Рэки Кавахара - Ускоренный мир 7: Броня Бедствия

— Когда закончится эта битва, я пойду в Общество Исследования Ускорения.

— Э?..

— Это они создали это жуткое Снаряжение и распространяют его. Я знаю, что до их верхушки я не дойду. Но если я разведаю пути распространения комплектов, то уверен, что выйду на каких-нибудь важных шишек. Я найду способ вытащить их на неограниченное нейтральное поле и выжму из них всё, что им известно. Даже… — на мгновение голос прервался, но затем Такуму уверенно продолжил. — Если меня лишат всех очков, и я навсегда исчезну из Брейн Бёрста… я всё равно сообщу тебе всё что выяснил. А потом ты добьёшь меня, Хару. Этой… силы, вгрызающейся в душевные травмы бёрст линкеров и сбивающей их с пути, не должно существовать в этом мире. Ускоренный Мир должен принадлежать людям вроде тебя, Ти и командира, способным превратить душевную боль в надежду…

— Таку… но ты… но ведь именно ты… — Харуюки был зол на себя от того, что не смог произнести ничего, кроме этих слов.

Но этих слов хватило, чтобы друг детства, которого Харуюки знал больше десяти лет, понял его чувства. Харуюки почувствовал, что Такуму улыбнулся под маской.

— Хару, я должен поблагодарить тебя ещё кое за что, — словно контрастируя с неистовой аурой тьмы, голос его звучал невообразимо мягко. — Спасибо… за то, что пощадил меня тогда, во время нашей первой битвы. Те восемь месяцев, что я был легионером Нового Нега Небьюласа, я наслаждался жизнью, как никогда раньше. Спасибо за этот подарок, Хару. Увы, я не смогу быть с тобой до конца миссии по твоему очищению, и не увижу конца этой игры… передай мои благодарности командиру, Рейкер и Мейден. И… передай мои извинения Ти.

— Нет! Не говори так, Таку!!! — прокричал Харуюки, отчаянно пытаясь совладать с разрывающей сердце болью.

Он сжал оставшуюся руку в кулак и попытался активировать Инкарнацию. Из-за хаоса, творившегося в его эмоциях, вместо яркого света появилось лишь слабое мерцание. Но тьма между ними всё равно чуть-чуть отступила.

— Если ты уйдёшь из Легиона, Ти будет плакать! Обязательно будет! Неужели ты пойдёшь на это, Таку?!

Услышав этот вопль, Такуму склонил голову. Затем послышался ещё более мягкий голос:

— Да… наверное, будет. Но… я верю, она сможет выстоять и идти вперёд, несмотря ни на что. Ведь это именно из-за меня она начала мечтать о том, чтобы вернуться в прошлое. Прошу, Хару, позаботься о ней.

Улыбнувшись, Такуму поднял огромный левый кулак.

Его покрывала концентрированная гудящая аура. Харуюки поднёс мерцающую слабым серебряным светом руку к этой чёрной дыре и слегка надавил.

— Ну, пришла пора прощаться, Хару. Не грусти обо мне так сильно. Эта тьма была во мне с самого начала. Восемь месяцев назад ты должен был выбрать другой вариант. И я дам тебе возможность исправить эту ошибку…

В его левом кулаке скопилось столько силы, что он начал искрить. Такуму медленно отвёл его.

И произнёс название техники таким нежным голосом, словно пытался утешить и подбодрить Харуюки:

— Дарк Блоу.

Против кулака, похожего скорее на прилетевший из космоса метеорит, Харуюки мог защититься лишь покрытой серебряным светом правой рукой.

Но затем он ощутил удар такой силы, словно перед его лицом взорвался весь мир. Не защитись он Инкарнацией, его тело смело бы моментально.

Но хоть он и избежал мгновенной гибели, у него не было и шанса устоять на месте. Его на гигантской скорости отбросило назад, в сторону корпуса Б.

Летевший горизонтально Харуюки врезался спиной в стену здания. Пробив обуглившийся бетон, он полетел ещё дальше. Ещё стена. Ещё. Наконец, четвёртая смогла остановить его импульс. Отскочив от пола, Харуюки распластался на спине.

От удара у него потемнело в глазах, но он видел, как в левом верхнем углу что-то мигает.

Пусть у Харуюки уже почти не было сил думать, он смог понять, что мигала полоска здоровья, от которой осталось всего несколько делений.

Разница в их силе была безнадёжной. И Харуюки, впервые за долгое время, ощутил в своём сердце отчаяние.

Все его мысли о том, что, сражаясь в полную силу, он сможет победить и спасти Таку, оказались тщетны. Такуму с самого начала превосходил Харуюки во всем. Именно поэтому он и был его идеалом. Его кумиром.

Что мог сделать Харуюки против него в такой ситуации, лишённый своей единственной реальной силы — полёта?..

