Беглец (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Примерно то же самое происходило сейчас на переднем крае двух других крепостей — Левой и Правой. С той лишь разницей, что корейских судов там было значительно больше, и мои речные монстры оказались облеплены атакующими со всех сторон. Но борт в борт пока никому подойти не удалось — застопоренные джонки мешали это сделать. Вряд ли, конечно, это продлится долго.

Сражение на реке вступило в свою решающую фазу.

[1] Общее название некитайских китайцев (корейцы для ханьцев тоже китайцы — одна из отколовшихся провинций). Буквально — варвары.

Три речных крепости были скреплены между собой массивными цепями, не дающими врагам войти между ними и атаковать с флангов, а с тыла прикрыты восемью десятками трофейных джонок и десятком не представляющих никакой ценности баркасов со стрелками на борту. Атаковать их можно было только во фронт, а левую и правую еще с флангов. Обойти же крепости с тыла корейцы хоть и могли, теоретически, но тогда они попали бы в клещи между моим резервом и стрелками с крепостей. Они это понимали, поэтому и были вынуждены атаковать в лоб.

Задача крепостей на реке такая же, как и на суше: стоять, не пускать, умирать. Резерв же я рассчитывал и вовсе в дело не пускать, лишь в том случае, если у защитников крепостей дойдет до «умирать», они помогут. Но не раньше. Слишком велика вероятность того, что резерв корейцев — еще около сотни судов — только этого и ждет.

На реке мои сюрпризы почти закончились. На берегу я еще смогу несколько раз неприятно удивить противника, но на воде они уже видели все мои возможности. Да и ресурсов на повтор любой из хитрости у меня не хватит. Закончились брандеры, подошли к концу запасы ядовитой смести из извести и мышьяка. Только огонь остался — огромные запасы горючей смеси, что-то вроде китайской версии «греческого огня», которым были забиты трюмы трех речных мониторов. Очень надеюсь, что мне не придется отдавать приказ и сжигать мощные оборонительные укрепления. Но если мне выпадет шанс этим уничтожить весь мобильный флот корейцев, я пойду и на это.

Примчался Бык, везя качающуюся в седле Юльку. Бережно ее снял с лошадиной спины, под руку подвел ко мне.

— Ты умница, — поплевывая на правила поведения в китайском обществе, нежно тронул я губами висок жены. — Отличный был выстрел.

— Жаль, я его не видела! — сделала неудачную попытку улыбнуться девушка и тут же сморщилась от головной боли.

Выглядела она настолько истощенно, что я не удержался и обнял жену, прижимая к себе. Ее отец, глядя на эти нежности, не мог не поджать губы, отчего его лицо сразу превратилось в ощипанную утиную задницу. Даже слова ей не сказал, а девчонка, между прочим, на сто сорок шесть процентов выложилась и сделала возможным уничтожение почти десятка судов противника.

— Садись, — я устроил супругу в плетеное кресло, которое по моему знаку доставили слуги, сам же остался стоять.

В душе тут же начался неравный бой между продавцом-консультантом из двадцать первого века и Стратегом из третьего. Первый проигрывал всухую, но все еще постреливал мыслями-образами: «Зачем тебе это все? Эти смерти? Эти победы? Зачем тебе доводить любимую женщину до предсмертного состояния от истощения "маны"? Неужто не хватило бы небольшого куска Китая для тихой мирной жизни вместе с ней?»

Второй, пользуясь подавляющим численным превосходством в доводах и тяжелой броней аргументов, крошил его позиции с легкостью. «Здесь никогда не будет покоя. Здесь выживет только сильный, хитрый и жестокий. Это дикий век, никого доводы разума не тронут. Тихая и спокойная жизнь не появляется в результате бегства от опасности. Ее можно сделать только самостоятельно и, как правило, на трупах врагов».

— Все плохо? — по-своему поняла мою задумчивость Юэлян.

— Нет, что ты! — воскликнул я, приседая рядом. — Пока Ля Ину удается держать когурё на расстоянии.

«Не понимаю, правда, каким образом!» — но это я уже добавил только мысленно.

