Елена Горелик - Стальная роза

То есть попытался вырвать.

Из тех крох, что были известны Яне о Китае, она знала, что в древности… а в общем, и до двадцатого века женщина там человеком не считалась. Она с рождения и до смерти была имуществом отца, брата, мужа, свёкра, сына. Ей можно было изувечить ноги ради хорошей приметы для будущего супруга. Её можно было убить, продать, подарить. А вот чего было нельзя, так это допускать её к оружию. Плохая примета вроде, или что-то подобное. Потому Яна ждала и дождалась именно такой реакции. И, перехватив древко обеими руками, качнулась вперёд вслед за движением мужичка-завхоза и придала оскепищу некое ускорение. Зампотылу точно ничего подобного не ждал. Когда в лоб врезался его же собственный кулак, мужичок, пришедший в некоторое изумление от происходящего, разжал пальцы и сел на жилистую пятую точку. И тут же грянул дружный смех.

Этого уже и Яна не ожидала, но фамильный артистизм не подвёл: она изобразила ледяную усмешку и молча встала в строй. Первый плюс в карму заработала. Главное, чтобы не последний. Теперь, не понимая языка, она могла только копировать действия соседей по строю. И крепко надеялась, что местный сержант, или какие тут звания в ходу, это хоть как-то учтёт.

«Господи, спаси и помилуй нас, грешных… Хотя какие у деток могут быть грехи? Спаси их, Господи, а со мной поступи по справедливости…»

Все, кто способен был натянуть тетиву лука или арбалета, или удержать тяжёлый щит, стояли в первой линии по обе стороны обоза. Насколько Яна могла видеть, доспешных воинов тут наблюдалось не больше трёх десятков. Все прочие смахивали на народное ополчение, да, видимо, по сути им и были. Крепкие широкоплечие мужики, явно мастеровые. А вот копья вручали подросткам и тощим мужичонкам совершенно крестьянского вида. У тех была самая простая задача: сидеть за спинами прочих и в нужный момент высовывать копья в щели между поднятыми круглыми щитами. Это было понятно даже без перевода. Но степняки не нападали. Даже не старались окружить обоз движущимся кольцом и жалить стрелами во все неприкрытые места.

Обозники, пользуясь этим обстоятельством, деловито выпрягли волов из первой, ничем не прикрытой повозки. Что бы там ни было, а тягловый скот – ценность. Ничуть не меньшая, чем деньги и немногочисленные фамильные побрякушки в кошелях, в которые сейчас мёртвой хваткой вцепились сидящие под телегами матери семейств.

Юнец, стоявший справа от Яны и поначалу испуганно косившийся на неё, быстро перестал бояться. Махнул рукой в сторону степняков и пояснил:

– Кидань.

Это слово не говорило Яне ровным счётом ничего. Паренёк это понял по её недоумённому взгляду, и снова повторил:

– Кидань, – взмах руки в сторону кочевников, а затем тычок себе в грудь и произнесенное не без гордости: – Хань!

Вот теперь всё ясно.

Хань.

Китайцы.

Но парень начал представлять народы явно не без умысла, и следовало ответить любезностью на любезность. Вон взгляд какой вопросительный. Интересно ему, кого же занесло в эти края… О, и его сосед тоже воззрился с любопытством, такой же сопляк, хорошо если пятнадцать стукнуло. А в самом деле, как представиться? Отец наполовину русский, наполовину азовский грек, мать эстонка, рассказывавшая, что по их предкам-крестьянам в своё время здорово протоптались шведы и остзейские немцы. Дима покойный был родом с Поволжья, мать его из марийцев… Так кто же они с Ваней?

– Русские мы, – негромко сказала она.

– Луса? – переспросил юнец. Судя по всему, ответ его удивил. Значит, эти китайцы ещё не сталкивались с русскими. Пожалуй, даже славян не лицезрели, не говоря уже о личностях с ярко выраженной финской внешностью. Яна начала было припоминать обрывочные сведения о некитайских народах в древнем Китае, но времени на прикладную этнографию ей не оставили.

Предводитель кочевников, названных очень смутно знакомым словом «кидань», сделал своим какой-то знак и степенно направил коня к обозу. Этот тип выглядел побогаче соплеменников: и шапка лучше, и тулуп хорошей выделки, и сапоги расшитые, а уж об оружии и говорить нечего – рукоять сабли… нет, не сабли – меча сверкала золотом. И лошадка у него была повыше, красивой золотистой масти, и сбруя украшена бляшками ярко блестевшего металла. Кто он там, хан? Ханский сын, брат, сват? В любом случае именно от него зависит, как себя поведут его подданные. Нападут, или дело ограничится переговорами и взаимным запугиванием.

