Наталья Соколова - Неявь, или с Гэлакси по Руси

Глава 11

Шатёр Ластанского Кагана из багряного шёлка возвышался над остальными палатками на рост рослого воина. Немолодой уже правитель, в окружении охраны и сыновей молча выслушал своего сотника Жараба. Когда прошедший через многие битвы и походы витязь увидел гнев в глазах своего повелителя, рухнул на войлочный пол и заскулил точно побитая хозяином собака.

– Чем не угодил я, о свет тысячи воинов?

– Глупостью своей великой! Ты под угрозу поставил великий и славный поход на Двувосьмое Царство. Ты зачем сестру Кощея Бессмертного умыкнул? Посмотри на неё, где это видано, чтобы у девицы, достойной рожать мне сыновей, были синие, как вечернее небо, волосы? Ну, ладно ещё глаза, как у бабки её, Бабы-Яги. Она ж не только древнее колдовство ведает, но и обучалась хитрым наукам в землях за Калиновым Мостом. Царица их родом из тех земель! Посмотри, что творится в том краю теперь? Бабы начали мнить себя не ниже мужчин! Попраны великие законы изначальные, где мужчина превыше женщины или ребёнка!

Василиса Премудрая стояла с гордо задранным носом и скрещёнными на пышной груди руками. Она ведала, что сестра Змея Горыныча быстро приструнила гарем сотника и утащила его в спальню. Что было дальше, догадаться было совсем не трудно.

Потерев подбородок, этот жест выдавал, что Каган не знает, как выпутаться с минимальными потерями из весьма щекотливой ситуации, степной владыка велел:

– Царевну под замок. Смотрите, чтобы не сбежала, не захворала, и ни один васильковый волос с её головы не упал. Одно дело набег, другое – Война. Навий Царь Кондрат в племяннице души не чает. Чую, лично вызволять прибудет.

Молчаливая восточная девушка поставила перед Василисой мешочек с шелками, нитками и прочими мелочами для рукоделия, положила стопку пергамента, чернильницу и перья на небольшой столик. Другая невольница принесла чашу, кувшин с родниковой водой и серебряный поднос с фруктами и сластями. Сестра Кощея вежливо поблагодарила и отпустила обеих восвояси. Те бросили на подругу по несчастью удивлённые взгляды и торопливо удалились, дивясь на странное поведение незнакомки.

Воздух в шатре становился всё жарче, к такой погоде девушка не привыкла. Заглянув в мешок с рукоделием, с удивлением нашла приличный отрез ярко-синего, как её волосы, шёлка, кучу мелочей, нитки и иголки. На минуту задумавшись, Василиса принялась за работу, вспомнив выкройку симпатичного летнего комплектика, который прямо запал в душу.

Когда новый наряд был закончен и дополнен обережной серебряной вышивкой да украшен каменьями самоцветными, внучка Бабы-Яги попросила молчаливую служанку сделать ванну и вскоре окунулась в бадью с горячей водой, сдобренной отваром местных трав. Душистое жидкое мыло в деревянной плошке Васильке тоже пришлось по нраву. Вытершись льняной простынёй, девушка натянула купальник и шортики и коротенький топик и, взяв тазик, сноровисто выстирала замызганную во время вынужденной транспортировки одежду. На шее весело позвякивало самодельное монисто из мелких монеток, такие же были пришиты к поясу и мелодично звенели при каждом шаге.

Когда Каган явился ещё раз взглянуть на пленницу в сопровождении двух младших сыновей, он чуть дара речи не лишился, увидев, в каком виде расхаживает пленная царевна:

– Срам-то прикрой, бесстыжая! Кто ж тебя такую развратницу замуж возьмёт, если даже в наложницы не сгодишься?! – схватился за голову восточный правитель, увидев отвисшие челюсти отпрысков: чудо как хороша была странная девица в почти ничего не скрывающем шёлковом наряде.

– Уверяю вас, почтенный, стоит мне только бровью повести, так под окном терема девичьего целая очередь выстроится!

– Ох, ведьмина кровь, точно говорят! – Каган вытолкал сыновей вон из шатра и примирительно попросил. – Прикройся, не принято у нас голыми коленками сверкать, у вас, знаю, тоже!

– Так я б не против, да больно жарко в ваших краях, непривычно мне, – посетовала девушка, но взяла принесённый служанкой кусок непрозрачного шёлка, ловко соорудив парео.

