Дмитрий Гаврилов - Смерть за смерть. Кара грозных богов

Услыхав речь белозёрского владыки, Розмич едва не сгрыз кляп. Безоружная стража покосилась на него злобно, но страх в глазах вояк Розмич всё-таки разглядел.

Его не стали сгружать с лошади, просто отпустили повод гривастой, когда съезжали с моста. Вздох облегчения, принадлежавший вепсам, что стерегли пленника, заметно развеселил Вельмуда.

– Ну что, Розмич? – бросил он насмешливо, когда последний Полатов дружинник скрылся из виду. – Заварил ты кашу, а нам расхлёбывай?!

После встречи на мосту Полат уже не ждал почестей, достойных сына Рюрика, и вообще на должное обращение не рассчитывал. Он стиснул зубы и думал, что готов к любому повороту. Да новгородцы превзошли ожидания…

Варяг Рулав сам встречал белозёрцев у красного крыльца, не погнушавшись снять соболью шапку, он по обычаю приветствовал дорогого гостя. Девицы-красавицы поднесли хлеб да соль. Зарделись.

Полат довольно улыбнулся. Может, всё ещё не так плохо и он напрасно тревожится!

Рулав кликнул провожатых, чтобы указали, где разместиться Полатовым дружинникам. Громко, так, что во всех краях Новгорода услышали, велел истопить для воинов бани и накормить как следует.

Самого Полата с Арбуем и телохранителями проводил дале и предупредил – им отдохнуть с дороги не получится, сход вот-вот начнётся. Столы ломятся от яств. Какой же сход без застолья? Мол, и так ждали одного лишь сына Рюрика. И с дороги, мол, им удастся лишь руки да лица обмыть…

На вопрос Арбуя – почему нет Олега, ответил, что с Ладоги прибыли не все, и мурманов промеж них не видать, и что он сам толком не успел расспросить алодьских, но скоро, мол, и сами из первых уст услышите… Указав дорогу, Рулав отпросился у Полата завершить последние приготовления. Тот кивнул.

Надежда, подаренная Вельмудом, отрастила крылья. А почтительность отцовского варяга придала им силу.

– Удалось! – выдохнул Полат благоговейно, едва Рулав скрылся из виду.

Он уже не стеснялся телохранителей, которые, заслышав такие слова, вытаращились и разинули рты. О том, что князь задумал нечто особенное, знали многие, но сам замысел оставался тайной. Пойти против мурманина Олега – особая дерзость, такого в Полатовом воинстве и вообразить не могли.

Единственный, кто знал все, до единой подробности, Арбуй откровенности князя не одобрил. Хотя у самого глаза горели ярче самоцветов.

– Нам предстоит бой, – заключил вепс. – Не на жизнь, а на смерть! Пусть не на железе, но на словах. Будь готов, Полат. Просто так наследство Рюрика не отдадут.

…Когда явился посыльный Рулава, Полат мало напоминал того человека, что въехал в ворота Новгорода пару часов назад. Плечи стали шире, поступь твёрже, взгляд – как таран. Настоящий князь, коему не нужно блестеть перстнями или хвастаться горностаевым плащом, чтобы обозначить, кто таков.

Посланец поклонился куда ниже положенного, просьба поспешить на сход прозвучала жалко. Полат уже хотел было показать норов, но сдержался, пообещав в скором будущем растереть наглеца в порошок.

Куда удивительней было иное. Сход решили собрать не в палатах, а под открытым небом. В сотне шагов от детинца, прямо на траве, поставили столы, за которыми уже разместились Вельмуд с Валитом и Рулавом, другие бояре всех мастей – новгородцы, русские, чудьские – числом не менее сотни. И некоторые алодьские нашлись, их Полат помнил по прошлым встречам с Олегом. Одни мужчины – молодой Рюриковны, которую и оберегал Рулав, не приметил.

Воины тоже были, но немного, только на случай драки. Сход – дело непростое, не каждый знатный спорщик умеет словами умную мысль передать, некоторые и кулаками доказывать пытаются. Так что охрана лишней не бывает, коли разнимать придётся.

Полат закусил губу. Будь в этих рядах его белозёрцы, чувствовал бы себя уверенней. Но вокруг одна русь – ненавистные щиты с лютым кошачьим, приподнявшимся на задних лапах.

Солнце играло лучами не по-осеннему весело. День выдался сухим, безветренным, словно сами небожители благословили этот съезд. Полат не удержался от усмешки, вспомнив древнее поверье – коли дело свершается при свете солнца, значит, горние[24] боги следят и обмана не допустят.

За долгие годы в Белозере он разучился обращать взор на подобные мелочи. Правда за тем, кто сильней, а остальное – выдумки.

Вельмуд махнул рукой, призывая занять место среди прочих князей, и Полат поспешил к нему. Арбуй и телохранители двинулись за владыкой. Первому по праву высокого родства предназначалось сидеть подле своего князя, а воинам – стоять за его спиной, оберегая невесть от какой опасности.

