Александр Абердин - Без компромиссов

Во внешнем мире, в котором нас зовут уродами и монстрами, тоже ведь не всё слава Богу. Подавляющее большинство просто балансирует на грани первичной трансмутации, при которой выживает и приспосабливается без квалифицированной помощи максимум семьдесят процентов людей. Там всех мутантов давно уже уничтожили и генетическая полиция готова в любую секунду сжечь каждого, у которого появятся первые признаки первичной трансмутации. Поэтому к нам часто перебегают те, у кого она началась, но этого ещё никто не заметил. Помирать ведь никому не хочется, а у нас они имеют право выбора, остановить процесс и остаться людьми или с куда большей гарантией, что они не умрут, дать трансмутации завершиться. Многие предпочитают стать мутантами, ведь тогда они смогут иметь детей, а если мутацию грубо остановить, то, извините, шансы стать отцом или матерью пятьдесят на пятьдесят. Если бы жизнь у мутантов была бы совсем уж паршивая, то наша численность не увеличивалась бы каждый год в среднем на семь процентов только за счёт перебежчиков из внешнего мира, которым мы не всегда рады. Довольно часто ими оказываются, те, кто ещё вчера нас бомбил.

Существует всего две формы мутации – жесткая и мягкая, а вот видов в обоих великое множество. Вот, кажется, чего хорошего в том, ты за несколько недель лишаешься практически всех костей? Ан, нет, не всё так плохо, ведь если превратился в человека-спрута, человека-слизня или вовсе в человека-амёбу, то перед тобой открывается масса возможностей. Все три этих основных вида делятся на множество подвидов и некоторые даже обретают способность летать, превращаясь в дирижабли, наполненные водородом, но из-за авиации врага это очень рискованное занятие. Беспилотники могут в любой момент свалиться на тебя из космоса и тогда всё, кранты. Что ни говори, а реактивные двигатели молодых летунов не выдерживают никакого сравнения с реактивными двигателями беспилотников пиндосов. Правда, самые мощные из летунов-стариков, которые способны генерировать электрические разряды огромной мощности, могут стрелять узко направленным ЭМ-импульсом и тогда кранты уже беспилотнику. Точнее не совсем кранты, ведь им не дают упасть на землю и разбиться. Они их ловят сетями, разминируют и пускают в дело.

А вот в воде мягкие муты живут припеваючи, как и под землёй, если они превращаются в мутов-копателей, но это совершенно особый народ. Они все, как правило, трансформеры и даже могут придавать себе совершенно человеческий облик, но для этого нужен очень сложный и жутко дорогой экзоскелет. В нашем отдельном штурмовом батальоне воюют тридцать шесть здоровенных мутов-копателей, которые дадут тысячу очей форы самому бешеному из всех кротов. Они способны рыть под землёй ходы со скоростью пешехода, причём в очень плотном грунте и даже камне. Тоннели у них получаются диаметром от полутора до двух метров. Муня, конечно, в такой не влезет, да и для меня он будет тесноват, но для ребят поменьше в самый раз и потому нашу роту так ценит командование и боятся пиндосы с еэсэсовцами. Так что копатели у нас на особом счету и хотя на полноценные экзоскелеты для них армейское начальство так и не разорилось, все они имеют шикарные индивидуальные титановые раковины на гусеничном ходу. В Атомном крае таких не сыскать. В отличие от чистых людей, живущих в подземных городах, мы живём бедно.

Жизнь жестких мутов тоже неплоха. Во всяком случае даже такие «неправильные» особи, как мы, не жалуются. Это в детстве, когда мне было лет семь, я стремился стать таким, как все, но у меня из этого ничего не получалось, что меня сильно ранило. А ещё я боялся, что таких, как я, нет больше на свете ни одного, но потом на свет вслед за мной стали появляться белые электрические муты и моим страхам наступил конец. Когда мы были год назад в отпуске, а мы все четверо родом из Фиолетового Кратера, точнее жили в городке, раскинувшись вокруг него, то даже Муня прибалдел, так повстречался с девчонками из рода мутов-гигантов. Нам с Бикой в этом плане было всё же намного легче. Выбор был намного богаче, но и у этого охламона имеется сразу три подружки, с которыми он часто общаются. Он же ещё и телепат. Ну, я тоже почти телепат, как и Бика, но могу слышать только то, что говорит мне мысленно эта троица и ещё умею так телепатически орать, что меня слышно вёрст на триста и при этом мои телепатические вопли слышат даже те ловеки, которые телепатами вообще не являются. Такая вот у меня телепатическая глотка.

