Леонид Кудрявцев - Высшее мастерство

– Мне кажется – сказал Эддун. – Упорства им еще не занимать.

– А кроме упорства?

– Ты знаешь, – улыбнулся старый хрыч. – Я в любой момент могу применить высшее мастерство.

Загадка была очень – очень старая и, согласно всеобщему мнению, решения не имела.

Правда, Трабас – потрясатель основбыл с этим не согласен. Время от времени, поджидая когда повернется подходящий момент для действий, он над ней думал, крутил ее так и сяк, словно еще не отделившийся детеныш головоломку для развития видения в четвертом или пятом измерениях.

В какой-то мере некое сходство действительно было. Пытаясь найти решение старинной загадки, Трабас буквально всей поверхностью своего немаленького тела ощущал, что оно, это решение, раз возникнув, позволит ему взглянуть на окружающий мир по-иному, откроет какое-то новое его понимание, продвинет в развитии еще на одну ступеньку.

Загадка звучала достаточно просто: что является идеальным приколом?

Главный координатор-исследовательждал рождения десятого зонда. Судя по докладам техников, до него оставалось еще около получаса. А раз так, то почему бы ни попытаться обдумать сложившуюся ситуацию?

Ну хорошо, рано или поздно один из зондов все-таки прорвется к планете. А дальше?

Нет, это не вопрос. По крайней мере, после этого у них появятся какие-то реальные факты. Конечно, что-то может дать и сканирование с большого расстояния… И не «что-то», а очень даже много… Вот только, одного оно дать не сможет. Полной уверенности в наличии на планете разумной жизни.

Чужая разумная жизнь… Цель их полета…

А если доказательством существования на Драгоценности разумной жизни является гибель отправляемых к ней зондов? Но каким образом жители планеты это делают? Может быть, они воздействуют на корабль пресловутыми «лучами смерти» из старинных фантастических романов? Может быть, они способны вселятся в сознание какого-нибудь техника и устраивать саботаж?

Ох… куда-то его не туда понесло. Так недолго и скатиться до полного бреда. И все-таки… Что происходит с зондами? Почему они погибают один за другим? Возможно, вокруг планеты существует некое поле, воздействующее отрицательным образом на дерхановый мозг стандартного разведывательного зонда?

Поле?.. И откуда оно могло взяться? Нет, это еще одна бредовая мысль. Однако…

Может быть, оно действует только на зонды? Допустим, к Драгоценности отправится человек…

Нос у женщины загибался крючком, глаза сильно косили, а губы кривились в мрачной усмешке. Присмотревшись, Хнор понял, что это его научительница радости жизни Сития Джок-о-бер из рода хохлатой кошки.

– Знаешь ли ты, в чем твоя вина? – спросила она.

Хнор судорожно сглотнул ставшую вдруг густой, словно сироп, слюну и ответил:

– Нет.

– Неужели? А не ты ли, обладая более чем превосходными способностями управления вероятными полями, используешь их для участия в каких-то детских забавах?

Правый глаз научительницы повернулся вокруг своей оси, словно волчок, и уставился на Хнора с дикой яростью.

– Что ты имеешь в виду? – спросил манипулятор утонченного уровня.

– Этот твой пресловутый поединок. Ты принял в нем участие лишь из гордыни. Тому ли я тебя учила?

– Но я его обязательно выиграю.

– И ты думаешь, это тебя оправдывает? Думаешь, от этого кому-то, кроме тебя, будет польза?

Сития Джок-о-бер ткнула ему в грудь пальцем. Кончик его жег,словно перед этим она раскалила его в кузнечном горне.

Вообще-то она была права. И Хнор это, теперь,достаточно ясно осознавал.

Гордыня, самая настоящая гордыня.

Ему захотелось спрятаться от суровой научительницы, провалиться под землю, разделиться на атомы…

Он провалился.

Там, под землей, все было совсем по-другому. Там было хорошо, и никто к нему не приставал. А еще там никто не имел понятия, как с помощью вероятностного поля можно выращивать овощи, строить дома или хотя бы просто зажечь огонь.

