Андрей Плеханов - Бессмертный

Друзья же и сватали телохранителем Дему к темным личностям разного пошиба.

Жить без денег было унизительно. И Демид, скрипя зубами, кляня себя за малодушие, соглашался. Дела эти были почти безнадежные. Подводила слава везунчика, каковым слыл Демид. Его везли на убой как счастливый талисман в смутной надежде, что он отобьется. Что, спасая свою жизнь, защитит не только себя, но и своего хозяина.

В тот злосчастный вечер он не получил никакого откровения. Он не узнал ничего. Но слово было дано. И Дема стоял на промозглом ночном перекрестке, дожидаясь машины, пританцовывал и костерил мороз на чем свет стоит. Он не мог позволить себе надеть длинный тулуп и тем самым лишить себя спасительной подвижности. На нем была лишь куртенка, слишком легкая для метели и парусившая на ветру. Наконец из искристой мглы показались два расплывчатых желтых круга фар. Рядом с Демидом остановился "Мерседес", задняя дверь раскрылась и оттуда вылез человек.

"Ну ладно, братки, до завтра!" – крикнул он и отошел в сторону. Из окна махнули рукой: "Демид, ты? Залезай!" Дема согнулся, полупросунувшись в машину, и попытался разглядеть обстановку в темном салоне.

Неожиданный толчок вбил Демида внутрь – парень, который остался на улице, с разбегу вбросил его в машину, сам впрыгнул следом и захлопнул дверь. Мерседес рванул с места и Демид обнаружил, что зажат между двумя горами мускулов в кожаных куртках, остро воняющих потом, а к шее его приставлен нож. Более горячего оружия пока не наблюдалось, но Дема догадывался, что без него не обойдется.

– Так, мужики, – раздался знакомый голос с водительского места, – с ним хлебало не разевать! Сейчас вывезем на Казанку, там и поговорим без лишнего шухера.

– В чем дело? – хрипло спросил Демид. – Продал меня, Коля? Ой, нехорошо так поступать, видит Бог! За кого хоть страдаю-то?

– Ты еще спрашиваешь, мой сладкий? За всех, супермен мой хренов, за всех. Много ты знать стал. Суешься, куда не следует. Вот и расскажешь нам что-нибудь интересное. Особенно про Короткого. Про кореша своего Петечку.

– Хрен тебе, – сказал Демид. – Я тут не при чем. С Петей сам разберешься. А меня отпусти, пока я не обиделся. Я мужик добрый, постараюсь забыть.

– Слыхали, братва, какого героя везем? – Мужики сзади заржали, но как-то неуверенно. – Опять слинять надеешься? Везучий, значит? Посмотрим... Пата, еще раз говорю, с ним осторожнее! Он у нас такой крутой, еще не понял, с кем дело имеет!

Парень справа осклабился, теснее прижался к Демиду, для острастки кольнув его ножом в шею. Машина тихо шуршала по шоссе, выезжая за город. Дело было совсем плохо – везли его убивать. Даже музыку не включили – все напряженно молчали, ожидая от Демида какого-нибудь сюрприза.

"Дема, не злись, – Демид любил разговаривать с самим собой – это всегда его успокаивало. – Ситуация, конечно, не подарок. Но шанс есть. Ножичек у этого Паты небольшой, несерьезный, я бы сказал. Судя по всему, мозгов у него тоже маловато. Нож держит по-дурацки – руку локтем вниз вывернул. Если что, пойдет вскользячку. Кто их учил, идиотов?"

Демид криво усмехнулся. Приходилось ему попадать в передряги и похуже.

"Мерседес" резко затормозил, съезжая с ледяной полосы на асфальт, и демины соседи, не удержавшись, резко наклонились вперед. Дальнейшее не заняло и нескольких секунд. Демид быстро выпрямил ноги и откинулся назад. И тут же хряснул открытой ладонью в нос своего левого опекуна. Парень коротко хрюкнул и захлюпал кровью. Пата с ножиком еще не опомнился, но Демид знал, что в следующую секунду лезвие воткнется ему в бок. Деме повезло. Жлоб за рулем с хриплым ором ударил по тормозам и машину занесло на обледенелой дороге. Парня с ножом отбросило в угол. Демид свалился вниз с сиденья и схватил нож за лезвие, чувствуя, как острое железо вспарывает ладонь, затем соскользнул на запястье врага. Быстрое крутящее движение – хруст костей – и нож полетел в сторону. Пата завизжал, как поросенок и попытался вскочить. Хороший удар кулаком между раздвинутых ног успокоил его и сложил пополам. В следующую секунду Демид открыл дверцу и нырнул головой вниз, прямо в снежный сугроб. Он покатился с насыпи, отплевываясь от колючего снега, запорошившего лицо. Из машины доносился мат, ребятки на задних сиденьях выли в два голоса. Демид, проваливаясь по колено в снег, побежал к ближайшим кустам. Он знал, что теперь без "Калашникова" справиться с ним невозможно.