Зато я, можно сказать, немой. Точнее говорить могу, вот только слишком низким голосом и ещё издаю свист уходящий в ультразвук, причём и одно, и другое вырывается из меня одновременно. В результате даже самые крепкоухие жесткие зажимают уши и падают на колени, а почти все ловеки и вовсе теряют сознание. Бика тоже предпочитает помалкивать потому, что издаёт просто жуткие скрежещущие звуки, но от его рулад хотя бы в обморок не падают, но и он предпочитает помалкивать. С Муней та же самая песня. Тон его голоса даже ниже, чем у меня. Так что за каждого из нас говорит Бибитиба. Вот у него голос, так голос, любой оперный певец от зависти повесится. Ещё бы, диапазон от баса-профундо до чистейшего и очень звонкого дисканта. Любые свистки рядом с ним в пыль не попадают. Вот только на сцену им нельзя. Они вдвоём весят тонну восемьсот. За наши голоса нас так и прозвали Три Соловья-разбойника и их Переводчик. Поэтому анекдоты за нас рассказывает Красавчик Биба, который из-за своих роговых надбровных дуг и «очков» вокруг глаз, а также рогового носа весьма похож на орла, но у него и подбородок тоже роговой.

Наконец Муня занял своё место правофлангового и замер по стойке смирно, только стоя на четвереньках, чтобы мы не свалились с его огромной спины. По своему внешнему виду он похож на гориллу с вросшими в плечи головой, только не волосатую, а с совершенно безволосым телом с очень толстой кожей, покрытой ещё и мощными роговыми щитками, как и тела всех жестких мутов, на спине которой сидит гориллёнок. В отличие от всех остальных жестких мутов, его роговые щитки очень прочные, пуленепробиваемые и образуют внешний экзоскелет. В общем Муня это ходячий танк, обладающий чудовищной силой, а Красавчик Биба вырос ему под стать. Хотя руки у него на вид не мощнее моих, он совершенно спокойно не только удерживает на весу их общую тушу, но и передвигается на руках по канату или стальным перекладинам. Но его роговые пластины всё же будут послабее, чем у братца и потому он всегда надевает бронежилет. Муне он не нужен, как и куртка-боёвка. Он обходится титановым шлемом со специальным креплением, портупеей, штанами и лишь в сильные холода надевает на себя меховую куртку.

Самая большая мечта Муни поиграть с настоящей гориллой, но я той заранее не завидую. Если он выпрямляется во весь рост, то от земли до его макушки будет шесть метров двадцать три сантиметра, а до маковки Красавчика Бибы – семь пятнадцать. Вот и подумайте, где он и где горилла. Сила у моего друга такова, что он способен одним ударом убить такую громадину, как гора-бык, а эта хищная зверюга весит пятнадцать тонн и три тонны приходятся на роговые щитки панциря, только это их не спасало. Своего первого гора-быка Муня и Бибитиба убили, когда им не было семнадцати. Радости было на весь Фиолетовый кратер. Ещё бы, мы приволокли с охоты столько мяса. В то время нас было пятеро. С нами водил дружбу ещё один парень, Кабан, тоже мут, но не человеческой породы. Некоторые лошади из-за Гнилой войны, породившей мутации, стали разумными существами и жесткими мутами, немного похожими на нас, только у них вместо пальцев на руках три роговых когтя. Это из-за Кабана, который любит сокращать слова, мы говорим ловек вместо человек.

А через восемь лет нас не смотря на то, что мы были неправильными мутами со странностями, загребли на десять лет в армию. Всё правильно, без нас пиндосы перебили бы всех людей, а потом умерли бы и мы. Ещё два года и наша служба закончится, но пока что мы стояли на правом фланге – первый взвод первой роты, хотя нас всего четверо. Это потому, что с нами в блиндаже никто не может прожить больше недели и всё из-за наших странностей. Поэтому к нам заходят в гости всего на несколько часов. Ловеки, чтобы спрятаться от начальства, оно же состоит в основном из чистюль, причём тех, кто учился во всяких там элитных школах и военных училищах в подземных городах чистых, не затронутых мутациями людей. В подземных городах, чистых и светлых, живут одни только чистюли, у которых нет мутантных генов. Говорят, что у них там не жизнь, а сплошная красота. Всё механизировано и автоматизировано и даже работяги знай себе, нажимают на кнопки. Думать же ни о чём не надо. За них это делают компьютеры, которые мы для них добываем, громя технику пиндосов. Они же воюют с нами дистанционно, с помощью своих боевых машин или посылая в бой евроэсэсовцев на самолётах и вертолётах.

Некоторые чистюли на поверхности без защитных комбинезонов не могут и дня прожить, другие будут покрепче. В общем одни это научная и культурная элита, а вторые офицеры, которые нами командуют, но без той жратвы, которую выращивают для них на чистых фермах, они бы давно уже загнулись. Так что наша главная задача защищать не чистюль, а фермеров – людей, которые балансируют на грани мутации. А также их поля, накрытые маскировочными сетями, и скот. Вот на них-то и охотятся в первую очередь пиндосы, но это у них получается с каждым годом всё хуже и хуже. Летающих мутов становится всё больше и больше, а на земле им даём прикурить мы, жесткие муты и солдаты-ловеки при помощи наших копателей. Пиндосы строят боевые автоматические крепости размером с пятиэтажный дом на гусеничном ходу, а мы их захватываем. Сегодня под вечер мы как раз вернулись из такого рейда. Три недели назад тяжелый воздушный крейсер пиндосов приволок такую громадину, что даже мы, бойцы первой роты, когда её увидели, ахнули.