Наталья Жильцова - Академия магического права. Брюнетка в бою

— Дорогая, успокойся уже, — с непередаваемой улыбкой промурлыкал Андре. — Тебе вредно нервничать, в твоем-то положении…

— Что-о?! — буквально взвыла госпожа Травесси, снова рванув трубку магофона. — Всех ко мне! Всю лунную стражу!

Думаю, в клане ее услышали и без магофона, ибо почти тотчас под нашими обалдевшими взглядами появились быстро рассредоточившиеся по периметру зала оборотни. Затем из портала буквально вылетели альфа Мэркс, его сын и бабушка Ники.

Причем, несмотря на несчастный взгляд Ники, разбираться в чем-либо родственники даже и не подумали. Им было достаточно услышать от госпожи Травесси: «Мой сын женится на вашей дочери», чтобы сразу синхронно ответить «да».

— Какая свадьба? — вмешался в разборки один из мастеров салона, которые сбежались на такое необыкновенное шоу. — Дайте я хотя бы прическу невесте сделаю!

— Все потом! — отрезала госпожа Травесси. — Сначала жрец, потом прически!

— Да хоть кто-нибудь здесь меня слышит?! — у Ники ожидаемо не выдержали нервы, а по щекам потекли злые слезы. — Или я бессловесное существо, на мнение которого не стоит обращать внимание?!

— Ники! — Андре снова сжал свою пару в объятиях. — Посмотри на меня. Посмотри и скажи, что не любишь. Да, я был резок, признаю, но я меньше всего хотел тебе навредить или расстроить. Ты для меня важнее жизни. Только скажи, что я тебе не нужен, моя Луна, и я уйду и ни к чему не стану тебя принуждать.

Ники подняла на Андре заплаканные глаза. На секунду мне даже показалось, что сейчас она оттолкнет мужчину, но потом злость в ее взгляде сменилась беспомощностью, надеждой и робкой радостью.

Андре улыбнулся. Мягкими движениями пальцев вытер слезы и, склонившись к Ники, нежно поцеловал. А та… ответила.

Сначала неуверенно, затем, словно забывшись, более страстно.

— К Хаосу платье! — тихо рыкнула госпожа Травесси и приказала жрецу: — Начинай, пока они не опомнились!

Понятливо кивнув, тот еле слышно протараторил молитвы, сократив обряд до минимума. А жертвенную кровь решился взять в самый последний момент, да и то сначала у Андре и только потом у находившейся в легкой эйфории после поцелуя невесты.

Ники в первое мгновение даже не поняла, что это такое царапнуло ее руку. Осознала лишь, когда вокруг них с Андре засияли золотистые искорки.

— Слава тебе Создатель! — от могучего крика госпожи Травесси содрогнулась вся Золотая Галерея. — Я это сделала!

Я его женила!

А затем счастливая матушка Андре оттеснила от Ники своего сына и принялась внимательно разглядывать столь долгожданную невестку.

— Милая моя, ты такая бледненькая, худенькая! — запричитала она. — Вы что, двадцать лет на ее питании экономили? — госпожа Травесси перевела обвиняющий взгляд на застывших в радостном шоке Мэрксов. — Но ничего-о! С этого момента своей дорогой девочкой займусь лично я!

Ники бросила на меня перепуганный взгляд. В ответ я смогла ей только ободряюще улыбнуться. Все-таки госпожа Травесси — это такая женщина, отказать которой нереально.

— Мама, давай не будем торопиться. Нам еще отметить свадьбу надо, а затем брачную ночь, — Андре вновь притянул к себе жену, и на этот раз Ники прижалась к нему сама.

— Ты свою ночь получил авансом, — парировала госпожа Травесси. — Хотя отметить нам и впрямь необходимо. И свадьбу, и твое принятие руководства кланом!

— Э-э…

— Ничего не желаю слышать! Ты женился, у тебя даже будет наследник, поэтому я с полным правом передаю тебе этот статус! Церемония посвящения состоится этой же ночью.

Сразу после застолья, на которое, кстати, приглашены все!

И это была очень запоминающаяся свадьба, где было два влюбленных оборотня и одна совершенно счастливая волчица, которая полным восторга голосом рассказывала им о графике появления наследников клана.

Через некоторое время госпожа Травесси, правда, стала весьма разгневанной волчицей, обнаружив, что Ники и Андре от нее попросту сбежали. Но общего веселья это не испортило.

А два дня спустя мы с Яном, хотя и не таким эксцентричным способом, тоже наконец-то стали мужем и женой.

Главный храм Латгардийской республики сиял красотой обновленного интерьера. На беломраморных стенах играли солнечные блики, отражаясь от восстановленного купола из лунного камня.