Бывший мой враг и владетель города Синьду, а ныне Хранитель Длинной Реки, действительно совершал невероятные вещи. Не он сам, конечно, бойцы под его командованием. Но факт: прошло уже около получаса с момента атаки на крепости, а ни одна корейская джонка так и не смогла забросить абордажные крючья на стены крепости. Первые журавли, которыми корабли противника «пришвартовали» на безопасном расстоянии, уже горели, некоторые — распространяя пламя на соседние суда. Боясь за оснастку, корейцы старались удержаться от них на расстоянии и одновременно каким-то образом так сманеврировать, чтобы выйти на возможность абордажа.

Когда кому-то это удавалось, оказывалось, что мои бойцы уже успели отцепить било от предыдущего корабля, поднять в вертикальное положение и метко заякорить смельчака. Тут же к делу подключались арбалетчики, метатели горшков с маслом, и вскоре корабль либо начинал гореть, либо лишался всего своего экипажа.

На Правой крепости дела шли лучше, там корейцы даже перестали пытаться выйти на дистанцию абордажа. И перестрелку прекратили, напуганные небывалыми потерями, не вполне понимая, что делать дальше. На Центральную давление было самым слабым — Юлькина работа. А вот Левая, похоже, начинала сдавать.

Возможно, корейцы отправили на левый фланг самых опытных одаренных. Или защитники этой речной крепости были самыми трусливыми, а еще косыми, как зубрилы без очков. Понять это не представлялось возможным. Зато было отчетливо видно, как на каждые три залпа стрелков когурё мои арбалетчики отвечают в лучшем случае одним. И несут потери. Совсем скоро число защитников может снизиться настолько, что некому будет орудовать журавлями. Да и абордаж не потребуется — у Левой попросту не останется защитников.

На четвертом этаже горел парапет. Пока не слишком сильно, всего лишь одно возгорание, которое к тому же довольно успешно тушили, но сам факт — больше нигде противнику не удалось так продвинуться. Одно хорошо — стратегия с журавлями все еще работала и до абордажа дело не дошло.

Правда, вот-вот дойдет.

— Тигр, ответь Пирату!

— Говори.

— Левая крепость! Она…

— Вижу, брат.

— Нужно отправить резерв и отбить ее!

Закончив с брандерами, Ган Нинь добрался до наших джонок и там ждал сигнала к атаке. Так-то он кавалерист, больше толку мог бы принести, сражаясь верхом, но мы еще не дошли (и, надеюсь, не дойдем!) до стадии сухопутного сражения, поэтому решили, что в качестве морской пехоты бывший пират будет более полезен, чем просто в резерве.

Горячий и пылкий одаренный взял все от своей первостихии. Как командир он, конечно, больше думал, чем делал сам, но эмоции его порой перехлестывали через край и заставляли здравый смысл скромно молчать.

— Нет, еще рано.

— Их сомнут!

— Рано!

— Потом может стать поздно!

Может. Не спорю. Битва — это не набор алгоритмов, которые ты с холодной головой применяешь в определенном порядке. Это еще и чутье, которое может подвести, везение, способное оставить, и десятки других факторов, большую часть которых мы даже обозвать как-то не в силах. Не знаю почему, но я чувствовал, что сейчас наш запас кораблей вводить в бой никак нельзя. Они должны стоять, одним своим видом сдерживая попытки корейцев зайти крепостям в тыл. Однако и с Левой нужно было что-то делать. Вот только что?

О!

— Лю Юй!

— Здесь, старший брат!

— Бегом на левую крепость и сделай так, чтобы враги умылись собственной кровью!

— Сделаю, старший брат!

Такая вот особенность магического Китая. Там, где отряд тяжеловооруженных и бронированных воинов ничего не сможет сделать, справится один человек. Правда, лишь в том случае, если он Великий Воин восьмого разряда.

Ровно через семь минут тяжелая алебарда Быка уже бабочкой порхала на палубе одного из вражеских кораблей. Побратим понял приказ прямо. Добравшись верхом до берега, а потом лодкой до крепости, он не стал ждать, когда корейцы пойдут на приступ, а вместо этого выбрал самый опасный, с его точки зрения, корабль и без затей перепрыгнул на его палубу. С третьего этажа крепости. Доски под его ногами хрустнули, но выдержали, а сам он сразу же надвое развалил капитана корабля в богатом тяжелом доспехе.