Пекарь-некромант. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

«Вот только не нужно этих намёков, мэтр! Сам-то ты в свои двести с гаком лет об этой закваске тоже услышал впервые. А ведь ты не бывший продавец обуви — целый профессор!»

— Ну же! — сказал я. — Не тупи, парень! Где твоя опара? Куда мне лить свою чудо закваску? Хлеб ты собираешься печь? Или будем друг на друга смотреть? Эй! Время идёт, работа стоит.

— Эта…

Пекарь оторвал взгляд от склянки.

— Так я… не делал её пока, — признался он. — Но вы… эта…

Полуша завертел головой.

— Щас! Я быстро!

Он загрохотал деревянными тазами и вёдрами.

— Ты там говорил, что обычно делаешь семь замесов, — сказал я. — Правильно поступаешь. Молодец. Но сегодня мы замутим их все сразу. Все семь. Слышишь меня?

Пекарь поднял на меня испачканное мукой лицо.

— Понял, хозяин, — сказал он. — Но так нельзя! Нужно… эта… раз за разом…

Я жестом велел ему умолкнуть.

— Чем ты слушал меня, уважаемый? Что я тебе говорил о своей чудо закваске? Это с обычной закваской нужно работать, как ты привык. А с моей можно и иначе. Знал бы ты, парень, чему нас учили в кулинарной школе! Этот хлеб будет оставаться свежим долго, можешь мне поверить. Так что замешивай все семь. Я не шучу. Делай, что говорю. Я не собираюсь пять раз вставать ночью ради этой твоей опары.

Опару Полуша приготовил (под моим чутким руководством) — я капнул в каждую по чуть-чуть вина. Профессор бросил в миски по набору заклинаний (заверил, что с такими простыми плетениями справился бы даже студент первого года обучения). Лошка получила от меня разнарядку смотаться утром на рынок: купить готовую закваску. Вызванные порчей закваски сбои в работе предприятия я посчитал устранёнными.

«Проблема исчерпана, мэтр?» — уточнил я у профессора, на случай, если что-то всё же упустил.

«Смотря, что вы понимаете под словом проблема, юноша», — ответил профессор Рогов.

Я с чувством выполненного долга поднимался по скрипучим ступеням на второй этаж.

Сказал:

«Какие, по-твоему, есть варианты?»

«С вероятностью в тридцать восемь процентов главной проблемой вашей пекарни сейчас является привидение», — сказал профессор.

«Какое привидение?» — не понял я.

«Разве вы не обратили внимания, юноша, что ваши работники часто посматривали на потолок? Они всякий раз реагировали так на шумы, что то и дело доносились со второго этажа. Происходило такое не однажды».

«Заметил. Что с того? Причём здесь привидения?»

«При том, Егор, что сегодня оно испортило закваску — завтра может устроить иную каверзу, но уже не для теста, а лично для вас».

Я остановился на верхней ступени лестницы.

Спросил:

«Ты это серьёзно, мэтр? Привидение? Здесь?»

«Я просканировал дом на наличие остаточной постэнтической энергии, — сообщил профессор Рогов. — Выявил насыщенный сгусток третьего… почти четвёртого класса. Четвёртым он обязательно станет, если вы продолжите бездействовать».

— Пост… чего?

Собственный голос показался мне слишком громким и хриплым.

«Откуда здесь привидение?» — спросил я уже мысленно.

«Я считаю: это заякоренный в доме постэнтический слепок личности бывшего владельца пекарни мастера Потуса, — сказал мэтр Рогов. — Такие явления, юноша, случались и в моё время, пусть и исключительно редко. Ну а теперь уж…»

Профессор не договорил.

«Надеюсь, ты меня не разыгрываешь», — сказал я.

Зашёл в комнату, огляделся.

Не заметил в темноте никакого движения, не услышал шорохов.

«И где этот призрак сейчас?» — спросил я.

«Отклики постэнтического поля на поисковое плетение говорят, что он сейчас внизу, в пекарне», — сообщил профессор.

«Следит за работой Полуши?»

«Вполне возможно».

«Насколько этот призрак опасен?»

«Третий класс — это вполне безвредное явление, — сказал профессор. — Но наш мастер Потус уже вплотную подошёл к четвёртому — если судить по тому, что он сумел своей энергетикой испортить закваску, и по его способности двигать предметы. Но пока не четвёртый: иначе бы простым падением вещей не ограничился».

