Алло, милиция? Часть 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

— Очень рад, что доверился вам, дорогая Валентина. Месяцы дружбы укрепили доверие. Но теперь ситуация меняется. Во-первых, КГБ снимает прикрытие с наших маленьких шалостей. ОБХСС, не Цыбин, конечно, а город и даже республика, все они точат на «Верас» зуб. Скоро здесь станет горячо. Нам нужна схема, создающая новый уровень легальности.

— Пока ты меня не убедил.

— Если не смогу убедить, реализую её с Элеонорой и другими людьми. Придётся тяжелее. Больше никого не буду так уважать за честность и профессионализм. Кстати, не прикажете сварить нам кофе?

Кабушкина распорядилась. Секретарша работала такая, что Бекетов не подпустил бы её к «Верасу» даже в качестве уборщицы снега. Зато — племянница дядюшки Эфраима. Кофе, кстати, варить умела.

— Продолжай.

— Охотно. Первое. Артель инвалидов Грузинской ССР, назовём их так, подписывает хоздоговор с Промторгом. В целях развёртывания межреспубликанской кооперации и расширения социалистического соревнования по снабжению советских граждан качественным барахлом означенные сыновья и дочери гор высылают нам фуру одежды с согласованной регулярностью.

— Фуру? — ахнула Кабушкина.

— В договоре будет указано, что на базе «Счастья» образуется салон-выставка достижений народного хозяйства Грузии. То есть часть товара непременно передаётся нам, ваш особо одарённый директор получит мзду один раз и немножко в процессе. Заодно припугну, если начнёт козлить. Водитель везёт две накладные. Одна — только для ГАИ на постах, если приколупаются. Восемьдесят процентов товара выгружается на наш тайный склад, двадцать — на склад Промторга по второй накладной.

— А если ОБХСС посадит своего на пост ГАИ, и тот сфотает транспортную накладную? — вмешалась Элеонора.

— Ох, такие эти грузины… Представляешь? Водитель спихнул товар налево, нам привёз лишь пятую часть. Ну, ищи-свищи этого джигита в горах, мы же не при делах.

— Разгрузка целой фуры на рампе «Счастья» — очень заметная вещь. Заметут, — не сдавалась Кабушкина.

— Именно, девочки мои мозговитые! Оттого столько надежд на вашу еврейскую родню, объединённую национальным инстинктом выживания. Знаете анекдот? Распяли фашисты старого ребе и удивляются, что же дед не кричит. Неужели не больно? Больно, только когда смеюсь, отвечает еврей. Понимаю, юмор отсутствует. Но суть вы поняли. Валентина Ивановна, есть ли у вас надёжные родственники где-то за городом, в сторону Московского шоссе? Способные смеяться с гвоздями в руках? Чтоб у них выгрузить левую часть товара, а в бомбоубежище «Счастья» таскать малыми порциями, не привлекая внимания. Ещё. Нужна мелкооптовая точка для фарцовщиков. Не на складе, но и недалеко. Чтоб служить перевалкой для джинсов и кожи в Прибалтику, — он перевёл дух. — Главная проблема — в привлечении двух десятков человек, осведомлённых о разных элементах схемы. Прорабатываем вариант провала каждого из них, три-четыре линии обороны. А главное — дедлайн. Не слышали такого слова? Предельный срок. Если всё хорошо, работаем три года, потом закрываем лавку и разбегаемся. А то и раньше. На троих нужно заработать не менее семисот-восьмисот тысяч. Риск того стоит.

Кабушкина, ещё ни на что не подписавшаяся, почему-то упёрлась в последнее — в срок ликвидации предприятия.

— Всё элементарно. У меня талант пророка. Помните, в конце зимы я обозначил срок наших махинаций в «Верасе» — до декабря. Плюс-минус месяц.

— Ты знал дату смерти Брежнева? — ухмыльнулась Валентина.

— Более того, я знал, что наступит андроповщина. Не просто приход нового Генерального секретаря, а всевластие КГБ. Руки по швам, шагом марш. Простые коррупционные схемы разлетятся как карточный домик под ветром. А мы шиковали здесь благодаря гэбешной крыше, сливая им компру на жирных партийных столоначальников и их жёнушек, падких на барахло. Близится время если не отстрела, то массового смещения подобной публики. Коль под шумок нагрянут менты, не отмажу ни я, ни контора глубинного бурения.

— Моя роль? — поинтересовалась Элеонора, предвкушавшая роль директора всего магазина, но теперь уловившая, что это — самое опасное место в схеме, и Кабушкина там первой попадёт под раздачу. — У меня нет стойких родственников на Московском шоссе.

