Глен Кук - Жатва восточного ветра

– Теперь я вполне понимаю Вартлоккура, – задумчиво бормотал Браги.

– Что?

– Он все знал. Знал уже давно. После прибытия сюда он несколько раз упоминал об Этриане. Намекал, что тот, возможно, жив. Вел себя как человек, сражающийся со своей совестью. Теперь я вижу, почему он сказал, что ничего не расскажет Непанте, так как известие может убить её. – Поднявшись со стула, король продолжил: – Он даже стал угрожать мне, когда я сказал, что Непанте следует знать о том, что Этриан возможно жив.

Мгла снова подняла глаза на Браги. Тот был бледен, как сама смерть и испуган не меньше, чем она. Король ей поверил. И это сняло с её души – она не понимала почему – огромный груз. «Если страх разделить, то на каждого его приходится меньше», – думала Мгла, припоминая один из уроков, преподносимых молодым солдатам.

– Пойдем поговорим с ним, – сказал Браги.

– Нам потребуется его помощь, – заметила Мгла. – И, почти наверняка, помощь Непанты.

– Я бы не стал ждать от него помощи, – с недовольной миной произнес король. – Он полон решимости держать жену в неведении.

– Я выдам его. Все ей расскажу.

– Соблюдай крайнюю осторожность, когда станешь говорить. Вартлоккур весьма болезненно относится к этой теме. Он сказал, что перестанет поддерживать меня, если я посмею намекнуть об этом Непанте.

Ингер бросила на них изумленный взгляд. В её глазах промелькнуло странное выражение. «Что за дьявол», – подумала Мгла. В иное время она использовала бы то, что заметила, в своих целях, но сейчас ей было не до этого. Сейчас следовало искать решение сложной дилеммы.

Королевский слуга принес еду, которую заказывала Мгла. Принцесса схватила самое большое блюдо и принялась на ходу руками заталкивать куски в рот, пока король вел её продуваемыми насквозь коридорами и залами. Несколько вопросов о возможном местопребывании Вартлоккура привели их в небольшую библиотеку замка.

Когда они вошли, чародей поднял голову и посмотрел на них. Увидев её лицо, он даже привстал, явно испугавшись, и сделал рукой знак, спасающий от дурного глаза.

Мгла обрушила на него свой рассказ ещё до того, как чародей успел открыть рот. Испуг на его лице сменился отчаянием. Мгла не могла не понять, какая буря эмоций бушует в душе Вартлоккура. Ведь в даже самых отчаянных обстоятельствах он умел с каменным выражением лица не выдавать своих чувств.

Но лицо чародея тут же посуровело.

– Хватит, женщина! – бросил он. – Отвечаю: нет! Я не притронусь к этому делу. Ищи другие пути.

– Но…

– Я не позволю Непанте увидеть, кем он стал. Она и так едва-едва обрела неустойчивое равновесие. Непанта думает, что сын умер. Так оставим Этриана покоиться в его могиле.

– Что ты ей скажешь, когда армия нежитей во главе с её сыном доберется до этих мест? – спросил король.

– Мгла преувеличивает. Его войско распадется.

– Нет, это ты прячешь голову в песок! – вспыхнула Мгла. – Они справились с отборными частями, которые мы выставили на их пути. Вначале Избавитель совершал много ошибок – ведь он ещё ребенок. Но он учится быстро. Он миновал свою низшую точку и теперь с каждым моментом будет становиться все сильнее и сильнее. Этого можно избежать лишь в том случае, если три или четыре человека, сохранившие остатки эмоциональной связи с ним, сумеют разорвать опутавшие его оковы ненависти.

По лицу чародея разлилась краска гнева.

– Ты говоришь страстно и убедительно, но в то же время не понимаешь, чего требуешь. Мой ответ остается все тем же. Нет!

– В таком случае тебе не надо действовать самому, – сказал Браги. – Пошли Нерожденного. Преврати ложь в правду.

– Ложь? Правда?

– Прикажи Рейдачару убить его.

– Нет. Послушай. Ты не понимаешь. Я не могу помочь. Это твоя забота, Мгла, тебе с ней и разбираться. Браги, я тебя уже предупреждал, если ты скажешь об этом Непанте…

– Да, да. Знаю и ничего не скажу. Хотя и считаю, что ты не прав – не прав до полной потери рассудка. Нет, я не стану ей ничего говорить.

– Ты ведешь себя нерационально, Вартлоккур, – сказал Мгла.

– Попытайтесь меня понять. Я всего лишь стараюсь защитить свою жену.

– Ты недооцениваешь её, – произнесла Мгла. – Непанта кажется невротиком, но на самом деле она гораздо сильнее, чем представляется. Иной она быть просто не может.