«И чем мне грозит соседство с этим товарищем? Что он тут забыл? Насколько большую угрозу он для меня представляет?»

«Обычная посмертная реакция увлекающейся личности на незавершённое при жизни дело. Энергетические остатки личности мастера Потуса переживают за его детище — пекарню: во всяком случае, так мне видится причина его задержки в этом мире. Порча закваски — акт недовольства политикой нового владельца».

— Недоволен он, — проворчал я. — Помер — так лежи и не дёргайся!

Направился к облюбованной для сна лавке.

Половицы под моими ногами тоскливо поскрипывали.

«Как не вовремя, мэтр, ты мне сообщил об этом недовольном старикашке, — сказал я. — Вот не до него мне сейчас: спать хочу. Сперва закваска эта ваша. Теперь призрачный оппозиционер объявился».

Уселся на топчан, зевнул.

«Ты так и не объяснил, мэтр, насколько опасен для меня этот пакостный призрак».

«В принципе, постэнтические слепки личности изначально не являются опасными существами. Но это их определение относительно. И зависит от класса, до которого они сумели развиться. В нашем случае призрак почти достиг четвёртого. Таких, юноша, в вашем прошлом мире назвали «полтергейстом». Они уже способны оказывать воздействие на материальные предметы…»

«Не тупи, мэтр! Он может удавить меня во сне?»

«Он, безусловно, способен нанести вашему телу вред, — сказал профессор Рогов. — Но только я ему не позволю это сделать. Ведь мы же с вами договорились, юноша: я несу ответственность за целостность и состояние вашей физической оболочки. Так что…»

— Вот и чудесно, — перебил я. — Тогда я ложусь спать. А обо всех этих недовольных пекарях и пост… всяких там призраках я подумаю завтра. Спокойной ночи, мэтр.

«Спокойной ночи, юноша».

Утром меня разбудил луч солнечного света, бивший из окна прямо в лицо. И урчание моего живота — тот среагировал на аппетитный запах свежеиспечённого хлеба, что проникал на второй этаж из пекарни. А ещё мешали спать расчирикавшиеся за окном воробьи и возбуждённые голоса собравшихся в торговом зале внизу покупателей.

Я вспомнил о вчерашних махинациях с опарой для хлеба — приподнялся на локтях, прислушался. Особого недовольства в интонациях голосов не заметил. Торговавшую в магазине Лошку, похоже, не пытались бить. Да и жалобных криков продавщицы я тоже не услышал. Вкупе с приятным запахом хлеба, это говорило о том, что вчерашние деяния увенчались если и не полным успехом, то точно не провалом.

«Чем занято наше привидение?» — спросил я.

«По-прежнему патрулирует пекарню и магазин, — ответил мэтр Рогов. — В эту комнату не входило, попыток вас убить не предпринимало. Похоже, вы, юноша, не особенно интересуете покойного мастера Потуса. Он больше переживает за судьбу своего детища».

Я зевнул, свесил ноги с лавки. Повертел головой, разыскивая сапоги.

«Мне тоже интересно, что происходит в этом «детище». Хотя на слух — там всё спокойно: никого не убивают. Это радует. Хлеб, кстати, неплохо пахнет. Позавтракать бы не помешало. За одно и продегустирую своё первое творение, как кулинара — проверю, чему учили вас на занятиях по кулинарной магии».

Поморщился, вспомнив, что снова буду умываться холодной водой.

«Кстати, объясни мне, профессор, такую странность, — сказал я. — Почему наш покойный мастер Потус не позаботился о пусть даже захудалой печурке на втором этаже? Почему мне для того, чтобы вскипятить воду и заварить этот местный паршивый чай, придётся спускаться к нашему молодому пекарю?»

Полуша меня не сразу заметил: вынимал из печи румяные караваи хлеба. Мой пекарь орудовал деревянной лопатой на длинной рукояти чётко и уверенно, словно шаолиньский монах посохом. Гора поджаристых караваев на столе стремительно росла. От запаха свежей выпечки закружилась голова, тоскливо взвыл желудок. Его жалобные стоны и привлекли ко мне внимание пекаря.