Фармацевт (СИ) - Санфиров Александр

И действительно не прошло и двух часов, как я зашел в кабинет.

– Фамилия! – рявкнула молоденькая медсестра при моём появлении.

– Гребнев, – сразу доложился я.

– Гребнев, Гребнев, – забубнила девушка, роясь в стопках карточек, – Ага, вот она.

Я тем временем уселся к врачу. Располневшая женщина лет шестидесяти, с намечающимися черными усиками устало глянула на меня.

– За справкой?

– Ага, за ней, – лаконично ответил я.

Врачиха взяла карточку мельком её просмотрела и предложила раздеться.

Небрежно прослушивая легкие, она спросила:

– Что ты тощий такой, мало кушаешь?

– Много бегаю, – ответил я.

– Одевайся, шутник, куда поступаешь? – снова спросила женщина.

– В медучилище, – сообщил я.

Реакция последовала незамедлительно. И врач, и медсестра подняли головы и с новым интересом уставились на меня.

– Наверно, на фельдшера будешь учиться? – спросила врач.

– Пока не знаю, возможно, и на фельдшера, – туманно ответил я.

– Ну-ну, – без особого энтузиазма кивнула доктор. – Дерзай, если поступишь, будешь три года в малиннике находиться.

– Не понял? – я удивленно поднял брови, решив сыграть под недалекого парнишку.

Женщины рассмеялись.

– Не притворяйся, все ты понял, парней в медучилище по пальцам можно пересчитать, – хором заявили они.

Улыбнувшись, я признался, что пока об этом не задумывался.

– Ладно, бери свою справку и шагай, за дверями таких, как ты еще не один десяток, – вздохнула врач, быстро подписала, заполненную медсестрой, бумагу и отдала мне.

– Интересно, написала бы ты, подруга, мне справку 286, если бы ознакомилась с эпикризом, лежащим у меня в кармане? – подумал я, пряча справку в этот же карман.

Выйдя из кабинета, я глянул на часы, висевшие на стене. Стрелки уже подходили к двум часам дня. То-то мне так хотелось поесть. На минуту я задумался. Документы у меня все с собой, так, что можно успеть отвезти их в медучилище. Но для начала надо подкрепиться. В кармане у меня пятьдесят копеек, на сорок из них можно вполне прилично пообедать в рабочей столовой, потому, как домой возвращаться слишком долго.

Ближайшая столовая располагалась неподалеку, когда я туда зашел основной поток посетителей уже рассосался. Почти все столы в зале были пусты, две кухонные работницы убирали с них посуду и стряхивали в ведра крошки со скатертей. Еще одна женщина ходила с подносом, нарезанного черного хлеба и накладывала их в опустевшие хлебницы на столах.

– Надо же! Я и забыл, что когда-то такое имело место. Но по моим воспоминаниям такая лафа должна скоро закончится.

Взяв поднос, я встал в небольшую очередь из трех человек. Полпорции щей, картофельное пюре с хеком и стакан компота обошлись мне в сорок три копейки.

Гуляш я брать не стал, хотя пятьдесят копеек мне бы все равно хватило, но домой тогда пришлось бы идти пешком, или ехать зайцем на автобусе.

Если бы сразу после больницы поел бы в этой столовой, то наверняка счел бы все блюда сносными. Но после маминой готовки еда показалась отвратной. Щи мясом даже не пахли, несколько кусочков картошки и капусты грустно плавали якобы в бульоне. Пюре с кусочками не проваренной картошки было сделано на воде. Хек на вкус оказался довольно неплохим, поэтому, хорошенько посолив и поперчив всю еду, я намазал горчицей кусок бесплатного хлеба и приступил к трапезе. И только компот оправдал мои ожидания, я даже выбрал из стакана все изюминки и урюк.

Закончив с обедом, пришел к выводу, что, кто бы, что не говорил, но еда в обычной столовой Советского Союза значительно уступает еде в столовых Российской федерации будущего.

Выйдя из столовой, решительным шагом направился в медицинское училище сдавать свои документы. Если бы я был девушкой, то реально задумался, стоит ли мне туда идти с такими оценками. Но, будучи парнем, не сомневался, что меня и с тройками возьмут на ура.

Знакомое по прошлой жизни деревянное здание, построенное перед войной, еще стояло на своем месте. В молодости я в нём бывал несколько раз на вечерах, на которые меня приглашали знакомые девушки.