Полат слегка поклонился и Вельмуду, и Валиту, и даже Рулаву. Выказал свою благосклонность и боярам. А для прочих остался непроницаем, как плотно сбитый частокол. Что со стражей-то церемониться?!

Собрание приветствовало молодого князя доброжелательно. Кланялись, не отрывая ладони от сердца. Арбуй оказался между Валитом и Полатом, с первым они понимающе переглянулись, но вопрос застрял в горле вепса, больно много лишних ушей.

– Его нет? – прошептал Полат, обернувшись к обоим.

Валит в ответ поднёс палец к устам.

Прежде новгородцы нарушили все законы гостеприимства, но со столом расстарались… Ранние соленья, каши и ягоды будили зверский голод даже в самом сытом боярине. Расторопные слуги подносили печёную, варёную и жареную дичь, лишь хмельное оставили на потом, на столах только квасы да кисели, потому как спор во хмелю – дело неблагодарное.

Заняв место за столом, первым делом отведал малинового киселя. Хвалить варево не стал – новгородцы и без того зазнались. С особым удовольствием отметил, что глядя на его спокойствие, новгородские бояре зеленеют и жмутся друг к дружке, будто воробышки в мороз.

Зато углядев среди алодьских свободное место, явно предназначенное для Олега, сам едва не сжался. Благо Рулав отвлёк, провозгласил зычно:

– Други! Раз все в сборе, пора поговорить о деле, для коего собрались!

В ответ согласно загудели. И хотя все знали, о чём пойдёт речь, утихли, едва поднялся старейший – верховода Валит.

Он, как известно, ещё светлого князя Гостомысла застал. Был одним из тех, кто от чуди согласился призвать следом и Рюрика. И первым из чудьских поклялся Гостомыслову внуку в верности. С тех пор много воды утекло. Из молодого и яростного Валит превратился в седовласого старца, но тем весомей его слово.

Его голос прогремел на всю округу. Кажется, даже стены детинца содрогнулись.

– Други! В скорбный год собрались мы в стольном граде. Пресветлый князь Рюрик покинул Этот свет, ушёл в Иной мир. Я был рядом, когда это случилось. Всё видел. И последние слова усопшего слышал и разумел.

Рюрик сказал: «Боги призывают меня к себе, я ухожу к престолу навьего владыки. Но вы остаётесь… Клянитесь же здесь, у смертного одра, что не измените начатому нами делу. Великому делу единения!»

Вельмуд, также бывший свидетелем последних слов великого князя, кивнул.

Бояре зашептались.

– Хорош завет…

– Да неужто мы! Да неужели не выполним?

– Сколько лет благодаря Рюрику в мире жили и спокойствии.

– Завет соблюсти надобно…

Валит перебил, вновь привлекая к себе взоры:

– Это не всё!

Полат содрогнулся – что ещё сказал отец? Вдруг Рюрик заподозрил неладное, вдруг поведал про то соратникам?! Но Валит был слишком спокоен, его уверенность обнадёжила. Когда чудьской верховода заговорил, Полат облегчённо выдохнул.

– Эти слова должен бы сказать князь Олег, да он отчего-то не прибыл на сход, коий сам и созывал! Посему говорю я. – Он помолчал, дожидаясь могильной тишины, прокашлялся. – Рюрик наказал князю Олегу быть наставником и советником его сыну. Стало быть, и нам должно принять сына Рюрикова, признать его власть и принести клятвы, кои прежде самому Рюрику давали!

Седобородый Валит отступил в сторону и низко поклонился Полату.

– Княже! Прими мою клятву и заверения в дружбе. Я, а за мной вся чудь, отныне и до скончания века подчиняемся твоему слову!

В этот раз бояре молчали. Только чудьские, пришедшие с Валитом, кивали так истово, что головы едва не оторвались.

– И Новгород? – выпалил удивлённый донельзя Рулав.

Его вопрос прорвал затянувшееся молчание. Сход загудел, как потревоженный осиный рой. Новгородцы недоумевали громче всех.

– Да как же из Белозера Новгородом править?

– И как биться вместе, коли все – и Новгород, и Руса, и Алодь – рядом, а Белозеро-то… не одним морем пройти нужно, чтобы добраться!

– А мурмане? Отчего мурман так обидели? Князь Олег…

Полат слушал удивлённые возгласы и скрежетал зубами. Бояре подтвердили давешние опасения: Полат в их глазах – мелкий князёк, и не более. И хуже всего, что виноват в том Рюрик!

Ведь мог подле себя оставить, в ближний город посадить – в ту же Алодь, к примеру, а отдал её в вено мурманке. Пусть бы и бояре, и дружины почаще князя Полата видели, чтобы знали, каков он. Но вместо этого отец приблизил мурманина Олега, а родного, причём старшего, сына заслал в далёкое Белозеро. Вот теперь сход и артачится, и жужжит злобно.