Кристина Кулиш - Другой Мир (СИ)

-Если ты такой наблюдательный мог бы уже и догадаться, что я влюблен в твою сестру! – воскликнул Джулиан.

-Но ты же не сможешь взять ее в жены, отец не даст на это согласия…

-Да что вы все сговорились что ли! – взорвался Джулиан.

-Послушай, - примирительным тоном ответил Люк – я не совсем понимаю, о ком ты говоришь, но точно знаю, что отец никогда не решиться пожертвовать спокойствием Элеи ради какого-то брака. И это правда, какой бы суровой она не была, но это правда. Ты меня слышишь Джулиан? Послушай моего совета. Оставь Элею. Забудь о ней. Ради вас обоих. Пока еще не поздно…

-Я тебя слышу, не глухой пока еще! – продолжал злиться Джулиан – И я не твоя марионетка, чтобы по первому твоему слову исполнять твои приказы!

Джулиан вовсе не собирался усмирять свой гнев или же хоть на мгновение прислушиваться к его словам. То, с какой легкостью они предлагали ему оставить девушку, которую он полюбил, невероятно злило его. Ведь сами они, а он был в этом совершенно уверен, так просто не позволили бы кому-то вмешиваться в их любовные дела и указывать, как поступать, что лучше, а что нет.… Его прямо таки перекашивало от неукротимой ярости при мысли о том, что он откажется от нее, даже не совершив ни единой попытки связать их жизни воедино.

Он чувствовал, как его всего трясет от гнева и понимал, что больше не может сдерживаться и продолжать этот разговор. Поэтому он развернулся и направился обратно в Дейнор.

-Стой Джулиан! Да послушай ты меня! Я еще не договорил!

-Зато я уже все сказал, это, во-первых. Во-вторых, я не собираюсь с тобой разговаривать в подобном тоне. А в-третьих, я вообще не собираюсь с тобой об этом разговаривать. Я устал и хочу спать – гневно отрезал Джулиан.

Он развернулся к нему спиной и исчез в темноте прохода. А ночью шел сильнейший ливень, и сверкавшие молнии исполосовали чернильно-черное небо прихотливым извилистым узором. Но Джулиан был только рад этой непогоде, потому что она в полной мере соответствовала его настроению.

С первыми лучами золотисто-желтого солнца Джулиан открыл глаза. Вставая с постели, он с радостью заметил, что отлично выспался, несмотря на вчерашние разговоры, навалившиеся на него. Уже за завтраком он тщательно все обдумал, и пришел в выводу, что ему непременно стоит поговорить с Люком снова и даже извиниться перед ним за свои грубость и несдержанность. Ведь в конце конца он и не думал желать ему зла, скорее наоборот. Едва с завтраком было покончено, он тут же отправился к покоям Люкаса. Постучавшись, он немного подождал, но там так никто и не отозвался. Тогда Джулиан решил найти Сема. Ведь он всегда умудрялся каким-то ему одному известным способом быть в курсе кто и где находится в данный момент. И юноша уже знакомой дорогой направился к покоям Сема. Однако и тот словно сквозь землю провалился. И тогда Джулиан попросту решил вернуться к себе, но не успел он и дверь в спальню открыть, как его окликнули:

-Постой Джулиан. Мне нужно с тобой поговорить.

Джулиан замер на месте, и повернувшись лицом к окликнувшему, ответил:

-Да, король Эдвин, я вас внимательно слушаю.

Однако король не проронив ни слова, жестом попросил Джулиана уединиться, и лишь когда дверь закрылась за спиной юноши, позволил себе заговорить:

-Джулиан, мы все на войне и шансов остаться в живых у нас предельно мало. Тебя, как и любого из нас может поглотить тьма безызвестности, либо же ты сумеешь возвыситься более чем кто-либо из твоих предков. У тебя впереди еще возможно целые годы тяжких испытаний, прежде чем мы приблизимся к окончательной победе над Мароном.

Джулиан в полнейшем недоумении от того, как начался этот разговор, спросил у короля:

-Зачем же вы мне все это говорите?

-Затем, чтобы ты знал, что у тебя нет права на долгую и счастливую, беззаботную жизнь пока предназначение твое не будет в полной мере исполнено – жестко и тем не менее справедливо ответил ему старый король – Тебе нельзя брать в жены или же просто связывать обещанием ни одну девушку пока не пробьет час и ты не докажешь вырвав из лап врага свои законные права на славу и счастье. А пока что ты не должен питать чувств ни к одной девушке. Ты должен забыть, что такое любовь.