Через четыре года будет построено новое здание училища, а это снесут через несколько лет, чтобы установить очередной фонтан. Да, да, именно фонтан. Появился, понимаешь, на гребне перестроечной волны у нас новый мэр и принялся за строительство фонтанов, хобби у него такое имелось.

В парадные двери то и дело входили, или выходили стайки девушек, парней пока не наблюдалось.

Когда я поднялся по ступеням, на меня устремились десятки любопыствующих взглядов. Мне стало немного не по себе, несмотря на свое взрослое сознание. Я понимал, как низко котируюсь сейчас в глазах этих пятнадцатилетних девчонок. Невысокий, худенький мальчишка, с короткими слегка кудрявыми волосами в заношенном старом костюме с заплатками на локтях, вряд ли привлек бы их внимание, если бы не зашел в двери училища.

Наверно, это неприятное чувство пришло от моей юной половины сознания.

Выбросив его из головы, я перестал сутулиться и гордо двинулся по коридору туда, куда указывала надпись «прием документов».

К счастью, столько народа, как в поликлинике тут не имелось. Но все же пришлось встать в небольшую очередь.

Девчонки оставались девчонками, они оживленно болтали, хихикали, обсуждали парней и преподавателей училища, которых откуда-то уже знали, ну и, конечно, украдкой, а некоторые откровенно, разглядывали меня – одинокого парня в этом женском царстве.

Не сказал бы, что лицо дамы, принимающей документы, осветилось радостью при моем появлении.

– Мальчик, ты зачем пришел? – спросила она недовольным голосом.

– Документы сдать для поступления – спокойно ответил я.

Дама вздохнула.

– Тебе хоть, сколько лет исполнилось?

– С какой целью интересуетесь? – все также спокойно спросил я в ответ.

Девица, сидевшая за соседним столом тихо засмеялась, а дама начала наливаться краской.

– Ты, что себе позволяешь, мальчишка!?

– Странная вещь, – произнес я, обращаясь ко всем немногим присутствующим в кабинете. – Абитуриент после окончания восьмого класса явился, чтобы сдать документы для поступления, а сотрудница, которой доверено такое ответственное дело, вместо того, чтобы им и заниматься, то есть, проверить и принять эти документы, задает ненужные вопросы, а когда ей на это указывают, начинает аффектировать и оскорблять.

В кабинете наступила тишина. А лицо дамы приняло багрово-красный оттенок.

В это время в кабинет открылась внутренняя дверь, и оттуда появился директор училища Дмитрий Игнатьевич Москальченко.

В прошлой жизни мне довелось несколько встречаться с ним в кампании, когда он уже был пенсионером, поэтому я его сразу узнал.

– Инга Николаевна, что у вас произошло. Вы так кричали, я даже через дверь услышалваш голос. Молодой человек плохо себя ведет?

– Ужасно! Дмитрий Игнатьевич, ужасно, грубит бессовестно, такие студенты нам не нужны.

– Дмитрий Игнатьевич, – обратился я к директору. – С моей стороны не прозвучало ни одного грубого слова. Присутствующие женщины могут это подтвердить. Просто Инга Николаевна, вместо того, чтобы принять у меня документы, начала выяснять, зачем я сюда явился и сколько мне лет. Вот я в свою очередь поинтересовался, зачем ей это нужно. Ведь любому здравомыслящему человеку понятно, если абитуриент пришел подавать документы, значит, они у него имеются и с возрастом все в порядке.

Лицо дамы снова налилось краснотой. Она хотела что-то сказать, но, увидев усмешку руководителя, промолчала.

Директор за годы работы приобрел достаточный опыт, чтобы определить будет ли толк из будущего студента. Но сейчас он был в затруднении.

Мальчишке на вид было не больше тринадцати-четырнадцати лет, поэтому сотрудница канцелярии и поинтересовалась возрастом. А парнишка оказался самолюбивый, видимо не раз попадал в историю из-за того, что выглядит моложе, вот и закусил удила.

Но дело было в другом, парень всего несколькими словами указал сотруднице на её место, и сделал это, не хуже его самого. Притом стоял сейчас спокойный, как мамонт, как будто не довел до белого каления Ингу Николаевну. Где в пятнадцать лет можно получить такой опыт?