Попросив в правителя длинный список всяких мелочей, который начинался с павлиньих перьев, царевна вскоре получила желаемое. В результате она сделала себе два опахала, которые двигались механическим путём, используя колесо, которое вращал небольшой бурный ручеёк, весело пробегавший около отведённого ей шатра.

Максимально позаботившись о безопасности и комфорте, девушка взяла в руки листы пергамента и серебряное стило и продолжила работу над программой. Восстановить все записи девушке не составило труда. Память Василисы, вразрез с поговоркой, что она короткая, никогда не подводила свою хозяйку.

Выудив из воздуха планшет, который всегда незримо следовал за царевной, быстро вбила код в гаджет и нажала на кнопку ввода. На экране возникла трёхмерная модель, описывающая водные циклы Великого Болота, где проживал дядюшка Триглавец, которой совсем ещё крошкой частенько катал маленькую Васильку на своей могучей спине и рассказывал страшные и весёлые сказки и предания. Иногда, если на него находило особо благодушное настроение, он даже пел для внучатой племянницы приятным сочным баритоном старинные песни и баллады.

Механическое опахало сразу же привлекло любопытные взгляды невольниц, и они тут же разнесли весть о чуде, которое даёт прохладу без магии и мускульных усилий со стороны мускулистого раба или рабыни.

Старшая Жена Ластанского Кагана Арзинн-олы давно жаловалась, что жара в этом году стоит такая, что и дюжины опахал не хватит, чтобы подарить гарему долгожданную прохладу. От духоты и слишком высокой температуры женщины были втрое вспыльчивее и агрессивнее, чем обычно. Именно потому надо было что-то с этим делать, что так и до беды совсем не далеко: ведь интриги восточных красавиц всегда сопровождались жестоким членовредительством и морями пролитой крови.

Самая старшая из жён степного тирана крепко держала бразды правления женским миром этих мест в своих изящных ручках, изукрашенных узорами, нанесённых краской из хны. Умная женщина мигом смекнула, что к чему, и предложила пленной царевне покровительство и материнский совет.

Чутьё подсказало Василисе, что незнакомка не считает её врагом и камень за пазухой не прячет. Девушка вежливо поздоровалась с гостьей и сопровождающими её дочерьми и угостила ледяным щербетом, чем вызвала неприкрытое изумление Каганши.

– Как такое возможно, царевна Силисса? У меня в шатре вино в серебряном кувшине ключом кипит, а ты нас балуешь таким лакомством.

– Госпожа моя, – вежливо отвечала девушка, – так моя баушка Ярина – могучая ведьма Неявская, а сама я наполовину змеевна. Колдовской силой воспользовалась, вот амулеты сделала, которые позволяют любое питьё в холоде держать. То детская забава, Арзинн-олы, чему тут дивиться-то? – в синих, как майское небо, глазах сестры Кощея Бессмертного отразилось искреннее недоумение.

– А опахалом тоже управляет какое чародейство сильномогучее?

– Нет, госпожа моя, это простое техническое устройство. Вода ручья вращает колесо, а оно крутится и двигает рычаги, на которых устанавливают веера из перьев на ручках. Кстати, придумала я, как прохладу обеспечить в шатре твоём.

– Что хочешь, проси, только сделай, что обещаешь! – Арзинн-олы сняла с пальца перстень с огромным сапфиром и протянула полонянке. – В шатре моём будешь жить, ни один синий волос с головы твоей не упадёт, клянусь!

Василиса чувствовала, что хватились уже их с Еленой Гадьевной, что уже в пути Навий Царь Кондрат и не хотела, чтобы приветливая, хоть и не лишённая восточного коварства и ханжества Каганша и её приближённые хоть как-то пострадали от того, что сотник не тех особ в плен взял.

– Хорошо, госпожа моя, если Каган, муж твой, позволит нам такую малость, то не откажусь от покровительства твоего. Что касается прохлады в покоях, то достаточно соединить механические опахала со жбанами с водой, куда амулеты кинуть, чтобы лёд там был. Воздух будет охлаждаться, а перья разносить приятный воздух по всему твоему шатру.

Каганша поручать такое щекотливое дело никому не стала, сама явилась пред грозные очи супруга. Тот за голову схватился, прекрасно понимая, что такие грандиозные изменения опасны для закостеневшего за века устоя здешних владений. Правда, бунт был опаснее, потому, скрепя сердце и скрежеща зубами, вынужден он был согласиться, что его женщина дело говорит.