– Не думаю, что ты защищаешь её, – вмешался Браги. – Боюсь, что таким образом ты сам пытаешься защититься. От собственных страхов. Ты страшишься перемен. Перемен, которые могут повлиять на твои отношения…

– Помолчи! – бросил чародей. – Припомни решение о наследовании, принятое недавно Советом. Помнишь, как они голосовали? Ты понял, что это означает? Ведь ты не можешь позволить себе остаться без моей помощи, не так ли? – закончил Вартлоккур с угрожающей улыбкой.

– Чародей, ты знаешь, что я становлюсь невыносимым, когда мне пытаются выкручивать руки.

– Тебе пойдет на пользу, если ты к этому начнешь привыкать.

– Мы уже были когда-то противниками. Полагаю, что и сейчас смогу прожить без тебя.

– Я тебя предупредил! Держись подальше от моей жены. – Вартлоккур посмотрел на Мглу, и та пошатнулась, ощутив на себе удар его взгляда. – Избавитель – твоя забота, женщина. Этриан умер.

Принцесса, поняв, что потерпела поражение, поникла.

– Мы напрасно здесь теряем время, – сказал король, беря её за руку. – У него поехала крыша. Может быть, нам поможет «Братство магов»? У нас там найдутся друзья.

– Мне не нужна магия, – ответила Мгла. – Этого добра хватает и в Шинсане. Нам нужны люди, способные затронуть чувства Этриана.

– Пойдем. Мы что-нибудь придумаем. – Направляясь к дверям, Браги бросил через плечо: – А тебе, чародей, я это припомню.

Вартлоккур был поражен тем напором, с которым были произнесены эти слова. Но растерянность продолжалась недолго. Уже через миг чародей в ярости швырнул книгу на пол. От звука удара Мгла даже подпрыгнула. Ее нервы были напряжены до предела.

– Что теперь? – спросила она, выйдя из библиотеки.

Ей не нравилось чувство беспомощности, с которым она явилась на запад, умоляя о помощи. Она казалась себе ни на что не способной и беспросветно тупой…

– Будем действовать. Ты и я. Возможно, крестный отец и тетка сумеют справиться… Пошли. Надо сказать Гжердраму и Дерелу, куда я направляюсь. Старый маньяк прав в одном: судя по фокусам, которые выкинул Совет в то время, когда я занимался твоими делами, у меня возникли серьезные проблемы. Сейчас, на время отсутствия, мне надо прикрыть задницу. В противном случае, вернувшись, я могу узнать, что остался без работы.

– В нашем с тобой путешествии нет никакого смысла. Ты и я олицетворяем то, что он больше всего ненавидит. Думаю, что к его душе сейчас не сможет пробиться никто, кроме матери.

– Но почему бы нам хотя бы не попытаться? Если он настолько опасен, как ты утверждаешь.

– Полагаю, что это именно так.

– Сколько времени ещё можно ждать? Может быть, Вартлоккур все-таки опомнится?

– Не долго. Лорд Ссу-ма человек упорный, но и он не сможет держаться вечно.

– Если у тебя есть любимое божество, то вознеси ему молитву. Будем надеяться, что Вартлоккур немного придет в себя и увидит события в нужной перспективе. Если дело так плохо, как ты утверждаешь. В целом он человек вполне порядочный. У него есть совесть.

– Возможно. Но не исключено, что он просто старый, глупый слепец.

Вартлоккур вернулся в свои покои примерно через час после стычки с Браги и Мглой. Его руки все ещё тряслись. Чародей был испуган. Прошло много столетий с тех пор, когда он в последний раз испытывал подобную ярость. Чтобы успокоиться, ему пришлось воспользоваться теми приемами, к которым он не прибегал со времен ученичества.

С ним происходило что-то нехорошее. Он чувствовал, как в мозгу закипает какое-то безумие, уродуя все его поступки и искажая намерения. Ему было несвойственно терять контроль над собой. Неужели Браги прав? Неужели его главной психологической проблемой является детская незащищенность?

Но способна ли Непанта выдержать подобное? Может быть, она более жизнеспособна, чем он думает?

Не вселил ли он в себя ложную надежду, решив, что Этриан так или иначе погибнет, исходя из простых законов энтропии?

Чародей зажег свечу, сел и попытался углубиться в старинный манускрипт, претендовавший на то, чтобы быть подлинной историей происхождения Человека в этом мире. Но выписанные каллиграфическим почерком буквы почему-то все время оказывались не в фокусе.

Проклятие! Его мир рушится. Потребовались столетия для того, чтобы он зажил, наконец, достойно, и вот в одно мгновение его недавно обретенное счастье снова повисло на волоске. Видимо, он и вправду неуверен в себе. Но если человек так долго боролся за свое счастье, то на закате жизни он все же должен заслужить что-то хорошее…

На его колени упала чья-то тень. От неожиданности чародей вскочил со стула.