Но я, шествуя под руку с отцом через битком забитый зал, не смотрела по сторонам и почти не обращала внимания на восхищенные вздохи окружающих. А их сегодня было особенно много благодаря творению дома Островски.

Глава модного дома, кстати, находился здесь же. Он наблюдал за моим продвижением по залу, вытирая батистовым платочком слезы умиления. При этом, правда, не забывал периодически посматривать на экран магофона. Видимо, с каждым моим шагом в сверкающем платье, котировки акций дома Островски неслись вверх.

Мой же взгляд спешил вперед. Туда, где рядом с главным жрецом Храма и небольшим, новым, воссозданным кристаллом, стоял мой любимый Верховный судья.

Когда мы приблизились, отец на мгновение задержался, прежде чем передать меня жениху.

— Будь счастлива, детка, — едва слышно прошептал папа, сжимая меня в объятиях.

— Непременно будет, — нетерпеливо пообещал Себастьян, забирая меня из рук отца.

За мгновение до начала церемонии я нашла взглядом Иритин.

Мама стояла, пытаясь сдержать слезы радости, держа на руках маленького Эдда.

И поскольку за нашими спинами не стояла нетерпеливая матушка Андре, требующая немедленного завершения обряда, мы с Яном все делали, как того требует обычай. Торжественно, церемонно, желая навсегда запомнить день, когда стали одной семьей, одним целым.

— Да! — раздался громкий и уверенный ответ Себастьяна на вопрос о том, желает ли он получить меня в жены.

— Да! — чуть севшим от волнения голосом ответила и я всем сердцем и всей душой.

— Создатель, милости твоей и благословения прошу для тех, кто пришел сегодня объединить сердца! — громким голосом произнес жрец.

Через секунду нас с Себастьяном окутал целый поток золотистых искорок, возвещая всем собравшимся, что теперь мы с Яном действительно муж и жена.

Храм взорвался от гула поздравлений, аплодисментов и пожеланий, под которые мы с упоением целовались, пока нас не отвлек многозначительным покашливанием жрец.

— Поздравляю, госпожа Брок, — тихо прошептал Ян, выпуская меня из объятий.

Я же в ответ могла только улыбаться.

Храм я покидала словно на крыльях. И с улыбкой смотрела, как веселятся среди приглашенных гостей друзья и однокурсники.

Добавили пару запоминающихся моментов и Глава дома Островски с вездесущим Серджио Звездошоковым. Последний так рьяно пил за мое здоровье, что к середине вечера уже с трудом мог выдать свое коронное «я в шо-о-оке».

И глядя в полные нежности глаза самого любимого на свете мужчины, я точно знала: у нас все будет хорошо. Я приложу для этого все усилия.

Ведь я — Карина Брок. И отступать не в моих правилах!

В большом подземном зале из серого мрамора царила абсолютная тишина. Тусклый рассеянный свет от напитанных чистой энергией стен выхватывал одинокую фигуру в темных одеждах. Черноволосый мужчина сгорбленно сидел на полу около одной из массивных колонн.

Впрочем, едва Себастьян Брок вошел, сидящий поднял голову и хрипло поприветствовал:

— А, Верховный? Еще и полугода не прошло с нашей последней встречи. Как-то быстро ты соскучился.

— Здравствуй Дэмиан, — нейтрально отозвался Себастьян.

— Здравствовать? — тонкие, четко очерченные губы мужчины скривились в усмешке. — Я здравствую, Верховный.

На пару вечностей моего здоровья хватит даже в этой тюрьме, можешь не волноваться. Что тебе нужно?

— Твоя помощь.

А вот эти слова черноволосого удивили. Точеные черты надменного лица дрогнули, брови недоверчиво изогнулись.

— Помощь? Неужто Карина тебя наконец-то научила шутить? Передай ей, я оценил. В твоем случае это действительно событие.

— Я более чем серьезен, Дэмиан. Нам нужен твой клинок.

— Да неужели? А как же все это? — мужчина небрежно обвел рукой зал. — Как же пафосные речи о заточении падшего Хранителя и победе над Хаосом? Вот так вот возьмешь, все отменишь и лично вручишь монстру оружие?

— Ты больше не монстр, и всем об этом известно, — Себастьян слегка поморщился. — Да, Совет по-прежнему считает тебя опасным, но сейчас появился шанс доказать, что это не так. Принести нерушимую клятву о ненападении и получить свободу и уважение…

— Хватит, — перебив, раздраженно отмахнулся мужчина. — Ты сейчас так похож на Справедливость, что аж тошно. Свои душеспасительные проповеди толкай кому-нибудь другому, а у меня к ее речам давний иммунитет. Свобода и уважение? Чьи?