В машине тоже это знали. Через минуту "мерс" развернулся в туче белой пыли, и покатил к городу. А Дема сел в снег, и стал, морщась, стягивать с руки разрезанную перчатку...

Вот такую противную историю вспомнил Дема, стоя с телефонной трубкой. С тех пор он очень настороженно относился к чужим машинам, а "мерседесы" не мог видеть даже издалека. Загасить тот конфликт стоило больших усилий, и уже с зимы Демид не ввязывался ни в какие сомнительные дела. Он вел размеренную, хотя и бедноватую жизнь – плелся на автобусе на работу через полгорода, по вечерам ходил в спортзал или сидел с друзьями, а по утрам открывал окно и занимался китайской гимнастикой.

– Господин Коробов, вы слышите меня? – в сотый раз вопрошал вежливый голос в трубке. Демид задумался и совершенно забыл о своем собеседнике, проявляющем ангельское терпение.

"Соглашайся, Демид, – сказал он себе. – Это же иностранцы. Они люди приличные. Сразу резать не будут. Может быть, туда придет эта забавная куколка, Джейн, подарит тебе коробку конфет, чмокнет в щечку и пригласит в гости в Америку..."

– Да, да, господин... Энтони. Я приду.

– Запишите, пожалуйста: Ник Эджоу. Вас встретят в ресторане.

– Хорошо, до свидания.

Демид стоял у зеркала и рассматривал свое изображение.

"Из личного досье: Коробов Демид Петрович. 28 лет. Русский. Особые приметы – среднего роста (178 см), среднего телосложения. Нос прямой (сломан два раза, но удачно выправлен), глаза серые, волосы – темно-русые.

Стандартный советский набор.

Татуировки – не имеется.

Правда, хватает шрамов самых разных калибров, но на физиономии – только один. Над правой бровью. Улыбка умная, но кривая. Зубы тоже кривоваты. Не Ален Делон, одним словом...

Дополнительные сведения: образование высшее, холост. Сексуальная ориентация – обычная. Любит он женщин, любит. Некоторые из них отвечают ему взаимностью (паспортные данные последних не указываются).

Психологическая характеристика: интроверт неярко выраженного типа.

Переводим: живет внутри себя, для самого себя и на окружающую действительность обращает мало внимания. Главный канал общения с окружающим миром – желудок".

Дема встал в позу Горация и прочитал стихотворение, сочиненное им однажды в минуту максимального познания собственного "Я", то есть после хорошего ужина:

Итак, Демочку пригласили в ресторан. Собственно говоря, ничего особенного в этом не было. Когда Дема был еще студентом биофака, в рестораны он хаживал частенько, любил хорошо покушать, да что греха таить, иногда и выпивал (друзья брали с собой авоську водки и ставили под стол, весело обновляя бутылки под недовольное брюзжание официантки). Времена были дешевые и непосредственные. Последние же два года Дема в ресторан не попадал. У него появилась своя квартира, и надобность в таких походах отпала – друзья появлялись регулярно, чаще в поздний час, принося с собой атмосферу веселья, и роскошь человеческого общения, приправленную ностальгией о былом. Дема был хозяином радушным, любил посмеяться и накормить гостей. Чем-нибудь изысканным. Например, магазинными пельменями.

Дема стоял перед зеркалом и пытался вспомнить, что одевают приличные люди при деловых встречах с иностранцами. Наверное, лучше всего было бы надеть костюм. Но... Дема открыл шкаф и кисло посмотрел на пиджак серенького ослиного цвета, сиротливо выглядывающий из самого угла. Дема не любил костюмы – в них он чувствовал себя скованно, пиджак спеленывал его плечи как смирительная рубашка и приходилось бороться с постоянным желанием закатать рукава до локтя. К тому же костюмчик этот Демид купил лет восемь назад, для своей свадьбы (так, к счастью, и не состоявшейся), и почти не надевал с тех пор. Теперь он уже явно устарел, да и сшит был не лучшим образом – плечи были в обтяжку, зато в области живота обнаруживались болтающиеся на ходу излишки материи – костюм был сшит на стандартного российского пузатого дядьку. Демочка потрепал пиджак по сутулому загривку.

– Виси, кореш! Твое время еще не пришло.

В конце концов, Дема остановился на свободных летних брюках, мягких кожаных туфлях, водолазке и легкой светлой куртке. Все это выглядело достаточно стильно, а, главное, Демид чувствовал себя в этом наряде спокойно и уверенно. Он побрился, почистил зубы, исполнил перед зеркалом несколько танцевальных па, неуловимо напоминающих у-шу стиля "Северной бабочки" и отправился на встречу.