Евгений Щепетнов - Здесь слезам не верят

– Что ты с ней сделал? Погоди, не спеши с ответом. Я знаю, что ее ударил не ты. Знаю, что ты проводил с ней какое-то лечение, водил руками, вливал ей в рот какое-то лекарство. Думаю, что от твоего лечения мама помолодела, а рана у нее на затылке чудесным образом зажила. Вот только она до сих пор не пришла в себя, лежит без движения, и мне сказали, что, возможно, ты ее отравил. А теперь скажи мне – ты это сделал? Если ты – зачем? И самое главное – можешь ли исправить то, что сделал, или нет? Это моя мать, она дорога мне, и если из-за тебя мама погибнет, клянусь, ты пожалеешь. Это не угроза, это констатация факта. Итак, жду объяснений!

– Я не знаю, – просто сказал Сергар и уселся рядом с незнакомцем на край топчана. – Не знаю, что с ней случилось. По моим расчетам она уже должна была встать на ноги. Возможно, я просто не успел.

– Что значит – не успел?! – вскинулся мужчина, и Сергар ощутил идущую от него волну гнева, ярости и разочарования. – Как так – не успел?! Что такое – не успел?

– Мне мешали, – угрюмо пояснил лекарь, неосознанно сжимая пальцы правой руки в кулак. – Вначале эти идиоты, которые напали на девушку. Потом – полицейские. Мне все время кто-то мешал, и я не мог провести сеанс лечения как следует. Возможно, ее разум уже улетел. Здесь осталось лишь тело. Так бывает… увы.

– Да будь ты проклят! – яростно выдохнул человек и повернул к Сергару искаженное болью лицо. – Плевать на все, главное, ты можешь что-нибудь сделать?! Вылечить ее?!

Сергар помолчал, подумал, пожал плечами:

– Не уверен. Но возможно, что шанс такой есть. Если она не успела улететь далеко и зависла в Межвременье.

– Каком-таком межвременье? – слегка опешил мужчина. – Что значит – улетела? Ты что, сумасшедший?! О чем ты говоришь?!

– Не важно. Совсем не важно, – пожал плечами Сергар и снова улегся на топчан. – Все равно я сейчас здесь, так что разговоры о лечении не имеют никакого значения.

– Это я здесь решаю, имеет что-то значение или нет! – с угрозой, мрачно бросил пришелец. – Возможно, мать сейчас была бы в сознании, если бы не ты. Ты не дал подойти врачам «Скорой помощи», ты не позволил им оказать ей необходимую помощь, и значит – ты ответишь, если она умрет. Или останется вот такой – безмозглым овощем!

Мужчина помолчал минуты три, потом жестко спросил:

– Если тебя выпустят, вылечишь?

– Не знаю, – после паузы повторил Сергар. – Гарантию дать не могу. Возможно, что у нее был сильно поврежден мозг. Вот и результат.

– Рентген показал, что повреждений нет. Есть старые, зарубцевавшиеся шрамы, следы удара на затылке. Но свежих ран нет. Никто не смог сказать, откуда у нее под головой взялась кровь!

Незнакомец пристально посмотрел в глаза Сергара, и тот спокойно ответил:

– Да. Нет ран. Потому, что я их залечил. У нее был раздроблен затылок, и я как мог, так ее и вылечил. Но похоже, что не до конца. Если вы меня выпустите, я попробую ее вылечить. Повторюсь, результата не гарантирую, но только скажу: чем дольше она без нужного лечения, тем меньше шанс ее вылечить. И, кроме того, мне нужно мое снадобье, без него работать не могу. Эффект слабее.

– Ты экстрасенс, да? Народный целитель, или как там тебя звать?

– Зови меня просто Олег. Так меня зовут. А больше мне тебе сказать нечего.

Сергар закрыл глаза и уже не смотрел на то, как незнакомец выходил из камеры, как захлопнулась дверь, отгораживая его от свободы. После лечения, после драки он слегка устал – не физически, душевно. Слишком быстрым был переход от состояния счастья, довольства, благополучия к положению бесправного узника, которого все могут называть на «ты», в комнату которого можно войти без спроса и которому можно безнаказанно угрожать, зная, что заключенный ничем не сможет ответить. Да, плохо быть узником, совсем не то, как быть богатым, всеми уважаемым лекарем.

Вдруг подумалось – а как на известие о том, что он попал в тюрьму, отреагирует Шелест? Этот всемогущий олигарх, щупальца которого простирались очень далеко от особняка, в котором тот сидел, так далеко, что и представить было трудно!