Он попытался прикинуть, какие из данного положения можно извлечь выгоды. Но тут перед ним опять появилась научительница.

Она сказала:

– Тебе не стыдно? В то время, когда у обычного, рядового жителя нашей планеты всех его способностей хватает лишь на то, чтобы заставить вращаться вал обычного вероятностного двигателя, ты, тратишь свой талант на то, чтобы потешить собственное жалкое самолюбие?

Хнор застонал. Онпонял, что избавиться от Ситии Джок-о-бер ему не удастся. Ни сейчас, ни потом. Она так и будет его преследовать до самой смерти, травить, обличать, загонять в угол, портить ему кровь, бередить совесть, вешать на него всех собак, изводить его, немерянно доставать и подталкивать к самым крайним мерам.

И значит, у него не остается другой возможности все это прекратить, кроме как…

– Просыпайся, немедленно просыпайся!

Хнор открыл глаза.

И конечно, это оказался Эддун. Он тормошил его, приговаривая:

– Вставай, соня. Кажется, эти мыслящие решили преподнести нам сюрприз. Хороший сюрприз. Уверяю, он тебе понравится.

Если заглянуть в «апокрифическую лоцию» безумного Хрута, то на одной из ее страниц, наряду с описаниями планет-призраков, лишь кажущихся, но никак не существующих, есть упоминание о планете последнего предела, той самой, где находят свое успокоение экипажи всех погибших в космосе кораблей. Правда, для того чтобы это успокоение получить, мало добраться до планеты, надо еще как-то умудриться проскочить мимо охраняющих ее невидимых стражей, суметь пробить щит, которым они закрывают ее от желающих получить успокоение.

После того как безумный Хрут написал свою «апокрифическую лоцию», он прожил еще более двадцати лет. За это время, по тем или иным причинам, его около тридцати раз подвергли психиатрическому обследованию. Осматривавшие его врачи, все как один, признали, что прозвище «безумный» имеет прямое отношение к состоянию разума обследуемого пациента. Составленная им «лоция» подверглась беспощадной критике, обструкции и расстрелу из самых главныхорудий не только с позиций официальной науки, классического литературоведения, но и с точки зрения обычного здравого смысла. Это обеспечило ей просто феноменальную популярность среди обывателей, и породило обычай у тех, кто имеет отношения к полетам в космосе, отзываться о ней с презрительной усмешкой, но на всякий случай держать ее в дальних уголках памяти своих компов.

Капитан из этого правила исключением не был.

В данный момент он сидел у себя в каюте, пялился на гравюру с парусником и пытался сообразить, почудился ему во время его последней встречи с главным координатором-исследователем запах гниения или он существовал на самом деле. И если запах не относился к разряду галлюцинаций, то становится совершенно понятно, почему несколько стандартных дней назад лицо одного из техников показалось ему лицом трупа месячной давности.

Причем, все эти факты прекрасно увязывались со странными событиями, происходящими возле Драгоценности. Достаточно было лишь заглянуть в «апокрифическую лоцию».

Любое терпение может лопнуть.Статс-ассистентка взбунтовалась. Она поставила на край клавиапульта чашечку кофе и заявила:

– Ты спятил! Это опасно. Я тебя просто не пущу. Я подниму тревогу. Я немедленно сообщу капитану, и он наложит вето на твой вылет. Я соберу совет…

– Ха, – сказал главный координатор-исследователь. – Может еще и ассамблею «трюмных крыс»?

Статс-ассистентка поморщилась

– Ты напрасно на них нападаешь. Они не виноваты в том, что им достались каюты возле трюма. Все решил жребий, слепой случай.

– Ну да, – не без желчи в голосе, сказал главный координатор-исследователь. – Странный какой-то жребий… Почему так получилось, что все неучи, старые ворчуны и дубоголовые упрямцы получили каюты в одном отсеке корабля, расположенном рядом с трюмом? Эти «трюмные крысы» – самые настоящие бунтари, и как только уменя дойдут руки, я все-таки уговорю капитана, и уж мы…

– Не уводи разговор в сторону, – сурово сказала статс-ассистентка. – Лучше расскажи мне, какого черта ты надумал отправиться на разведку лично?