Вдалеке послышался тяжёлый гул. Такуму приближался к нему, собираясь положить конец этой битве.

Из глаз Харуюки, сокрытых растрескавшимся шлемом, вновь потекли слезы.

«Я и подумать не мог, что всё закончится именно так. Я верил, что мы — я, Тиюри и Такуму — будем играть вместе всегда. Я всегда верил, что Брейн Бёрст, Ускоренный Мир существует именно ради этого…

— Ты прав.

Вдруг раздался в голове чей-то голос.

Харуюки медленно открыл глаза. Он увидел странный свет на фоне безрадостного выжженного потолка.

От лежавшего на полу Сильвер Кроу отделилась фигура и беззвучно поднялась на ноги.

Тусклая и прозрачная, похожая на призрака. Харуюки не знал, кто это.

Фигура похожа на дуэльного аватара женского пола. Её плечи и талия были оформлены цветочными орнаментами, что делало её похожей на Лайм Белл. Но на голове у неё — короткие упругие волосы, да и броня совершенно другого цвета.

Она словно светилась весенним солнцем, цветом жёлтых крокусов…

Незнакомка села на груду обломков возле Харуюки и вновь заговорила:

— Всё именно так, как ты считаешь. Брейн Бёрст создан не только для конфликтов и взаимной ненависти. В нём можно находить и обретать новые узы.

— Кто… ты?.. Как ты попала сюда?.. Это ведь кабельная дуэль… — спросил он её невыразительным голосом.

В ответ тусклая прозрачная фигура мягко улыбнулась и сказала:

— Я… память. Крошечный осколок сознания, сохранённый системой и живущий в уголке огромного массива информации, описывающего один из её объектов.

— Память?.. — прошептал Харуюки и ощутил, как что-то кольнуло в его собственных воспоминаниях.

«Я знаю её. Я ни разу её не видел, я не знаю её имени, но я знаю её…»

Словно подтверждая эти мысли, шафрановый аватар кивнул.

— Когда ты был в Имперском Замке и переживал воспоминания о прошлом, ты установил временную связь с центральной системой. Именно благодаря ей я говорю с тобой. Но она не продержится долго, — ненадолго прервавшись, девушка вдруг уверенно произнесла невероятное: — Твоего друга всё ещё можно спасти.

— Э?..

Харуюки удивлённо распахнул глаза. С трудом приподняв себя с пола изодранной рукой, он спросил:

— И-и как?.. Ты хочешь сказать, что я всё ещё могу что-то сделать?..

— Внутри тебя всё ещё есть та «сила». Единственная сила, способная противостоять тьме, поглотившей твоего друга… — прошептал шафрановый аватар, и улыбка спала с его лица.

Через мгновение Харуюки осознал, на что она намекала.

И тут же замотал головой.

— Нет… я ни за что не буду применять «это». Если я вызову его ещё раз, то уже не смогу снова стать самим собой…

«Это». Проклятое снаряжение, паразитирующее на Харуюки. В прошлый раз из его хватки Харуюки смог выбраться только благодаря второму режиму Зова Цитрона Лайм Белл.

Броня Бедствия.

Услышав слова Харуюки, шафрановый аватар печально улыбнулся.

— Эта броня тоже не всегда носила имя «Бедствия». Многочисленные трагедии исказили её вид.

— Исказили… вид?..

— Я всё это время скрывалась в уголке этой брони и ждала. Каждый раз, когда броня меняла хозяина, я молилась, чтобы в этом мире появился человек, способный развеять её проклятие. Я все это время ждала человека, способного исцелить его ярость и печаль…

Девушка поднялась с горы обломков, села на колени перед Харуюки и приложила маленькую ручку к израненному серебряному аватару.

— И появился ты. Я уверена, ты сможешь сделать это, ведь ты так похож на него. Пусть пройдёт немало времени, но однажды… поэтому тебе нельзя сейчас сдаваться. Ты должен подняться на ноги ради своего друга…

Её тело стало ещё более тусклым. Она стала превращаться в мутный силуэт, вновь соединяясь в единое целое с Харуюки.

В сознании Харуюки раздался далёкий голос, произнёсший последние слова:

— Давай… вспомни это название и произнеси его… вспомни, как называли эту броню до того, как она стала «Бедствием»… ты… уже должен это знать…

Вдруг в воспоминаниях Харуюки ожила сцена.

Пьедесталы Семи Артефактов внутри Имперского Замка. Шестая звезда Большого Ковша, Эта, она же «Мицар».

Буквы на последней строчке той плиты. Когда он увидел их, то что-то почувствовал. Что-то начало зудеть в его душе, словно какие-то печальные воспоминания пытались вырваться наружу из далёких времён.

Пол вздрогнул от тяжёлой поступи, и Харуюки поднял взгляд.