Сергар не известил его, что уезжает, просто тихо-мирно сел в поезд и укатил, и ничего не дали Шелесту шпионские штучки, которыми хитроумный мафиози утыкал его клинику и весь дом Сергара. Начальник охраны давным-давно вычислил все эти подслушивающие и подглядывающие штучки и показал Сергару, в каком месте можно говорить откровенно, не боясь, что тебя подслушают и подсмотрят. Уничтожать «жучки» не стали – пока не стали, до тех пор пока Сергар не вернется из Москвы, решив свои дела. Разберется здесь, а там уже можно и Шелестом заняться. Пока что Сергар не решил, что с тем делать. То ли убить, то ли подчинить себе, как подчинял других людей. Но нужно прежде сто раз все отмерить, взвесить – а стоит ли оно того? И не забыть, что теперь Сергар не один – за ним те люди, что ему дороги: Таня, Маша, Мария Федоровна. А если они пострадают?

Одному легче, делай что хочешь, ответишь только своей жизнью. Но когда за тобой стоят близкие… нет, нужно крепко, крепко продумать! Потом. Все – потом!

За ним пришли через два часа, когда Сергар успел уже выспаться и сидел, разминая руки и ноги, затекшие во время сна. Когда за дверью раздались голоса и на пороге появился помощник дежурного, за плечами которого маячил давешний посетитель, лекарь не удивился. Он знал, что тем дело и закончится, ему все равно придется долечивать старушку, которая теперь совсем даже не старушка.

Относились к нему теперь как-то странно… опасливо – это само собой, немудрено, после того, как он разметал профессиональных охранников и ОМОН (патрульные не в счет – этих может раскидать и полупьяный бомж). Нет, нынешняя опасливость была другой, какой-то даже уважительной, как уважительно относятся к великому злодею или шпиону – что суть одно и то же в представлении простого человека. Если тебя забирают из узилища такие важные люди, уж наверное, ты великий, и никак иначе!

Насчет важности – это лишь догадки, кто такой этот самый важный человек, Сергар не знал. Ему никто ничего не сообщил, лишь вежливо, но настоятельно потребовали усесться в черный маленький автобус с затемненными стеклами, и скоро кавалькада из трех автомобилей неслась по улицам вечерней Москвы, оглашая окрестности воем сирен и расцвечивая попутные и встречные машины сполохами красных и синих огней.

Сергар сидел без наручников в окружении не очень массивных, но крепких парней, впившихся в него острыми взглядами серых, черных и синих глаз. Эти люди были похожи друг на друга – не чертами невыразительных лиц, но аурой силы и настороженности, исходившей от каждого из них, составлявшего единое целое со всей группой, как рука объединяет пальцы, сжавшиеся в кулак для удара.

Если придется драться с этими парнями – исход поединка совершенно не ясен, прикинул Сергар. Их только убивать, и не руками, а магией. И тут же выругал себя – почему убивать? Почему обязательно нужно рассматривать этих людей, как противников, будто он снова находится на войне, и любой незнакомец суть опасность и враг? Пора бы уже отвыкнуть воспринимать действительность, как поле боя!

Пора бы… вот только не очень получается. Не дают забыть боевое прошлое. Не дают, и все тут!

Ехали долго, даже с полицейской сиреной (если она полицейская!). Когда выбрались за город, за окном было уже темно, небо вызвездило, вышла огромная желтая луна, сверкающая, как медный таз. Она висела над горизонтом и будто улыбалась Сергару, ободряя, вселяя в него надежду. Луна всегда покровительствовала магам. На гербе Кайларской академии магии присутствовал лунный диск. Вот только была ли ТА луна ЭТОЙ луной – кто знает? Может, мир Сергара находился на Земле, но только сотни миллионов лет назад? И потом исчез, уничтоженный каким-нибудь катаклизмом, вроде гигантского метеорита? Да кто может это сказать… в мире много вопросов, на которые нет ответа. И уж не простому боевому магу и лекарю на них отвечать.

Во дворе дома сладко пахло ночными цветами. Сергар любил этот запах, его мать сажала похожие цветы вокруг их домика, и теперь здешние, незатейливые, невидные, но очень пахучие, напомнили ему о прошлом, о семье, и сердце Сергара забилось чаще, прогоняя кровь сквозь усиленные магией сосуды. Он слегка улыбнулся – грустно, безрадостно, вспомнив то, как однажды спрятался в клумбе с такими цветами от матери, требующей срочно идти спать, и мать потом долго его ругала под одобрительный хохоток отца: «Разведчик! Молодец, хорошо спрятался! А цветы отрастут еще, их тут как сорняков!»

Задумался, а если бы он смог вернуться назад, в прошлое, смог бы вылечить мать и отца? Наверное, смог бы. И тогда…

А что тогда?! Ну что – тогда?! В истории нет сослагательного наклонения. «Что было бы, если бы…» Все так, как оно было, и ничего изменить нельзя. Нет, можно – в лживых учебниках истории, составленных по заказу подлых и глупых правителей. Именно подлых и глупых, потому что только подлецы или дураки могут требовать от продажных ученых переписывать информацию об истории, на благо своей ненасытной утробе, никак не насыщающейся деньгами и властью. Глупцы не понимают, что, изменяя сведения об исторических событиях, они уничтожают память людей, а люди без памяти – это животные, недостойные называться человечеством.