Разговор, наконец, принял именно то русло, которое он и должен был принять с самого начала. И Джулиан почувствовал смущение, осознав, что король Эдвин уже все знает о них с Элеей.

-Но откуда вам это известно? Неужели моя мать все вам рассказала? Или это был Люкас?

Король Эдвин позволил себе слегка усмехнуться и, тем не менее, слова его были серьезны:

-Тебя выдали глаза. Однако речь сейчас идет не только о моей дочери. Тебе сейчас вообще нельзя думать о девушках. А что до Элеи, Зимней Розы эльфов, то она недостижима для тебя, словно самая дальняя и высочайшая из ярких небесных звезд. Но даже если сердце ее склониться к тебе.… О… для меня это будет по истине тяжко и горько, ибо нас тяготит старинный рок…

И голос его сорвался, и король печально покачал головой.

-Какой же? – спросил Джулиан.

-Странно, что ты ничего об этом не знаешь. Ведь это касается и тебя тоже, ибо мы одной крови. Мы один из самых древнейших эльфийских родов и обладаем даром истинного бессмертия. Но дар этот передается в нашей семье лишь по женской линии. Это ставит женщин нашего рода в весьма неоднозначное положение, ведь выбор для них не велик. Либо уплыть в земли Эледора и там оставаться вечно молодыми и цветущими, либо же остаться здесь, в Арии, навсегда отказавшись от бессмертия и прожить жизнь полную доступных другим народам радостей, но со временем теряя свои молодость и красоту, увядая подобно прекраснейшему из цветов. Такова цена за любовь и семейное счастье… - и глаза его на мгновение потемнели – И этого ты хочешь для моей дочери, для Элеи?! Хочешь встать между нами и заставить ее выбирать между мной и тобой? Хочешь уготовить кому-то из нас горечь разлуки, что будет длиться и после конца концов? Ты и сам не ведаешь, чего хочешь! – воскликнул он.

Джулиан не знал, что и сказать. Он разрывался между своими чувствами и желанием быть с ней, желанием оградить, защитить ее от боли и печали, которую причинит ей, если осмелиться привязать ее к себе.

-Вижу, я загляделся на поистине бесценное сокровище! – воскликнул он, сомнениями раздираемый на части – Значит, такова моя судьба…! Но и вы ведь предвидели это, почему же, тогда бездействовали все это время?

Король внимательно посмотрел в лицо молодого эльфа, заглянул прямо ему в глаза. И Джулиан увидел в них надежду…

-Ты ведь и сам понимаешь почему… - мягко ответил он, печально, улыбнувшись.

Джулиан, молча, кивнул. Слова были излишни, ведь он все понял и по глазам старого короля.

-Однако я скажу тебе так: подождем, посмотрим, что принесет нам время. Не будем об этом сейчас; но возможно через некоторое время мы вновь вернемся к этому разговору. А пока… Небо хмурится, жестокая буря вскоре разразится над Арией.… И в связи с этим я бы хотел поговорить с тобой о других не менее важных вещах.

И он перешел к другой теме своего визита.

-Меня очень беспокоит эта непредвиденная задержка отряда Следопытов. Подобного раньше не случалось. Отправляя их на это задание, я дал им сроку два месяца и предупредил, что если они задержатся хоть на один день, то я непременно вышлю вспомогательный отряд по их следам. Время давно истекло; я ждал, сколько мог, но больше ждать опасно.… Поэтому я посылаю Люкаса, Семиума и Тимиума. Но в отряде не хватает еще одного. И я посчитал, что ты вполне достойная кандидатура, хоть Киара и придерживается иного мнения, на сей счет. Во-первых, тебе пора приобщиться к нашему общему делу, а во-вторых, я подумал, что это дело заинтересует тебя еще и по личным причинам. Ведь в составе этого отряда был Каин, твой брат.

Джулиан переступил с ноги на ногу, но в целом сохранил бесстрастное выражение лица. Хоть король Эдвин и являлся его сторонником и зла ему не желал, и все же он вовсе не собирался подкидывать ему лишний повод для подчинения его, Джулиана, своей воле проявив какие-либо эмоции. Так же он вовсе не стремился раскрывать при нем своих истинных чувств. Ведь он и сам уже начинал чувствовать необъяснимую тревогу за ушедшего на задание брата; особенно потому что тревога эта так и сквозила в лице его матери и невольно передавалась и ему самому.