Обзор из шеренги копейщиков был отвратительный: впереди стояли щитоносцы. Так что, когда киданьский вожак заговорил, в щель между щитами Яна могла видеть только круп его лошади. Впрочем, чтобы понять смысл происходящего, не нужно было знать китайский язык: кочевник выдвигал свои условия. Следуя элементарной логике, обозники, выслушав его, должны были либо принять эти условия, либо выдвинуть встречные. И она готова была поставить всё содержимое своего рюкзака на то, что случится как раз второе. Китайцы могли бы склониться перед неодолимой силой, а сотня степняков таковой силой им явно не казалась.

Так оно и случилось. Вперёд строя вышел старший офицер и что-то прокричал в ответ. На что степняк весело рассмеялся. Подъехал чуть ближе, что-то сказал и… ткнул плетью прямо в её сторону.

На миг Яне показалось, будто все вокруг смотрят только на неё. Она ошибалась. Это китайский офицер сверлил её взглядом, далёким от восхищения. Крикнул ей что-то. Потом догадался о языковом барьере и жестом приказал подойти. Что ж, если впряглась службу тащить, изволь слушаться господ офицеров. Подскочила и – как подтолкнул кто-то в спину – согнулась в быстром, но почтительном поклоне. Командир будто чуточку смягчился, наблюдая её почтение. С какой-то странной тщательностью осмотрел её одежду, заглянул в лицо и вроде даже принюхался. Затем жестом указал Яне встать в шеренгу с краю и, не дождавшись повторного поклона, обернулся к кочевнику и прокричал довольно длинную фразу… Нет, насмешка в его голосе Яне вовсе не почудилась: киданьского вожака аж перекосило. Видимо, китайский отказ прозвучал для него крайне оскорбительно. Он что-то гневно пролаял в ответ и поднял руку.

Щитоносцы и стрелки изготовились, но кидани и сейчас не спешили нападать. Просто предводитель отъехал к воинству, а на его место выдвинулся другой всадник. Этот тоже никуда не торопил свою гнедую, ехал шагом. Но при виде этого человека почему-то все смолкли и как будто даже перестали дышать.

Странность разрешилась, едва Яна смогла разглядеть его из-за широкой спины могучего щитоносца. Честно сказать, любой бы на её месте сейчас замер, не веря собственным глазам. Ибо всадник был, чёрт возьми, коротко стриженным азиатом в чёрных джинсах и чёрной же рубашке, застёгнутой на все пуговицы.

И смотрел прямо на неё. С тем самым неумолимым превосходством, как тот таксист, чтоб ему и на том свете икалось.

«Вот же ж зараза, а?.. Люди добрые, что вообще тут происходит?!!»

Ступор и тихая паника длились ровно мгновение – до той поры, пока «чёрный» не заговорил.

По-русски. Очень чисто. Опять же, как тот таксист.

– Далеко же тебя занесло, – голос громкий, ровный, даже приятный. Очень хорошо за такими мягкими нотками прятать гнев. – Верни ключ.

Звуки родного языка словно разбили невидимые цепи.

– Какой ещё ключ? – звонко выкрикнула она.

– Ты ведь не хочешь, чтобы мои пёсики перерезали весь обоз, верно? – продолжал «чёрный», пустив лошадь медленным шагом вперёд. – Вместе с женщинами и детьми. Прямо при тебе. Не хочешь, по глазам вижу. Отдай ключ, и мы уйдём. Потом живи, как пожелаешь, о тебе никто и не вспомнит.

Ну да. Разумеется. Вот так возьмёт и отпустит восвояси толпу свидетелей, видевших его загадочную персону. Яна не страдала лопоухой доверчивостью, иначе не удержала бы фирму на плаву. А тут мутный хрен с бугра пришёл и обещает сто бочек арестантов за какой-то ключ. Какой ещё ключ?..

«Нет, ну какая же зараза… Вот влипла…»

Досада, злость… и гнев. На себя, на этого балабола в чёрном, на злодейку судьбу, на чёртов кулон с иероглифами, оказавшийся ключом… от дверцы за очагом на холсте, что ли?!! Яна вскипела. Как всегда, очень быстро и очень сильно.

– Я не верю тебе! – сейчас ей уже не приходилось кричать, достаточно было просто повысить голос. – Ты никого не отпустишь живыми, даже если я отдам то, что ты просишь.

– Я не прошу, а приказываю.

– Тем более!

– Отдай ключ, сука!

– Подойди и возьми, трус!

«Чёрный» легонько взмахнул рукой…

В следующий миг передний щитоносец вдруг вскинул щит. Длинное оперённое древко словно материализовалось в этом щите на уровне лица Яны. Если бы не преграда, она так и свалилась бы со стрелой в глазнице. И – как оказалось, только этого ей и не хватало, чтобы окончательно взбеситься. Потому окрик командира донёсся до неё словно сквозь толстый слой ваты, да и не поняла бы она ничего. А вот то, что щитоносцы дружно присели, открывая арбалетчиков, а те в свою очередь дружно спустили крюки, поняла очень хорошо.