Олег Князев - Глобальное отключение (СИ)

— Она же не согласится лизать грязную волосатую лапу!

— Да… тогда нужно ее побрить. Я иду за машинкой, а ты за Атре или Мори. Но нужно, чтобы панда не выбралась и не пошла гулять по особняку.

— Я ее поумнила, она понимает, что я говорю. Наверное, при ней часто разговаривали люди. А может и к ней самой слова обращали. Хозяйка, сиди тут, ладно? И не двигайся. Пожалуйста!

Панда устало уселась на пол своей толстой мохнатой задницей и замерла.

— Двигаться можешь, просто никуда не уходи.

Панда тут же зачесалась и стала разглядывать поврежденную лапу.

Атре идея вылизывать панду решительно не понравилась. Деликатно отвернувшись и закрывшись нетопырьими крылышками от столпившихся возле животного обитателей особняка, она капитальным образом обслюнявила выделенное Найти старенькое полотенце и осторожно приложила его к предварительно выбритой ране. Та на глазах стала затягиваться.

— Замечательно, теперь мне еще и за пандой ухаживать. — сказала Найти, успокаивающе легонько похлопывая животное по плечу.

— Насчет этого не беспокойся. — послышался холодный голос из раскрывающегося портала.

— О, как здорово. *Еще* гости. — процедила Найти.

— Я не гость. Вы украли мою Кицуню, и я вас хорошенько проучу. Но сначала скажите, кто зачинщик, с ним я разберусь по особому. — сказала леди в фиолетовом. Направив на своих врагов обвиняющий указательный перст, она вся засветилась силой, готовясь к атаке.

— Ееееееееррррррр! — внезапно сказала панда.

— Чего тебе, Кицуня? Что ты ревешь? Плохие тетки сейчас получат по заслугам, причем по полной программе, не переживай.

— Еееерррр. Ееееии. Ииииррр. — произнесла панда, с решительным видом встав между пришелицей и хозяевами.

— Кицунь, если б я не знала, что ты дура, я бы подумала, что ты наконец-то захотела поговорить со мной, своей мамочкой. Но я тебя не понимаю совсем.

Панда придержала мохнатые «щеки» мохнатыми «пальцами» и сказала, раз за разом все отчетливее:

— Иииррр! Миииррр! Мир!

Две пролетавшие мимо феи получили от Атаи денежку и наказ купить вина и маринованного мяса, а сдачу оставить себе. Просьбу озерной Владычицы они выполнили охотно и в краткие сроки, но все равно появились во второй раз уже когда стемнело. Евгения тут же отправили делать шашлыки, вручив деревянные шампуры. От этого занятия отвертеться ему не удалось благодаря вмешательству Евы, невовремя вспомнившей, что Евгений шашлыки жарит весьма неплохо. Остальные устроились у большого костра, а трансцендентный сидел поодаль возле тлеющих углей, и переворачивал шкворчащее мясо, борясь с желанием накормить им озерных рыб, выкинув мясо в воду, а после этого мгновенно сотворить готовые порции мяса из ничего. Кулинарные мучения были прерваны появлением Старшей.

— А вот и ты! Теперь тебе не отвертеться от радости при виде чуда, подлый хейтер. Глянь, чего я нашла.

Евгений тупо уставился на веночек из цветов, протянутый феей.

— Ты чего? В каком месте это — чудо?

— А, я и забыла, что люди не видят в темноте…

— Я лично в темноте прекрасно вижу, феечка.

— Тогда почему не удивляешься? Вот. Ну вот же! Настоящий одуванчик!

— Остальные цветы красивые. Но с чего ты решила, что я удивлюсь венку с вкраплением сорного растения?

— Ч… что? Сорное растение? Ты о чем сейчас вообще? Остальные цветы не важны, важен одуванчик. Его только раз в тысячу лет можно встретить! А я нашла сухое семечко, оживила его и вырастила! Ну что ты за балбес! Элементарных вещей не понимаешь!

— У нас таких вдоль любой дороги мириады растет. В упор не понимаю, зачем ты поместила в красивый венок этот мусор.

— Мусор? Я… не понимаю. Вдоль дороги — много одуванчиков? Как так-то… — сказала Старшая, у которой из глаз внезапно потекли слезы.

— Чего ты плачешь, дура волшебная? Ну много одуванчиков у нас, это же не повод реветь.

— Ты не понимаешь. Я показала чудо из чудес. Редчайший, красивейший цветочек. Ты проникнуться должен был, болванище этакое. Но выяснилось, что… что я выставила себя дурой, и цветок только у нас такой артефактный. — сказала Старшая, придя в полное расстройство.

Трансцендентному внезапно стало жалко глупую фею, и он сотворил ей носовой платок.

— На, держи.

Фея вытерла слезы и шумно высморкалась. Но тут же набежали новые слезы и сопли.

