Шарон Ли - Конфликт чести

– А, так вот куда оно делось, – спокойно отозвался Сав Рид. – А я-то гадал! Ну, оно всегда отличалось дурным характером.

– Вот как? – тихо переспросил Таам, с трудом проталкивая слова мимо вставшего в горле ледяного комка. – И давно ли Дагмар Коллиер служила вам, родич?

Сав Рид передернул плечами.

– Кажется, два или три полета.

– О! – Остановившись, Таам резко повернулся к своему собеседнику. – Сав Рид, умерла женщина, которая находилась на вашей службе последние четыре года! Неужели вы хотя бы не пойдете в участок, чтобы забрать ее тело и как подобает возвратить его ее близким?

На юном лице отразилось искреннее недоумение.

– Нет. А с чего мне это делать? Не думаю, чтобы у него была родня. Оно же из землян, понимаете? – добавил он, реагируя на ошеломленное молчание своего Делма.

– У землян тоже бывает родня, Сав Рид, – тихо проговорил Таам. Его глаза налились слезами: неожиданно страх сменился жалостью. – Они люди, так же как и мы. – В устремленных на него прозрачных глазах по-прежнему читалось только непонимание и удивление. Он нежно прикоснулся к гладкой щеке. – Но даже если бы это было не так, дитя мое, мы-то люди! Наш крест и наша гордость в том, чтобы всегда и во всем вести себя порядочно.

– Да, конечно. Но – земляне, сэр…

– Оставим это, дитя. Это будет сделано. – Он снова взял Сав Рида за руку и повел дальше. – Я узнал от Клана Корвал, что вы с молодым Шаном попытались свести какие-то щенячьи счеты. Неужели вы еще не переросли такие шалости, Сав Рид?

Рука, которую он удерживал, напряглась. Молодое лицо тоже напряженно застыло.

– Это не шалости, сэр, – это серьезно. Я поставлю йос-Галана на колени – уродливого братца и первую сестру! Да, и юного Вал Кона тоже! Как он посмел так обойтись с гостем? Это было настоящим оскорблением, сэр! Они ни на минуту не задумались о том, какого уважения заслуживает представитель Клана Племиа! Они получат урок – и не скоро его забудут! «Корвал!» – блеет Челса, и на лице у нее появляется страх! Сброд, невоспитанные юнцы! Они у меня в долгу, сэр, и я с ними сквитаюсь. Это я обещаю!

– Понятно, – снова печально сказал Таам. Он глубоко вздохнул. – Тогда, я полагаю, вы будете рады услышать еще одну новость, которую я принес вам. Корвал требует встречи в присутствии начальника порта и свидетелей, чтобы подвести итоги и закрыть все счета. Время встречи назначено на вечер по местному времени, если вы сочтете возможным присутствовать.

– Корвал требует встречи! – расхохотался Сав Рид. – Но еще бы – у них нет выхода! Как они могут допустить, чтобы этот идиот старший себя погубил? – Он высвободил руку и с серьезным видом поклонился. – Я буду сопровождать вас с величайшим удовольствием сэр.

Сон ушел, и Присцилла открыла глаза. Помещение показалось ей смутно знакомым; не ее собственная каюта, но и не тюремная камера… «Лазарет», – подсказала ей память. Лина погрузила ее в сон, заставив плыть на волне одной звучной ноты, чтобы проснуться, когда стихнет последнее целительное эхо.

Сколько прошло часов? В этой мысли не было ни тревоги, ни настоятельной потребности получить ответ. Она по-кошачьи потянулась в постели, заметив, что правую кисть у нее свело судорогой в странном положении: большой палец спрятан в глубину кулака.

Она медленно сняла напряжение – и огромный аметист кольца мастера засверкал в сумраке комнаты. Присцилла улыбнулась. Богиня да благословит тебя, мой милый, за то, что ты привез меня домой.

Она снова потянулась, наслаждаясь каждым движением, а потом села, сбросив тонкое одеяло. Пора вставать, какой бы сейчас ни был час. И она просто умирает с голода!

Дверь слева с тихим вздохом открылась.

– Доброе утро, красавица!

Она вздрогнула, а потом улыбнулась долговязому медику.

– Вилт! Ты всегда пугаешь своих пациентов, когда они едва успели проснуться?

– Так разумнее, – ответил он, беря ее руку и начиная снимать мягкий бинт. – Если они близки к инфаркту, лучше пусть это случится здесь, где о них будет кому позаботиться.

– Это кто же о них сможет позаботиться? – удивленно спросила она, и он рассмеялся, складывая бинты в лоток.

– Давай-давай, показывай себя с самой плохой стороны. Только не забывай, кто здесь проводит прививки. Рука выглядит прекрасно. Чертовский ожог – никогда ничего подобного не видел: с внутренней стороны, между запястьем и локтем. – Он покачал головой. – Как это ты умудрилась?

