Вячеслав Шалыгин - Враг внутри

– Хорошо, предположим, что Субботин – шпион, – согласился Петров. – Но начали-то вы с утечки, где тут связь?

– Вы отпускали его на сутки, как всех остальных добровольцев, перед началом миссии? – поинтересовался агент.

– Нет, – доктор покачал головой. – Нам пришлось довольно плотно работать, и на отдых не было времени.

– В таком случае, семьсот тринадцатый имеет в своем распоряжении нетрадиционные способы передачи информации, – сделал вывод Каширин.

– Никаких приборов при нем не было, в этом я уверен, – возразил Петров.

– А его скрытые способности? – спросил Холмогоров.

– Он не телепат, если вы об этом, – ответил профессор.

– У него могли быть сообщники, – предположил агент. – Греков, например.

– Мы же сняли кандидатуру санитара с обсуждения, – удивился Петров. – Этот боров не способен освоить ни одного специального средства сложнее резиновой дубинки, а вы фактически утверждаете, что он выкрал информацию из наших баз данных. Чтобы воспользоваться компьютером, надо хотя бы знать, как он включается. Грекову такие премудрости не осилить…

– Субботина вы тоже считали типичным неудачником, – вежливо напомнил Холмогоров. – А на деле он оказался прямо-таки звездой вашей «коллекции».

– Как раз потому я и уверен, что семьсот тринадцатый чист, как стекло, – парировал доктор. – Слишком он заметная фигура для шпиона…

– Но чужаки… – начал было Каширин, однако профессор его прервал.

– Водили вас за нос с тех пор, как вы их обнаружили, – заявил он. – Неужели вы не в силах это признать? Пока, кроме научных подвигов, мы не совершали ничего предосудительного, пришельцы позволяли нам спокойно трудиться, а как только их тайные планы оказались под угрозой срыва, они вышли на тропу войны. По-моему, так.

– И это говорит о том, что на Плутоне создано не просто поселение, а именно плацдарм, – сделал вывод генерал. – Причем тех самых врагов, за шпионами которых мы и наблюдаем все последнее время. Вторжение неизбежно.

– Вы снова строите версии на основе косвенных доказательств, – возразил Петров. – А что, если наши «местные» чужаки знают, кто пожаловал к нам в гости, и элементарно опасаются конкуренции, в той же степени, в какой мы боимся вторжения?

– Тоже верно, – невольно согласился с профессором Холмогоров.

– Так или иначе, операции «Бастион» не избежать, – упрямо качая головой, заявил Каширин. – Те это пришельцы или другие – не важно. Отражать агрессию нам придется, невзирая на лица. В связи с этим вам предстоит изрядно потрудиться, товарищ Петров.

– Но ведь мы ещё не имеем никаких данных, – профессор указал на монитор, где в качестве заставки вращалась объемная модель корабля «Плутон».

– Я уверен, что «янусы» пройдут сквозь барьер, – сказал генерал. – Считайте мои слова официальным заказом. Нам потребуется не меньше трех десятков квалифицированных пилотов.

– Придется поставить дело на поток, – Петров нахмурился. – При подобном подходе может пострадать качество. И потом, у меня нет такого запаса добровольцев.

– Воспользуйтесь пятой схемой, – предложил Каширин. – Мы поможем. На улицах полным-полно бродяг. Завтра к вечеру мои ребята пригонят к вам целую армию «добровольцев».

– В таком случае, я вообще не отвечаю за качество, – профессор махнул рукой. – Впрочем, вы заказываете музыку, вам и танцевать…

В этот момент адъютант генерала сообщил о дешифровке новых данных, и Каширин вышел из комнаты для переговоров в операционный зал. Холмогоров также не замедлил раскланяться, и профессор остался в гордом одиночестве. Немного подумав над словами соратников, он вынул из кармана телефон и набрал номер своей клиники.

– Люба, – сказал он в трубку, когда абонент ответил, – готовьте палаты третьего этажа. Ожидается безудержный наплыв добровольцев… Да, все подряд, и одноместные в том числе… Да, к утру… А что поделать, дочь моя? Людям страшно не терпится подзаработать…

– Внимание, приближаемся к точке контакта! – объявил Майков, напряженно разглядывая показания приборов. – Приготовиться к возможным перегрузкам. Если барьер окажется нам не по зубам, будем уходить с приличным ускорением.

– В любом случае, придется выйти на дальнюю орбиту планеты, – заметил Алексей. – На развороты оверштаг наши двигатели не рассчитаны. На маневр уйдет не меньше десяти часов…

– Десять часов под действием вражеского поля? – Пал Палыч поднял глаза к потолку. – Это серьезный экзамен.

