Проект "Вектор". Дилогия (СИ) - Тарханов Влад

– Вы считаете, что у союзников был шанс стабилизировать фронт? – решил уточнить последнюю фразу Василевского Сталин.

– Как только немецкие танки вышли на оперативный простор – нет. Единственный шанс был – не дать Вермахту перейти Арденны. Но тут сыграл фактор неожиданности. Гениальный маневр получился. Хотя и авантюрный.

– А как бы вы пытались отразить удар через Арденны?

– Первое – это применение авиации, причем надо было бы быстро сосредоточить почти все ударные соединения для нанесения бомбо-штурмовых ударов по колоннам, которые передвигались всего по нескольким узким дорогам. Если бы разведке удалось вовремя вскрыть сосредоточение войск противника, необходимо было бы создать узлы обороны на самых критичных направлениях и массированно применять артиллерию, преимущественно большого калибра как по движущимся колоннам, так и при обороне на подготовленных рубежах. И третий шанс – это удар подвижными соединениями по основанию прорвавшегося клина. Примерно то, что пытался совершить де Голль у Леона.

– Мы считаем целесообразным обобщить опыт этой компании. Было бы хорошо провести учения, в которых смоделировать такой удар германских подвижных соединений в похожих примерно условиях, например, в Белоруссии. Там тоже дорог немного, а путь через Минск на Москву самый короткий. Товарищ Шапошников, запланируйте такие штабные учения… скажем, сразу после окончания наших действий в Бессарабии.

– Будет сделано, товарищ Сталин.

– Товарищ Проскуров, вы должны доложить максимально возможные подробности событий во Франции. Нам необходимо точно знать, какие сильные и слабые стороны у Вермахта образца сорокового года.

Военные покинули совещание, а в кабинете вождя остался только Берия.

– Теперь скажи, Лаврентий, насколько точечное воздействие Писателя сдвинуло события?

– Я теперь убедился, что мы правильно назвали всю эту операцию «Снежный ком». События действительно изменились, и очень резко. Сутки не было приказа об остановке наступления. Роммель отбил атаку на Аррас, его поддержали соседи, которые нанесли удар севернее Арраса, высвободив ударную группу Роммеля, который на всех парах пошел к Дюнкерку. Сутки форы позволили Гудериану игнорировать приказ об остановке как такой, что не соответствует сложившемуся моменту, Клейст получил время, а после взятия Кале и прорыва танков Роммеля к Дюнкерку ситуация изменилась кардинально. Гитлер не рискнул дать возможность англичанам ускользнуть из ловушки. Геринг опоздал со своим планом авиационного решения проблемы Дюнкерка, потому что Гудериан уже решал ее своими силами, лавры Роммеля и Клейста вскружили головы остальным немецким генералам, и они просто рвали окруженную армию на части. Тут отличия стали нарастать катастрофически быстро. Флот попытался начать эвакуацию прямо с неподготовленных пляжей, Роммелю пришлось выдержать несколько бешенных атак с попыткой отбить причалы Дюнкерка, но подошедшие танки Клейста окончательно расставили все по своим местам. Гудериан достаточно быстро подтянул к Дюнкерку всю тяжелую артиллерию. После чего эвакуация с пляжей стала делом гиблым. Намного эффективнее, чем в варианте Писателя стало работать Люфтваффе. Английский флот, который пытался помочь отбить Дюнкерк потерял поврежденными несколько кораблей, в том числе тяжелый крейсер, который надолго вышел из строя, и три эсминца затонувшими. Потери нанесены авиацией. Англичане эвакуировали не более 6–7 тысяч человек. Данные уточняются. Тем не менее, Черчилль устоял. Мне показалось, что история выровнялась, наступление Вермахта на позиции союзников началось день в день в соответствии с событиями, описываемыми Писателем. Окончательно все станет ясно, когда Франция капитулирует.

– Знаешь, Лаврентий, я понимаю, что Писатель все знает, да. А все равно не верил, что Францию вот так, за месяц… А ведь мы аккуратно предупредили Черчилля. И ничего! Да! Человек учится только на собственных ошибках… а мы себе это позволить не можем. Это не наш метод, Лаврентий, не наш!