— Возглавишь салон для новобрачных. Там просто. Нужны левые талоны из ЗАГСа. Отовариваешь «своих», набрасывая двадцать-тридцать рублей, и несёшь добычу в наш с Валентиной общак. Заодно наблюдаешь за ней.

— То есть её роль техническая… А значит, Егор, мы с тобой делим общий куш не пополам, а две трети — вам, мне лишь треть. Да, очень большая треть, сотни тысяч, но и ответственность…

— Валечка Ивановна! Вы совершенно правы, я пристроил Элеонору, фактически — уже члена моей семьи, на тёплое место. Но и у вас такая же возможность. Что, кстати, с роднёй и загородной недвижимостью?

— Есть. Перед Колодищами. Большой дом с асфальтовым подъездом, гаражи. Родной брат моего дедушки, инвалид войны… Не хотела его вовлекать.

— Во что вовлекать? Уважаемый воин сдал внаём свой гараж грузинам и не проследил, что они туда сложили? Не героин, заметим, не взрывчатку и не автоматы с патронами. Плод честного труда таких же инвалидов войны, только с Кавказа.

— Валя! — Элеонора положила ей руку на запястье. — У Егора, спору нет, котелок варит. Но без твоего опыта мне лезть одной страшно. Соглашусь на левак в салоне «Счастье», и не больше. На свободе лучше. Ребёночка хочу.

— Ну ты и… Умеешь еврейской мамочке на самое чувствительное место надавить. Егор! Я пока ни с чем не согласилась. Пробелы в твоём плане видны невооружённым глазом. Надо всё подготовить на берегу. Поплывём, будет поздно.

— Знаю, дорогая. Я вообще слишком много знаю наперёд. Эля, подкинь меня на Комсомольскую.

«Жигуль» припарковался и погасил фары ниже здания КГБ — у кинотеатра «Победа». Прихватив толстый пакет с очередным подношением, лейтенант тронулся в сторону проспекта, высматривая знакомую «волгу». Увидев, открыл дверцу и нырнул на переднее пассажирское сиденье.

— Рад вас видеть в добром здравии, Виктор Васильевич. От нашего стола вашему.

Именно из-за этих конвертов Сазонов не перевесил связь с агентом «Вундеркинд» ни на кого из сотрудников. Даже Аркадию не полагалось знать лишнее.

— Последний раз? Операция «Верас» свёрнута.

— Предпоследний. Мои девочки переходят в «Счастье» в декабре. Спасибо за помощь в торге.

— Знал бы ты… Там такой жук заседает! Со связями и в горкоме, и в ЦК. Но подобрел, когда ему предложили «Верас». Не знает, что лафа скоро кончится.

— Для многих это будет неожиданностью. Скоро Андропов скинет Щёлокова, поменяет его на Федорчука. Из ваших. Ментов начнут дразнить «федорчукчами». Вот тогда и начнётся свистопляска. Я вам пакетик с информацией приготовил. От областных управлений потребуют, чтоб вы выявляли безобразия в ментуре. Тут — букет.

— Про Дашкевича?

— Не только. Про саму систему очковтирательства и укрывательства. Я же не мог по телефону.

— Молодец. Изучу. Кстати, за тот сигнал отдельное спасибо. Чергинцу мы вежливо подсказали, кого вместо Дашкевича двигать на своё кресло. Человека, которому я доверяю, потому что могу в любой момент посадить лет на пятнадцать.

— Неужели?

— Папаныч ещё не знает. Согласится, ровно по той же причине. Но ты не лезь к нему с пророчествами. Я и то привыкнуть не могу… к твоим федорчукчам.

Егор усмехнулся.

— На сегодня прогнозов хватит. Напомню старый: торопитесь. Андропов на год или полтора, потом умрёт. Какое-то время всевластие КГБ продержится по инерции, затем начнутся реформы, и вся структура СССР пойдёт трещать по швам. Успейте нахватать максимально и вовремя свалить, сохранив активы и связи.

— Советский Союз рухнет? И совсем скоро?

— Не скажу. Вдруг вы меня арестуете как диссидента.

— Прибью сначала.

— Ладно. Коммунистическая партия Советского Союза будет запрещена и распущена осенью 1991 года. Вы ничем и никак не предотвратите развитие событий, оно уже взяло старт и набирает ход. Главное, успейте вовремя сориентироваться, пока вас не затянет хаос. Девять лет, не забывайте. И писец великому-могучему. Спокойных снов, Виктор Васильевич!