Большая игра - Гуляшки

— Нет. Признаюсь, что и я в Европе впервые. Не считая Балкан, конечно.

— Вы и в Стамбуле больше года прожили. Даже завидно, ведь вы столько успели увидеть!

Нас встречали на открытом в 1874 г. вокзале Ванза. Главным зданием служил павильон, привезенный с Венской выставки. Он был знаменит тем, что именно в нем состоялся завтрак трех императоров — Александра II, Вильгельма I и Франца Иосифа.

Многотысячная толпа напирала со всех сторон. Среди зрителей виднелись богато одетые горожане, офицеры, дамы, мальчишки, священнослужители, коммерсанты и сытые упитанные бюргеры. Толпу сдерживала полиция, а армию представляли 1-й гвардейский полк в знаменитых шлемах пикельхельмах, которые прочно ассоциировались с немцами, но на самом деле их придумали в России. Все, как на подбор, рослые и внушительные, гвардейцы казались истинной силой Германии. Лишне скромностью они не страдали и носили неофициальное название «Первый полк христианского мира». Правда, и сражаться умели, принимая непосредственное участие практически во всех войнах за последние семьдесят лет.

Императора Вильгельма и канцлера Бисмарка не было, встречающую делегацию возглавлял кронпринц Фридрих, сорокалетний гренадерского роста мужчина с шикарной бородой, усами и громогласным голосом. Он мне напомнил богатыря или викинга. Его окружала свита, в которую входил мэр Берлина Артур Хобрехт, ряд министров и два фельдмаршала: Гельмут фон Мольтке и Альбрехт фон Рун.

Уральские казаки первыми покинули поезд, образовав живой коридор. Следом за ними вышли офицеры, а затем и цесаревич. Николай Романов прошел по ковровой дорожке к кронпринцу. Два будущих императора обменялись рукопожатиями под радостный шум зрителей. Фридрих говорил на русском, а Николай отвечал на немецком.

Зеваки напирали со всех сторон, заставляя Рихтера, нас и казаков нервничать. Все-таки, с безопасностью серьезных людей дела в настоящее время обстояли из рук вон плохо. Неудивительно, что на всяких губернаторов и коронованных особ постоянно устраивали покушения. И с успехом, кстати, что учитывая смехотворные меры охраны, выглядело вполне закономерно.

Мне вспомнилось, как убили Линкольна, Александра II и эрцгерцога Франца Фердинанда. Нет, с этим надо что-то делать, нельзя так рисковать.

Играл марши, «Боже, Царя храни» и «Слава Пруссии». Слышались крики «Германия и Россия друзья навеки» и все в таком же духе. Неторопливо беседуя, кронпринц и цесаревич вышли с вокзала и разместились в экипаже. Огромная толпа двинулась в Старый дворец на Унтер-ден-Линден, служивший местом проживания императора и его семьи.

Берлин производил сильное впечатление. Не знаю почему, но Бранденбургские ворота ассоциировались у меня с силой Германии, а Берлинский кафедральный собор с ее духом. В Петербурге различных дворцов не меньше, мостов больше, но здесь чувствовалась экономическая мощь, знаменитая прусская выправка и богатство. Петербург в этом отношении казался и беднее, и грязнее.

Следующие недели были заполнены официальными приемами, дипломатическими встречами, завтраками и ужинами с различными немецкими аристократами и поездками по городу с целью ознакомления с памятниками и музеями. Цесаревич и на охоту успел выбраться, поселившись в одном из удивительных немецких замков.

В целом, Свита просто следовала за наследником, выполняя свои непосредственные обязанности. Я вживую видел Вильгельма, членов его семьи и самого Бисмарка, железного канцлера. Впервые попав на столь высокий уровень, я стал свидетелем тех сторон жизни сильных мира сего, о которых раньше либо читал, либо только догадывался.

В один из дней, улучшив момент, я «дотянулся» до Бисмарка внушив ему толику симпатии по отношению к Николаю в частности, и России в целом. Давно я не пользовался этой способностью! Очень давно! И сейчас как раз выпал подходящий случай. Гогенцоллерны и их министры встречали Романова достаточно тепло, но я все же подсчитал, что стоит немного подстраховаться и углубить, так сказать, связи. А то с этими политиками сложно — сегодня они тебя улыбаются и называют другом, а завтра предают в угоду своих интересов.

Непосредственно со мной в Берлине произошло еще два запоминающихся события. Первое заключалось в том, что в свите кронпринца Фридриха имелся некий полковник Карл Дитер, опытный и достаточно известный шахматист. И в один прекрасный день кронпринц и цесаревич решили устроить турнир, посмотрев, чей шахматист лучше.

Играли мы в Новом дворце в Потсдаме, который Фридрих использовал со своей семьей в качестве одного из мест проживания. Разместились в Мраморном зале, просторном и невероятно богато обставленном.

Для нас поставили шахматный столик, а Николай и Фридрих устроились у окна, попивая коньяк. Кронпринц по обыкновению курил, шумно шутил и сам же первым смеялся, а по лицу цесаревича скользила легкая улыбка.

Нас с Карлом окружали зрители, общей численностью более тридцати человек. Я впервые играл при таком внимании и поначалу чувствовал себя не совсем уверено. Первую партию выиграл Дитер, но я сумел взять реванш во второй. Зрители стояли и обменивались мнениями, обсуждая каждый ход.

— Отвратительно получится, если немец проиграет, — негромко заметил Николай Романов, когда мы взяли небольшую паузу перед решающим поединком, и он отозвал меня в сторону. — Обидятся ведь! Так что постарайся свести дело к ничьей.

— Постараюсь, — пообещал я.

Третья партия получилась забавной, иначе и не назовешь. Похоже, мой германский коллега получил от кронпринца аналогичные указания не выигрывать, в результате чего мы начали поддаваться друг друга, пока не поняли, как все обернуть к обоюдной пользе.

— Похоже, у нас ничья? Ничья в третьей партии, Карл! — констатировал я, на что немец с важным видом кивнул, и мы пожали друг другу руки.

Фридрих и Николай были в полном восторге. Потом данному событию в немецких газетах посвятили немало внимания, успев прозвать «шахматная баталия двух наследников». Играли офицеры из свит, а весь акцент перенесли на венценосных особ. Хотя, наверное, так и надо.

Переговоры по укреплению союза Германии и России шли хорошо, а шахматное соревнование каким-то образом помогло сгладить некоторые углы. Да и Бисмарк то ли благодаря моей помощи, то ли под влиянием Романова показывал готовность достичь взаимопонимания.

Николай выглядел довольным и наградил Карла Дитера орденом Святой Анны 3-й степени. Фридрих не остался в долгу, вернул любезность и я стал кавалером ордена Короны 4-й степени.

Второй случай заключался в том, что мы с цесаревичем активно интересовались немецкими учеными и исследователями. В один из дней я взял извозчика и под предлогом осмотреть Берлин, встретился с еще одним Карлом, правда на сей раз фамилия его звучала как Цейс, и он считался известным инженером, физиком и механиком.

Цейс постоянно в Берлине не жил, но в городе появлялся часто, останавливаясь в одной из гостиниц. На этот раз он поселился в отеле «Кайзерхоф», открытом полтора месяца назад и расположенном в старом правительственном квартале,