговые травмы — штука коварная и все такое. Но волшебная бутылочка сделала его более договороспособным. Он согласился, что ничего дурного не будет, если перевести меня на амбулаторное лечение, взял с меня клятвенное обещание больше не бегать сломя голову и не стукаться головой о твердые предметы.

— Феликс Борисович, а что насчет моего вопроса?.. — осторожно спросил я, щелкая замком ремня безопасности.

— Ирина обещала зайти сегодня после работы, — Феликс энергично кивнул и выкрутил руль. Машина тронулась и вырулила с территории больницы.

Странное у меня было ощущение после этой неожиданной госпитализации. С одной стороны, мне было очень тепло и приятно от заботы и участия такого большого количества людей. С другой… А с другой стороны был Игорь. И вся та темная история, в результате которой я должен был умереть, но не умер. Точнее, умер, конечно. Ивана Мельникова больше нет, а на его месте теперь нахожусь я. Иван знал что-то важное, копал под кого-то и собирал информацию. Но пустить ее в ход не успел.

Я прикрыл глаза, чтобы не смотреть на пробегающий мимо зимний городской пейзаж.

Все это ощущалось так, будто сначала мне показали «конфетку» — мое идеальное место работы с коллективом мечты, практически, неравнодушных друзей, красивых женщин и весь остальной простой и удивительно притягательный мир. Не без недостатков, конечно, но они скорее подчеркивали эту самую идеальность. Идеальность не для кого-то, не объективную, а только мою. Можно сказать, исполнение мечты, о которой я думал в последний свой день жизни там. А потом дали понять, что я получу все это, только если справлюсь с проблемами предшественника. Товар в нагрузку, так сказать. Высокопоставленный оппонент, брат с криминальным складом ума, и загадочные обстоятельства.

А главное — никаких, черт возьми, проблесков памяти! Я до головной боли пялился в темноту каждую ночь и как мантру повторял про себя все те куцые факты, которые мне известны, ожидая, что во сне мое цепкое сознание ослабит когти и позволит воспоминаниями настоящего Ивана Мельниква выползти из тени и хотя бы намекнуть на то, чем он занимался. Но увы. В первую ночь мне не снилось вообще ничего, а потом — сплошная эротика, местами переходящая в порнографию. С участием Анны Аркадьевны, баллона взбитых сливок и почему-то плюшевого льва гигантских размеров.

И красного платья, которое то появлялось, то исчезало.

Сомнительное озарение.

Очень прозрачный намек мироздания, как мне кажется.

Хочешь остаться в мире своей мечты и провести в нем несколько счастливых лет? Тогда заплати. Реши проблему своего предшественника.

Эх, неплохо было бы получить полное техзадание! Что надо сделать-то? Может быть, требуется вовсе не размахивать шашкой в попытке посадить этих охреневших ублюдков, по-глупому убивших молодого парня. Почем по-глупому? Ну… Очень короткая цепочка оперативно-розыскных мероприятий привела бы в квартиру Аллы Метельевой, связь которой с Анной очень даже прямая, а связь Анны со мной прослеживается простым осмотром вещей и документов.

Любой следователь мертвой хваткой вцепится в дамочек, под чьими окнами труп был обнаружен. Потому что, совпадения — это такие совпадения…

— Ну вот мы и приехали! — Феликс остановил «пятерку» у самого своего подъезда и первым выскочил из машины. — Давай мы сейчас занесем домой твои вещи и продукты, а потом я поставлю машину в гараж. Перед тем, как ехать за тобой в больницу, я забрал заказ в нотрдаме, так что едой мы с тобой обеспечены.

Ирина Андреевна пришла часов в восемь вечера, когда ужин уже был съеден, и мы с Феликсом сидели у него в кабинете и пили чай за журнальным столиком. Выслушав меня, она покачала головой.

— Вы уверены, что хотите форсировать ваши воспоминания, Иван? — спросила она заботливо. — Все-таки, у вас сотрясение мозга. Может быть, отложим на недельку?

— Боюсь, что за неделю могу забыть, почему я хотел бы устроить сеанс гипноза именно сегодня, — вздохнул я.

— Вы что-то вспомнили? — взгляд Ирины Андреевны стал цепким, внимательным.

— И да, и нет, — ответил я. — У меня была ручка. Особенная такая, с девушкой в красном платье. Если перевернуть, то платье исчезало, и она оставалась в купальнике. Непристойная вещица, понимаю. Но когда-то я почти не выпускал ее из рук, а сейчас