Глава двадцать четвертая

Чтобы начать новую войну, надо сначала закончить старую

Москва. Кремль. Кабинет Сталина. 25 апреля 1940 года

Берии было назначено на 23–00. Он появился в приемной вождя по привычке, на несколько минут раньше. Пришлось подождать. Из кабинета вышли Молотов, Маленков и Микоян. Еще через несколько минут кабинет покинул Каганович. Поскребышев просочился с папкой документов, через минуту появился и кивнул Лаврентию Павловичу. Нарком внутренних дел внутренне собрался. Разговор предстоял более чем серьезный.

– Ну что, Лаврентий, как были восприняты обществом моя статья и выступление на торжественном собрании?^[51]

– Резонанс огромный, товарищ Сталин. Сначала ваша статья, в которой провозглашается окончание Гражданской войны и начало гражданского примирения. У населения, в основном, статья встретила поддержку и одобрение. Ваше выступление на торжественном собрании, где, кроме прочего, вы сказали о возможности прощения искренне раскаявшихся кулаков и окончания процесса раскулачивания, как о знаке окончания Гражданской войны на селе, особо горячую поддержку встретило у сельского населения.

– А кто недоволен? – Сталин задал этот вопрос, прохаживаясь по кабинету. О том, что он волновался, можно было догадаться лишь по тому, что очень четко стал прорезываться акцент, почти незаметный в любое другое время.

– Военные, особенно участники Гражданской войны, больше всего работники политорганов, старые партийцы, неожиданно высокий уровень неодобрения среди новых партработников.

– С военными все ясно, скажи, Лаврентий, а по учебному Уфимскому корпусу РККА какая обстановка?

– Они, вроде, как и не заметили этой статьи. Постоянные учения и тренировки. Сказывается серьезная нагрузка и усталость. Короткая вечерняя политинформация и все. Обсуждений не было.

– Вот в таком режиме и должна обучаться и тренироваться вся Красная армия. А то придет война, а мы со спущенными штанами в отхожем месте! Думаю, товарищу Тимошенко пора провести совещание об введении единоначалия в армии. Самое время! А несогласных попросим на выход.

– Товарищ Сталин, в армии ситуация все-таки не выглядит опасной. Мы считаем, что открытого выступления военных можно не опасаться. Намного серьезнее ситуация в партийных организациях.

– Так… так… так… Старые партийцы – это ясно и предсказуемо. Почему с новыми партийцами такая проблема?

– Основная масса недовольных – это выдвиженцы тридцатых годов, особенно, пришедших на смену партийцам в тридцать седьмом-тридцать девятых годах. Их основные заслуги перед партией – это строгое соблюдение партийной линии, и такое резкое изменение партийной линии для них воспринимается слишком внезапным и непонятным. Основная масса ваших выдвиженцев, товарищ Сталин, те, с кем вы боролись с троцкистами и их последователями, остались вам преданными и изменение партийной линии находят правильным шагом.

– Царь всегда прав, так, Лаврентий?

– По-разному, некоторые считают это тактическим ходом, самые умные считают, что это этап подготовки к войне. В любом случае, в этой среде почти полное принятие нового курса. Основной контингент неявного недовольства – руководители районного звена, часть функционеров областных и республиканских партийных организаций. Мы провели дополнительный анализ обстановки, используя методы Писателя. Аналитический отдел работал над этой проблемой выделил несколько точек напряжения. Это республики Закавказья. Особенно тревожит районы Чечни. Но в руководствах Грузии, Армении и Азербайджана есть люди, вокруг которых очень много недовольных. Сами они высказывают одобрение, но в узком кругу близких людей все совсем по-другому.

– Где представление сотрудников НИИ НКВД к наградам? И за полиграф, и за этот прибор непрерывной записи…

– Диктофон, товарищ Сталин.

– Портативный диктофон, да, обязательно наградить.