– Палыч, ты готов? – услышав голос доктора, спросил Геннадий.

– А то как же? – Врач устроился в кресле поудобнее и погладил короткую бородку.

– Если отключусь, меня заменит Субботин, – тем же деловым тоном заявил Майков.

– О как! – высказался Пал Палыч. – А дальше?

– По расписанию, – ответил Геннадий. – Татьяна, Алекс, Тома… Тебе порулить выпадет в последнюю очередь.

– Да я в этом деле все равно ни черта не смыслю, – согласился доктор. – Но ты не надейся, в обиду никого не дам…

– Не опережай события, – посоветовал молчавший до этого момента Андрей. – Видишь, как ползут показатели?

На экране медицинского компьютера все четче вырисовывался неутешительный график. Система автоматического мониторинга сообщала о поминутном увеличении нагрузки на контуры искусственных личностей. В меньшей степени страдали оболочки Майкова и Зайчик, а у Андрея не наблюдалось вовсе никаких изменений.

– Вот почему ты назначен командиром десантной группы, – качая головой, тихо заметил доктор. – А я все гадал…

– Палыч, не отвлекайся, – так же тихо попросил Серегин. – Минут через десять последует главный удар.

– Откуда ты знаешь? – удивился врач.

– Чувствую, – признался Андрей.

– Оптические системы позволяют рассмотреть цель! – бодро объявил Алексей.

– Прогони тест наведения! – приказал Майков.

– Захвата нет, – доложил инженер. – Слишком далеко, да и помехи от спутника планеты слишком уж велики…

– Значит, с такой дистанции нашим кораблям прицельно не отбомбиться, – сделал вывод Геннадий. – Подойдем поближе.

– Критический порог пройден, – недовольно проворчал Пал Палыч. – Правда, пока лишь у Анюты… Пойду проверю, как она себя чувствует

– Действуй, – не оборачиваясь, разрешил Майков.

– Командир, – с тревогой в голосе позвал Андрей. – Ты как?

– Нормально, – сквозь зубы ответил Геннадий. – Правда, кроме глаз и пальцев, ничем шевелить не могу…

– Я тебя подменю, – предложил Серегин.

– Рано! – возразил Майков. – Только если отключусь! Ты тут науправляешь, знаю я. Это ведь не автомобиль с автоматической коробкой…

– Ладно, – Андрей остался в своем кресле. – Только не молчи, говори что-нибудь, иначе я могу пропустить долгожданный момент.

– Из вредности не вырублюсь! – совершенно без неприязни заявил Геннадий. – Что там на диаграммах?

– Все уже за порогом допустимого, – сообщил Серегин, не уточняя, что его собственные показатели неуклонно ползут к нижней границе нормы.

Получалось, что поле пришельцев даже не игнорировало сознание Андрея, а усиливало его сопротивляемость к «барьерной» агрессии. Расстраиваться по этому поводу Серегин не видел смысла, хотя оставаться субъектом непонятным, как для родной медицинской науки, так и для пришельцев, ему было страшновато.

– Аня перебрала расчетную норму «януса», – спустя несколько минут доложил вернувшийся Пал Палыч. – Серега, как там поживает твоя чувствительность? Удар уже был?

Андрей вместо ответа поднял вверх руку и принялся молча загибать пальцы. Когда из пятерни сформировался кулак, он негромко объявил:

– Воздух!

Словно повинуясь его команде, Пал Палыч обрушился на прорезиненное покрытие палубы, а Алексей безвольно уткнулся лицом в клавиши своего пульта.

Татьяну Серегин не видел, она оставалась в ходовом отсеке, но, судя по графикам в медкомпьютере, девушка была пока в строю. То же относилось и к Майкову.

– Держись, командир, – Андрей уселся в кресло второго пилота и посмотрел на Геннадия.

Майков виновато улыбнулся и указал взглядом на составляющую отдельный пульт клавиатуру ручного управления двигателями. Серегин проверил программу маневрирования и, убедившись, что она соответствует прежним намерениям командира, дал компьютеру команду «выполнить».

– Ускоряться будем только в случае физической опасности, – в ответ на вопросительный взгляд Геннадия сказал Андрей. – Терпи, начальник, через десять часов паралич как рукой снимет… Я пока пойду проверю остальных.

Больше всех от вражеской атаки пострадала Тамара. Она находилась на пути в командный отсек и, упав после удара без чувств, расквасила нос. Андрей перенес соратницу в её каюту и уложил на койку. Анна лежала в лазарете, остальные на мостике. Оставалась только Таня. Серегин не спеша добрался до двигательного отсека и открыл его почему-то автоматически сработавший люк. Татьяна сидела в инженерном кресле, запрокинув голову, и сверлила остановившимся взглядом потолок.