Всплеск в тишине - Дмитрий Викторович Распопов

раскрыл его. Если я думал, что там будет, как обычно величавое начало с перечислением моих титулов, затем титулов Папы и остальных витиеватых оборотов, как это обычно бывало при получении корреспонденции от Святого престола, то тут я ошибся. На пустом письме, значились лишь четыре слова, написанные рукой лично Иннокентия III, его подчерк я не мог спутать ни с каким другим. А написано там было то, чего я и боялся, стараясь уклониться от вручения этого письма.

— Витале! Немедленно в Рим!

— Так и думал, — опечалился я, показав письмо капитану, который, не зная высокой латыни и то догадался, что там написано, поскольку из нескольких слов одно обозначало название всем известного города.

— Готовлю корабль сеньор Витале? — он оторвал взгляд от бумаги.

— Вы сами мне вручили послание, — я пожал плечами, — или есть варианты не ехать?

— А кто будет тогда проводить обряды и мессы в городе? — печально поинтересовался он.

— Вот об этом нужно было думать раньше сеньор Джакопо, до того, как вы его мне отдали, — я пожал плечами, — многие видели, что я прочитал письмо, так что кто-то да проболтается.

— Когда отходим?

— Я всё же попробую уговорить кого-то из священников, пока Большой совет не применил к ним свои прошлые угрозы, — я покачал головой, — может услышит кто из них голос разума.

* * *

Надежды мои оказались напрасными. Священники, хоть и были мне благодарны и признательны за защиту, но все боялись за свои должности и приходы, так что юлили и старательно обходили тему проведения обрядов, так что плюнув на них, я обозначил дату отплытия и пустил глашатаев в город, что по велению Святого престола вынужден отплыть в Рим. Народ немного зароптал, с резонным вопросом, а кто тогда будет всё это время помогать им, но прям сильно, никто не возмущался, поскольку я попросил всех, кто хочет венчаться, лучше это сделать в те дни, пока я в городе, те кто хочет умереть, тому тоже лучше с этим поторопиться. Про последнее было конечно шуткой, но она почему-то понравилась народу и разошлась в массы, заставив всех хихикать и спрашивать у больных и пожилых знакомых, не поторопиться ли им успеть умереть, до отплытия архиепископа.

Слава богу умерших не стало больше, а вот свадеб да, я провёл только в последний день двадцать обрядов, закончив глубоко за полночь, но зато все новобрачные остались довольны. Вернув собор строителям и мастерам, я переоделся и отправился домой, широко зевая, думая при этом, что стал втягиваться в тот безумный ритм, в какой сам себя загнал одновременным выполнением двух обязанностей: мирской и духовной, но что-то пока другого выхода не было из этой ситуации.

— Добрый вечер сеньор Франческо, вы поужинали? — увидев компаньона, стоящего в прихожей с какими-то бумагами в руках, я поздоровался с ним.

Он вздрогнул и обрадовался.

— О, хорошо, что ты пришёл, мы уже тебя заждались.

— Мы? — осторожно поинтересовался я.

— Мы, — хмыкнул он, показывая рукой, с зажатыми в ней свитками в сторону большого зала, где обычно он принимал гостей.

Скинув плащ слугам, я пошёл за ним.

— Наконец-то, — увидев меня, обрадовался тот старик, который приходил к нам недавно, выдвигая требования. За столом, кроме него сидели ещё семеро таких же, глубоко за шестьдесят людей, которые с разными взглядами повернулись ко мне. Кто-то смотрел презрительно, словно на вошь, кто-то ненавидел, а кому-то было и вовсе всё равно, словно я был пустым местом.

— Добрый вечер сеньоры, — я лишь чуть наклонил голову, — если бы вы сообщили заранее, я бы постарался освободиться раньше. Я всё же не на проститутке был, а служил в храме Божьем.

— Сеньоры! Витале! — тут же вмешался сеньор Франческо, — давайте все успокоимся! Мы только начали приходить хоть к какому-то компромиссу, чтобы опять удариться в обвинения и склоки.

Ответом ему стало напряжённое молчание, позволившее мне сесть за стол, рядом с ним, оказавшись напротив сразу десяти гостей.

— Давай я кратко изложу тебе, чего мы достигли сегодня за время длительных переговоров, — предложил он и по моему кивку, продолжил.

— Требование продавать весь товар десяти семьям было заменено, на разделение всего товара специй на две равные части, первая выкупается великими домами Союза десяти по договорной цене с нами, но со скидкой, вторая остаётся у нас с тобой. О цене на специи при продаже во вне мы обязаны уведомлять друг с другом заранее, — зачитал он, — меня этот вариант устраивает, тем более он распространяется только на специи. Всё, что ты привозишь вне их, под этот договор не попадает. Так что шёлк, фарфор, золото, жемчуг и прочее, мы будем продавать только сами. Как тебе?

Я задумался, в принципе, если он не против, то чего мне-то возражать.

— Думаю, что в этом вопросе вы более опытны сеньор Франческо, я полагаюсь на ваше решение.

— Ну вот, я же говорил, — он окинул сидящих напротив, победным взглядом.

— Так, следующий пункт.

В течение ещё нескольких часов, мы обсуждали, вычёркивали, добавляли пункты договора между нами и Союзом десяти, которые держали большинство мест в Большом совете Венецианской республики, пока наконец не пришли к взаимопониманию по большинству вопросов. Правда случилось это уже только под утро, когда до выхода из порта мне оставалось лишь пару часов, а это значило, что спать я лягу уже на корабле.

— Ставим подписи, — довольный донельзя, сеньор Франческо лично обнёс всех стариков, проследив чтобы они поставили автографы под всеми тремя документами: один останется у нас, другой достанется им, ну и третий попадёт на хранение к нотариусу.

— Благодарю вас сеньоры! — закончив со всеми документами, он радостно опустился на своё место, — этот день точно войдёт в историю нашего города!

— Завтра мы пришлём представителей, для подсчёта привезённых специй на ваших складах, — проворчал один из стариков, — жаль конечно, что Венецианец отбывает в Рим.

Я пожал плечами, и широко зевнул.

— Уже через два часа, я должен быть на борту.

— Тогда не будем больше задерживаться в доме уважаемого сеньора Франческо, — один из них встал, и тут же все последовали его примеру, — доброй ночи сеньоры.

Мы конечно же встали тоже, проводили стариков до самых ворот, оставаясь стоять, пока последняя лодка не скроется из вида. Когда это произошло, сеньор Франческо тяжело вздохнул, затем выдыхая, повернулся ко мне.

— Как же тебя всё же вовремя изгнали из рода Витале. Твоё служение в соборе и по сути единоличное исполнение обрядов, здорово