— Ты невыносима. Давай сюда свой венок, буду носить его с гордостью, пока не завянет.

— Обещаешь? Поклянись!

— Хм. Ну ладно, клянусь.

Старшая улыбнулась сквозь слезы.

— Вот дурачина-то. Я ж его заговорила, он никогда теперь не завянет.

— Ты сдурела? Я думаю, будет очень любезно с твоей стороны освободить меня от обещания.

— Будет. Любезно. Когда-нибудь. Обратись ко мне лет через десять. Кстати, это было не обещание, а клятва.

— Проси, чего хочешь, но от обещания меня уж изволь освободить прямо сейчас, а не через десять лет.

— Хммм… а знаешь что? Есть одна вещь. Покажи мне поле одуванчиков.

— Всего-то?

— Всего-то. Но после такого зрелища я и умереть готова.

— Умирать вовсе не обязательно. Давай сюда свою руку, фея породы дылдовых. И хватит реветь, надоела.

Старшая утерла слезы и протянула руку.

— Я не реву уже, болванище хейтерское.

Внезапно эти двое уставились друг на друга, поняв, что каждый теперь вкладывает в оскорбления нечто, ставшее походить на зарождающуюся приязнь. Евгений отметил, что лицо у феи невинное, словно у красивой десятилетней девочки, но при этом вполне взрослое, сияющее добротой и многотысячелетней мудростью. В больших глазах Старшей буквальным образом светилась и переливалась какая-то магия. А фигура… замотав головой, трансцендентный размахнулся и мощным броском отправил заготовки для шашлыка в далекую воду.

Получив от сына порцию мяса, Ева мгновенно раскусила, что оно было сотворено, и хрюкать и валяться в грязи ему никогда не доводилось. Но, чтобы не расстраивать сотрапезников, она промолчала. В конце концов, Евгений в числе прочих получил лучшее в мультивселенной-Инь биологическое образование, и сотворенное им мясное блюдо вообще ничем не отличалось от настоящего.

— Эй, куда это он утащил мою Старшую?

— Кто знает. Может, у них любовь. — захихикала Ева.

— Не смешно, дура. Старшая — моя и только моя, понятно?

— Да не будет он с ней ничего такого делать, ему невесть сколько миллиардов лет, и юношеским спермотоксикозом мой малыш не страдает. Да и воспитан он хорошо, на первом свидании его на непотребства всякие не потянет.

— Свидании? Ты сказала «свидание»?

— Да успокойся ты, дура ревнивая.

— А вот и не успокоюсь.

Ева попробовала сменить тему:

— Как ты умудрилась исправить генетические дефекты?

— Есть тут один очень хороший врач… стой, не отвлекай меня от важной темы. Я этому гаденышу голову ледышкой проломлю!

— Лучше не надо.

— Надо!

— Кстати про моего «гаденыша». Он говорил что-то про то, что расчеты Свечки нужно показать фее.

— Ах, да. Что-то мне перехотелось тебя спасать, вредная ты.

— Ну и ладно.

— А с другой стороны, даже такая вредина не заслуживает той участи, которую ты себе готовишь.

— Ты о чем?

— О том. Эй, привет, Лампадка! — замахала Атаи подлетающей на запах съестного фее средних размеров.

— Привет, Атаи. Что это у вас так вкусно пахнет?

— Шашлычок. Хочешь попробовать?

— Ага.

— Держи, кушай, моя хорошая. Ева, ну-ка дай ей глянуть на расчеты этой твоей Свечки.

Фея нахмурилась, всматриваясь в хитросплетения формул.

— Что-то не так. — тихонько сказала Атаи.

— Что именно? Ты ведь не думаешь, что фея поймет что-то в архитектуре искусственного мира? — пробурчал Тизиан, до этого молча расправлявшийся с мясом.

— Она уже давно должна была понять весь проект от и до. — гордо ответила синеволосая. — Феи понимают все на лету.

— Атаи, тут сложно. У меня голова болит. — ответила наконец Лампадка.

— Но в принципе ты все поняла?

— Угу.

— И как там сделать, чтобы протащить в ту вселенную побольше материи?

— Все переделывать к чертовой матери. Но если я начну об этом думать, у меня голова взорвется. И это ничерта не метафора.

— Не ругайся, Лампадка. Ты такая милая, и ругаешься.

Фея скушала кусочек шашлыка и тщательно прожевала.

— Мы все милые, так что ж теперь…

— В любом случае, нужно поискать самую умную фею. Лампадка, ты случайно не знаешь самую мозговитую?

— Наверное, это та воздушная безымяшка, что свалила твои статуи и разбила их к хренам.

— Лампадочка, ну хватит ругаться, ради всего святого. Ты не знаешь, где она сейчас?

— Не-а.

— А можешь найти?

— Могу, но сколько времени это займет, я хрен его знает.