Давно пора (СИ) - Хользов Юрий

Там же, на рынке торговала какими–то вещами, по большей части дешевой верхней одеждой из Эрзина (приграничного с Тувой монгольского города), как и большинство барыг в то время подруга, а по совместительству еще и тезка матери. Она и сообщила маме о произошедшем инциденте, сходу после «привет», когда та возвращалась с после помывки полов в здании Отдела Вневедомственной Охраны, в котором она работала диспетчером до того, как заболела. А потом и получила инвалидность, из–за которой ее и не смогли оставить на прежней должности, ибо там она была должна работать по ночам, сутки через трое.

Однако Сергей, начальник ОВО позволил ей зарабатывать хоть какие–то деньги наводя там порядок, что мама не думая согласилась делать. Узнав об очередной старушачьей диверсии, мама помчалась со всей для нее возможной скоростью, а к тому моменту она была равна трем километрам в час, дабы устроить старой сплетнице обстоятельный разбор полетов.

На нападки старуха ответила немедля и не менее агрессивно, чем истец по данному вопросу. Как обычно она ничего не признавала и обзывала подругу матери, Татьяну лгуньей, и сетовала на то, что не понимает зачем мама до сих пор с ней общается. А она — сама порядочность, честность во плоти и вообще, бабка Д’артаньяна.

В конечном итоге скандал окончился ничем, потому что мама уступать не желала, а бабка все–таки вспомнила, что бранится с дочерью–инвалидом и просто побежала на улицу спустить пар, а тут на тебе, внучек как по заказу.

Но Марк забрался на чердак не для этих мыслей, он вдруг осознал, что в первый раз за всю жизнь проявил непокорность. Впервые маленький человек дал старой карге понять, что не боится ее.

За этим неосторожным шагом последует противодействие. Он был уверен, что потом, переварив полученную информацию, бабка решит сломить ментальное сопротивление маленького наглеца. Обязательно, так и будет. Он осознал сей факт, принял его и… Рассмеялся в голос заливистым смехом счастливого человека, чего себе не позволял уже очень давно, но сегодня было можно.

Сегодня он победил и плевать, что за этим последует. Он, наконец, пусть и не спланировав, бросил старому дьяволу белую перчатку в рожу и был рад. Рад тому, что карты наконец вскрыты и визави теперь знает о его намерениях.

Это был шаг, за который он испытывал непомерную гордость. Гордость была бы понятна любому, кто долго выполнял безропотно все приказы диктатора, и вдруг нашел в себе сил и смелости воспротивиться, да не просто нашел, а объявил об этом в глаза противнику.

Последствия этого поступка могли быть плачевными, но маленький наглец не боялся. Больше нет.

Недавно в школе проходили по истории древний Рим. Марку очень понравился момент, когда Гай Юлий Цезарь переходя реку Рубикон произнес фразу, которая обрела настолько прочные крылья, что долетела до наших дней. «Жребий брошен» звучало в голове подростка.

Действительно брошен, и плевать чем это аукнется.

Марк спрыгнул с чердака и пошагал в избу, тщетно пытаясь стереть с лица идиотскую улыбку.

Доброе утро, блин. Опять сон и снова оттуда, из времен, о которых я хочу забыть и никогда не вспоминать, из времен, когда игрушку по имени Марк сломали окончательно и бесповоротно, сделав эмоциональным инвалидом, пофигистом и мразью. Какого черта вообще, я снов уже лет 10 не видел. Бредятина, дамы и господа.

Кстати, «Жребий брошен». Я помню тот день, как будто сон пробудил это воспоминание во всех деталях. Помню, как мне было тогда весело. Ага, раньше мне бывало весело и без эмки.

ПАРАМ–ПАМ–ПАРАМ-ПАМ-ПАМ!!!!

— Да, слушаю

— Марик, привет, ты тут, на месте?

— Не, я еще на другом берегу, дела.

— Блин, тут кредит!

— Ну сори, набери девчонкам, я не успею при всем желании.

Я скинул вызов и пошел на кухню. Звонил Аслан, неплохой парень–азербайджанец, воспитанный и вежливый, но как по мне — слишком серьезно относящийся к бизнесу своего отца, который торговал шубами, куртками, пуховиками.

