Ник Перумов - Одиночество мага (Том 1)

Инквизитор что-то резко закричал, вскидывая руку и сотворяя в воздухе знак Спасителя. Фесс помнил, как одно такое благословение отправляло в Кривом Ручье обратно в Серые Пределы любого неупокоенного, – но на сей раз некромант то ли вложил куда больше сил в своё заклинание, то ли, напротив, поубавилось мощи у самого инквизитора. Несколько черепов рассыпались серым прахом, точно с разгону налетели на невидимую стену. Несколько просто бессильно рухнули в песок, утопая в нём, точно в воде. Но громадное большинство пронеслось дальше, низвергнувшись, словно рой исполинских пчёл, на самого Этлау.

Собравшимся вокруг отца-экзекутора серым мужество не изменило даже в этот миг. Воины обступили взвихрившийся тёмный столб, стараясь мечами и пиками достать черепа, кружащиеся вокруг Этлау. Самого отца-экзекутора воющая туча накрыла с головой; слышалось только яростное шипение творений некромантовой магии, вновь встретивших старого врага.

Что творится там, под покровом чёрного тумана, то и дело рассекаемого серой молнией проносящегося черепа, Фесс не знал. Внезапно высоко и страшно взвыл чей-то нечеловеческий голос внутри кружащегося вихря – Фессу очень хотелось бы верить, что это предсмертный стон отца-экзекутора.

Потом накатила боль отдачи. Эвиал не прощал чародеев, творящих особенно сильные заклинания. Некромант едва удержался на ногах, в глазах на миг всё померкло; а еще миг спустя он ощутил уже другую боль – боль распадающихся, горящих в неведомом огне его черепов, брошенных против отца Этлау.

Инквизитор держался. Неведомо как, но держался. Фесс не видел деталей схватки – но отголоски пущенной в ход магии впечатляли. И даже более чем впечатляли.

Странное это было волшебство. Даже не святая магия Спасителя – её, в конце концов, Фесс видел достаточно ещё в Ордосе. Нет, Этлау владел чем-то совершенно иным, идущим словно бы из-за пределов этого мира, чем-то невероятно чужим, холодным и грозным, во многом родственным магии Спасителя, какой её знали обитатели Эвиала – но куда, куда могущественнее. Даже без гасящего волшебство талисмана инквизитор был страшным противником.

Неистово крутящийся смерч поволок к себе нескольких солдат в сером, оказавшихся слишком глупыми или беспечными и не убравшихся вовремя подальше. Словно в кошмарном видении Фесс разглядел, как мимоходом пронёсшийся череп поглотил плоть с левой руки и плеча инквизитора, оставив нагую кость. Солдат с безмерным удивлением воззрился на останки собственной руки – и беззвучно распростёрся на песке.

Но вот из кружащегося вихря вылетел один череп, другой, третий… они летели, ещё в воздухе рассыпаясь на мелкие серые осколки. Толчки магии Этлау стали ощутимее – словно инквизитор теснил наседавших на него врагов.

А тем временем скамары, окончательно прорвав сдавившее было их кольцо, стремительно уходили прочь, оставив позади неподвижно замершие тела тех, кто дерзнул встать у них на дороге.

С ними всё будет в порядке, подумал некромант. Пора уходить самому, пока Этлау занят черепами…

Он успел даже сделать несколько шагов к лошадям, когда чёрный смерч изнутри внезапно пробила ветвящаяся белая молния. Огненными каплями брызнули во все стороны пылающие черепа, боль рушащегося заклинания стиснула Фессу грудь, словно тисками. Из разлетающихся обрывков тьмы на яркий дневной свет выступил Этлау – сейчас как никогда похожий на какого-то демона из бездны, какими слуги Спасителя любили пугать своих неграмотных прихожан. Кровь покрывала его всего, стекала по плечам, рукам, обнажённой груди, животу; на нём, что называется, не найти было живого места. Почти что обнажённый – со знаком Спасителя на груди, безоружный, Этлау едва шёл, шатаясь, мало что не падая – однако же он шёл, и при виде такого рядовые инквизиторы, казалось, вообще забыли о своём страхе. Никого уже не заботила погоня – пусть себе эти скамары уходят, сами по себе они никому не нужны, кроме разве что салладорцев, вот пусть салладорцы сами с ними и воюют. Святая Инквизиция пришла сюда за одним-единственным человеком – некромантом Неясытью, и без этого человека святые братья отсюда сегодня не уйдут.

Некромант ощутил устремлённый на него взгляд экзекутора. Этлау шёл не для того, чтобы победить или умереть Он шёл вообще не сражаться, а творить возмездие, вершить справедливость, творить Великое Добро и вообще спасать мир от нависшей над ним страшной угрозы в лице некроманта Неясыти. Им двигали сейчас не корысть, не алчность и даже не жажда власти. Вера Этлау опаляла, обжигала. Это была даже не вера. Это была убеждённость, словно инквизитор сам лично видел Спасителя во плоти и лицезрел все описанные в святых книгах чудеса.