Она ответила, глядя ему прямо в глаза:

– Бросила огненный шар.

– Да неужели? Ну, тогда тебе повезло, что ты не осталась без пальцев. В следующий раз лучше надень перчатку.

– Если Богиня будет благосклонна, то следующего раза не будет.

– Ну, тебе виднее. Как горло?

– В порядке.

Вилт с напускной суровостью покачал головой.

– Думаешь, я поверю тебе на слово? Открывай-ка рот, красавица. И даже не думай кусаться.

Она неохотно подчинилась. Вилт провел тщательный и, как она заподозрила, намеренно неспешный осмотр, потом хмыкнул и отошел от постели.

– Выглядит неплохо. Но на всякий случай в следующую пару дней береги голос.

– Пусть за меня говорит капитан, – подсказала она выход.

Он снова рассмеялся.

– Он так и так это сделает. Я знаю Шана с тех пор, как пришел на корабль учеником медика, а он был тогда не старше Горди. И все это время он говорит без умолку. Наверное, даже родился разговаривающим. Его мать была лингвист, так что этим все, наверное, и объясняется. Гены, знаешь ли, – глубокомысленно пояснил он, и Присцилла негромко рассмеялась. Он отступил еще дальше, резко отбросив шутливость. – Ладно, красавица, а теперь слушай внимательно. За то время, которое прошло с момента твоего отлета в увольнение и возвращения на корабль, ты ухитрилась потерять одну десятую веса тела. На кухню отправлены специальные меню, составленные лично для тебя. Ты будешь съедать все, что тебе подадут, пока не восстановишь вес. И чтобы ты не вздумала жульничать, мы тебя будем взвешивать в начале каждого твоего дежурства. – Он посмотрел на часы. – Вкусный и высококалорийный завтрак будет здесь через три минуты. После того как ты съешь все, что будет стоять на подносе, можешь воспользоваться освежителем – он в коридоре напротив. Лина приготовила там для тебя чистую одежду. Вопросы есть?

– Нет.

– Великолепно. – Он легонько хлопнул ее по плечу и ухмыльнулся. – Увидимся позже.

– Вилт!

– Да?

– Горди в порядке?

Он фыркнул.

– Этот парень? Встал уже давно. Потребовал, чтобы его пустили посмотреть на тебя. Лина увела его помогать в библиотеке любимцев. Сказала, что ты зайдешь за ним туда, когда проснешься.

– Хорошо, так я и сделаю.

– Прежде чем хоть что-то делать, ты позавтракаешь. Ага! – Он торжествующе посторонился, пропуская санитара с сервировочным столиком. – Ну, приятного аппетита!

Присцилла вышла из-под потока сушки, причесала пальцами непослушные кудри и хмуро посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее учителей всегда тревожила ее худоба: они говорили, что ее тело – вместилище Неясыти – недостаточно сильное, чтобы выдержать работу серьезных заклинаний.

Зеркало свидетельствовало о том, что они были правы. Потеря четырнадцати фунтов означала торчащие ребра и острые бедра, обтянутые кожей кости пясти и запавшие ключицы. Она обхватила ладонью грудь и вздохнула. Вид у нее, как у жертвы катастрофы. Резко отвернувшись от зеркала, она залезла в шкафчик.

Свежая одежда оказалась неожиданно высокого качества. Присцилла не могла понять, где Лина могла найти такие вещи: у них был такой вид, словно их сшили вручную по мерке, а не покупали на складе. Изумленно она развернула шелковистую рубашку, заметив, что воротник у нее пышный и широкие гофрированные рукава, собраны на узком манжете с рюшем. Ее цвет был переливчато-розовым. Мягкие брюки приглушенного синего цвета. Бархат? Она осторожно провела рукой по ворсистой ткани. Брюки немного расширялись ниже колена и доходили точно до подъема новых черных ботинок. Она продела в пояс кожаный ремень, застегивавшийся на пряжку из розоватого агата, и снова повернулась к зеркалу.

– Тоделм! – прошептала она, прикоснувшись к воротнику, который обрамил ее лицо и отбросил на щеки теплый цвет румянца.

Лина приготовила ей костюм, который мог бы надеть глава лиадийского семейства, направляющийся по официальным делам.

Она неуверенно подошла к зеркалу и приложила к стеклу палец, чтобы проследить черты своего лица: тонкие брови, прямой нос, удивительные скулы, упрямый подбородок, пухлые губы – а вокруг них ореол спутанных иссиня-черных кудрей, оттененных с обеих сторон изящным изгибом платиновых колец, вдетых в уши.

– Присцилла Мендоса, – вслух сказала она.

На одной руке блестел данный на время аметист – и это было неправильно. Она не мастер-купец. Но она и не изгой.