Там опять цена вопроса двадцать пять, с которых я заработаю пять, а чистыми вообще три, нафиг надо, не поеду.

Да, крохотный бизнес, о котором говорила Ксюха, это брокерская контора в лице одного меня и бухгалтера на аутсорсе. Мебель, шубы, мотоциклы, титьки, зубы и глаза в кредит! Если упрощать, то я извернулся ужом и спустя десять лет работ на кого попало, таки открыл свое ИП, все просто: хочешь себе титьки — идешь к врачу, он говорит, сколько это стоит, потом идешь ко мне. Я всем банкам рассылаю на тебя заявку, убирая все страховки и прочие допы, но накидывая свою наценку и если есть одобрение, то скидываю деньги врачу. Скажем, двести тысяч, а ты платишь кредит за двести тридцать, потому что тридцать там моих. Вот такой вот нехитрый бизнес–план. Работает, и меня еще даже ни разу не избили.

Раздался настойчивый стук в дверь. Ну, тут у меня только два варианта. Менты или не менты. Оказалось, не менты. Жаль. Я б не против чуть на тюрьме посидеть, интересно же.

— Так и знала, что ты ничерта не работаешь, снова. Бизнесмен, штаны на лямках. Не кончились деньги еще?

— Когда они начнут заканчиваться, я буду на работе жить. А пока мне хватит неделю жить в стрипклубе. Кстати…

— Идиот.

— И насчет заканчиваний. Сымай трусы, женщина!

— В душ сначала иди! От шлюх своих отмойся, животное.

— Вчера я никого не трахал и даже мылся, когда все уехали.

Я подхватил Крис на руки, перекинул на плечо и потащил к кровати, шлепая по жопе и напевая песенку про антилопу. Не спрашивайте. Она хохотала и обзывалась дебилом, но это я итак знаю, мне бабка говорила.

Я скинул красивую жопу на кровать и начал расстегивать ремень, наблюдая, как женщина от меня отползает на дальний конец кровати.

— Ну так не трахался или мылся после секса? Определись.

— Вчера не трахался и вчера мылся, я точно помню.

— Прогресс.

Крис улыбалась и смотрела как я раздеваюсь, она всегда так делала. Фетиш какой–то что–ли. Я даже предлагал ей сходить со мной в стрип–клуб пару раз, но она всегда отказывалась. Любит меня и никогда не согласна быть рядом, если есть кто–то еще, бедненькая. Мне даже стыдно, когда я, оставаясь один, думаю о ней. Влюбилась, приняла меня таким… Таким какой я есть и просто находится рядом, не мешая и не позволяя ее обижать.

Она уже три раза за пять лет нашего общения находила себе мужика и переставала ко мне ездить, самое большое полтора года ее не было. Даже замуж вышла. Вот так.

А потом, холодным зимним вечером снова заявилась на порог, разогнала весь сброд что был у меня на квартире, и всю ночь скакала на мне с перерывами на покурить, занюхать.

Надо бы уже разорвать этот порочный круг и послать ее.

Будь милосерден — заставь бабу тебя ненавидеть. Но как тут заставишь тебя ненавидеть, если она своими руками за волосы с тебя бабу сдёргивала, и сама запрыгивала? Вот и я не знаю.

— Нам надо поговорить, — это говорила Крис, странно оглядывая меня голого, стоящего у кровати.

Ооо, как говорит товарищ Макаренков, «Заваривайте чай, готовьте вкусняшки…», счаз будет шоу.

Я еще пару мгновений посмотрел на девушку, затем не одеваясь ушел на балкон, вернулся с сигаретами и пепельницей, прикурил и сел прямо на пол рядом с кроватью.

— Знаешь, Крис. Разговаривать во время секса — не вежливо.

— Секс — это когда два человека хотят трахаться, а ты просто очередной раз решил подрочить мной, хотя мог бы и кулаком. Для тебя ж в эмоциональном плане вообще нет разницы. Помнишь, когда последний раз целовал меня не в вагину?

— Что ты имеешь против поцелуев в вагину?

— МАРК!

— Ну чтоооо? Мы это проходили, Крис. Очень тебя прошу, не начинай.

— Сейчас иначе, у меня к тебе есть предложение.