Продавец времени - Евгения Витальевна Кретова

словно бусины. Лесьяр шагал тяжело, заставляя делать себя каждый следующий шаг. На плечи давил короб с остатками Соли, что собрал по старым заимкам. Новой не будет. Деревня погоров разорена – он сам запечатал проход. Того, что осталось, хватит на пару лет. Если беречь, то на десяток. Не густо, но спасибо хоть и за это.

У поворотного камня заметил чужой след – узкий и маленький, будто бы детский. Вздохнул – неужто опять просители пришли: проведав о магическом зелье, что дарит молодость, к нему до сих пор тянулись слуги знатный аркаимских хозяек. Всем давал от ворот поворот – не осталось у него золотых нитей.

А за новыми он не пойдет.

Толкнув калитку, крикнул:

– Кто пришел без проса, проваливай!

– А коли без спроса, но по делу? – Неждана, сидевшая на крыльце, улыбнулась ему.

Заметив княжну, помрачнел, но шага не сбавил. Прошел к дому – еще остро пахнущему новым деревом и сырой, не просохшей глиной – осторожно, чтобы не толкнуть Неждану, поднялся на крыльцо.

– Отчего в дом не зашла?.. Глаза тут мозолишь.

– Тебя ждала, аптекарь.

Он толкнул дверь, вошел внутрь, но дверь за собой не притворил, будто приглашая княжну проследовать за ним. Та не пошевелилась, продолжила сидеть на ступеньке.

Лесьяр вышел из дома, оставив внутри свою ношу, в одной холщевой рубахе, уже успев снять плащ и кафтан. Сел рядом.

– Зачем пришла?

– Помнишь, ты говорил, что твоей буду только по праву? – она посмотрела искоса.

Лесьяр нахмурился. Он смотрел прямо перед собой, поэтому Неждана видела только его профиль – суровый, со знакомой и такой любимой смурнинкой на переносице, похожий на сокола. Княжна протянула ему руку, раскрыла ладонь – на белой девичьей коже заблестел княжеский перстень с родовой печатью.

Аптекарь бросил на него короткий взгляд:

– Это к чему?

– Отец разрешил… Так что, если еще не передумал меня в жены брать, засылай сватов: хошь Лешего, хошь Малюту – кто там у тебя еще в дружках водится, – девушка, захлопнув ладонь, порывисто встала. Развернулась и замерла перед глазами Лесьяра. – Так ждать?

Он поставил на траву тяжелую ношу, выпрямился, посмотрел исподлобья:

– А не запугается батюшка твой моих сватов?

– А о том моя забота… – она коснулась указательным пальцем его щеки.

Лесьяра будто молнией ударило: схватив девушку за запястье, вскочив с крыльца, притянул к себе и заглянул в глаза-омуты:

– Не шутишь ли?

Девушка привстав на цыпочки, прильнула к нему, раскрыла губы для поцелуя, но не поцеловала, выдохнув:

– Не шучу. Отец все знает, ему Кхарана рассказала… Велел не множить их с матерью ошибок, за лю́бого выходить, да лю́бому слово держать.

Она читала в его глазах смятение и недоверие, страх и мрачную решимость. Глубоко вздохнув, поцеловала в губы – словно в омут с головой нырнула, сразу оглохла и ослепла. Его губы пахли лесными травами, горьковатой полынью и полуденным солнцем. Его руки сжимали талию, скользили по бедрам ласково и жадно. Его поцелуй обжигал, становясь все глубже, все требовательнее и сильнее. Неждана не чувствовала ног. Не знала о времени – она летела навстречу чему-то ослепляюще яркому, от которого становилось тепло в груди и легко на сердце. И это «что-то» было целиком в его, Лесьяра власти. Она не заметила, как оказалась внутри его дома, скрытая от любопытных глаз. Она покрывала его лицо поцелуями, ласкала плечи и проваливалась в серебристо-синюю мглу, которая окружила их, пьяня.

Нежный хрустальный звон вокруг наполнил тишину. От россыпи драгоценных камней по черному водному зеркалу рябило в глазах. Неждана не сразу поняла, что это, пока не увидела расцветающие вокруг хрустальные лилии.

Лесьяр коснулся одного из них, собрав щепотку серебристых кристаллов. Неждана догадалась – об этих цветках, афалитах, рассказывал Леший.

– Соль… – прошептал удивленно. Он повернулся к Неждане: – Возможно, это последнее озеро с соляными цветками.

– Подарок Чары?

Лесьяр кивнул и тут же пожал плечами: откуда он мог знать. Они оказались на пологом берегу, том самом, где совсем недавно он с погорами собирали Соль. Лесьяр прошептал:

– Неждана, я люблю тебя. Но здесь, у тайных вод, скажу: я аптекарь, мой дар – готовить зелья и сборы, запечатывать в склянки избавление от хворей… По сути, я – торговец временем. Тем самым, что люди теряют каждый день. По капле, по минуте. Мое место не в княжеском дворце, а здесь, в лесах и топях…

Неждана положила ладонь поверх его руки.

– Мама рассказала мне свою историю. Она любила Радимира, но пошла за отца, не стала перечить воле родителей. А потом, спустя годы, встретила Радимира… Она считала все эти годы, что понесла от него. А Радимир считал, что она украла у него право называться моим отцом… Потому проклятье, брошенное им, достигло цели. Оно ранило и ее, и меня, навеки связав. Я не прошу тебя изменить свою судьбу. Я надеюсь, что смогу разделить ее с тобой.

В темном небе отражался знакомый лес, вдалеке темнели крыши Аркаима. Изумрудный ковер из травы обнимал аптекаря и его невесту. Серебристый звон окружил их, венчая. Шепот сотен голосов подтвердил законность их связи. В бликах тысяч хрустальных лепестков отразилась их любовь.

– Будешь женой аптекаря? – Лесьяр усмехнулся.

– Буду женой аптекаря. Потому что каждая минута вместе с тобой – это упущенное время моих родителей, вернувшееся ко мне сторицей.

Акинак – короткий меч.

Большое зло.

Лакомник – женская сумка-кошель, которую крепили к поясу.