Простые солдаты падали перед отцом Этлау на колени; а миг спустя вскакивали, устремляясь следом за ним. Вновь нагнулись пики, поднялись мечи; на Фесса уже шла не растерянная толпа – наступало войско, сильное даже не числом, а поистине жутким своим порывом. Казалось, поведи их сейчас Этлау в пропасть – они пошли бы за ним не раздумывая и так же не раздумывая отдали бы жизни по первому его слову или даже знаку.

Фесс метнулся к коням. Мешкать нельзя. Инквизитор выиграл этот раунд, и чтобы у него, Фесса, появилась возможность реванша, надо убираться отсюда

как можно быстрее, куда угодно, но лучше всего – по следам прорвавшегося отряда скамаров.

И в тот же миг он ощутил, что кто-то словно бы прочёл его мысли. Перед глазами некроманта вновь возникла картина – отец Этлау медленно поворачивается, смотря в ту сторону, где скрылись разбойники, так же медленно, словно с огромным трудом, вытягивает руку. С кончиков пальцев непрерывно капает кровь.

Фесс содрогнулся. Инквизитор собирался послать вслед за прорвавшейся вольницей нечто из своего арсенала, перед чем потускнели бы и приснопамятные мёртвые рыцари, подъятые Фессом для своей защиты в Эгесте.

– Нет! – выкрикнул Фесс, вонзая ногти в ладони. Метнулся назад – может, там, там, над звездой, осталось ещё хоть что-нибудь? Хоть какая-то кроха, не воздвигнуть щит, так по крайней мере сбить заклятие с его смертельного разбега!

…За инквизитором Этлау к тому времени уже собрался внушительный клин воинов в сером. Остановившийся отец-экзекутор повелительно махнул им – сам задержавшись явно для того, чтобы не дать скамарам уйти безнаказанными.

Фесс только и смог что прорычать: «Проклятье!..» Поражение в Кривом Ручье явно не прошло для Этлау бесследно. Он многому научился. В том числе грамотно распределять свои силы.

Однако звезда и в самом деле угасла ещё не до конца. Струйки зелёного пламени скользили маленькими змейками по её линиям, и Фесс со вздохом облегчения потянулся к этой Силе; пусть даже её мало, очень мало – может быть, хватит отразить одно заклинание инквизитора, а дальше некромант сейчас не заглядывал.

Нити волшбы вились словно сами собой. Фесс сейчас чётко, как на ладони, видел окровавленного Этлау, чувствовал скапливающуюся вокруг инквизитора мощь – и готовил свой собственный удар. Если уже отец-экзекутор сумел справиться с черепами – то поглядим, как он управится вот с этим!..

И точно в тот миг, когда заклятье Этлау уже готово было сорваться разящими белыми молниями, испепеляя всё на своём пути, Фесс, точно тетиву тугого лука, отпустил свои собственные чары.

Он призывал прах – испытанное оружие некромантов. То, что некогда было частичками живого, познав страдание и смерть. То, что мы не видим, не чувствуем, не можем коснуться и рассмотреть. Фессу уже доводилось пускать это в ход, но никогда – против такого противника.

Ломая накатывающую боль отката, Фесс сдавил инквизитора со всех сторон внезапно вздыбившейся из-под песка чёрной стеной. Для солдат Святой Инквизиции преподобный отец-экзекутор просто пропал, неожиданно поглощённый невесть откуда взявшейся Тьмой.

Однако серые не остановились. Похоже, для них Этлау уже успел сделаться святым. Ему не требовалось самолично возглавлять атаку, подхваченные его начальным порывом, солдаты шли вперёд, словно заведённые.

Миг, когда заклинания столкнулись, швырнул некроманта на пол вспышкой слепящей боли. Удар Этлау сделал бы честь любому боевому магу Долины, не исключая и саму Клару Хюммель.

Бесчисленные острия молний навылет пробили воздвигнутую некромантом защиту – Фессу показалось, что его самого пронзают тысячи незримых копий, – и, отражённые, грянули все обратно, в того, кто дал им жизнь.

Вопль Этлау слышен был, наверное, и за морем, в Империи.

Разодранный в клочья тёмный щит мелкой чёрной пылью осыпался вниз, под ноги сбежавшихся солдат. А на бархане остался лежать Этлау, обожжённым изуродованным лицом вверх, руки бессильно раскинуты…

И точно так же, обессиленный, глухо рыча от непереносимой боли, рядом со своей звездой упал некромант Неясыть.

Сплюнул кровью в песок. Едва приподнялся на локтях – звезда была наконец мертва. Всё, отданное эльфийкой, оказалось потрачено. И сейчас сам Фесс понимал, что не в силах, сотворить даже простенького заклятья. Пришла пора отложить посох и браться за глефу.