Виктор Бурцев - Алмазный дождь

Когда Генрих понял, с чем, с кем имеет дело, он не испугался. Вероятно, подсознательно любой талантливый программист готов к тому, что монитор выдаст ласковую надпись и покраснеет.

Любовь в виртуальности настолько отличалась от обычной, что описать ее Генрих не смог бы и под пытками.

Однако, как оказалось, проблемы только начинались.

Людская половина человечества удовлетворилась ее физическим уничтожением. Но вскоре за них взялись другие силы…

Письмо пришло в гостиничный номер сразу после того, как Алекс переступил порог. От стука пневматического патрона о дно приемной капсулы Алексу страстно захотелось развернуться и заняться самым сложным делом в его профессии – заметанием следов.

Однако он перешагнул через порог и открыл письмо. Прочитал. И уничтожил в утилизаторе.

Алекс очень не любил, когда наниматель менял условия сделки на ходу. А еще больше Алекс не любил, когда наниматель менял сроки исполнения.

Дело превращалось в более чем сложное. Его предстояло закончить в несколько дней. За эти несколько дней нужно было решить проблему защитной системы, двух телохранителей и Объекта, который сидит в свой маленькой крепости, как устрица в раковине.

В другом случае Алекс уже начал бы прикидывать возможность бросить это дело, но у нанимателя был существенный плюс. Он был явно не стеснен в средствах. Сумма гонорара Алекса приближалась к астрономической.

– Нас всех ожидают очень веселые дни, – сказал Алекс, глядя вниз, на поток людей на ночных улицах города.

Наутро он вышел в город «за покупками». Это неправда, что все темные дела вершатся ночью. Бредни. Наркодельцы и торговцы оружием тоже люди и любят, как все люди, хорошо выспаться, позавтракать в кругу семьи, а уж потом пойти и продать незарегистрированный «Тайфун-9» маньяку-убийце, который со смаком использует этот многоствольный пулемет в запруженном людьми супермаркете. Ну и в качестве десерта: незарегистрированное оружие взорвется у него в руках. И незачем не спать по ночам, незачем надевать черные очки и делать вид, что ты совсем случайно прогуливаешься вокруг машины, у которой багажник набит разнокалиберным огнестрельным дерьмом. Высокое урбанизированное дно имеет часы работы, мало отличающиеся от часов работы обычных граждан. Алекс был в курсе.

В комнате, куда он пришел, миновав несколько линий обороны и защиты, которые ничем, впрочем, не отличались от обычных уличных зевак и стандартных охранников мелкой торговой фирмы, было пусто. Хозяин конторы, Алекс это знал, наблюдал за ним через скрытые, даже для опытного глаза, устройства. Они регистрировали все. Черты лица, кровяное давление, температуру тела… Производили анализ личности, подсчет возможных вариантов поведения… Умные машины осторожно перемешивали что-то в своих электронных недрах. С их помощью хозяин всей этой лавочки выходил на контакт с другими представителями его нелегкой профессии, с которыми когда бы то ни было имел дело Алекс. Тут можно было быть спокойным. Алекс никогда не имел привычки ссориться со своими поставщиками.

Наконец створки дверей, замаскированные под стену, разъехались, из образовавшегося проема вышел молодой человек. Алекс даже удивился – торговцы оружием редко бывают молоды. Молодой человек, приветливо и смущенно улыбаясь, протянул руку Алексу и представился:

– Антон. Чем могу вам помочь? В нашем городке редко бывают такие крупные гастролеры, но они всегда остаются довольны.

Антон явно хитрил. Сахалин после войны стал довольно перспективным местом для деловых встреч, работы и просто отдыха. На чистый холодный воздух стекались многие и многие деловики, которые понимали толк в отдыхе, и собственное здоровье им было дорого. Так что бизнес Антона должен был идти неплохо.

– У меня довольно нестандартные запросы… – В голосе Алекса звучало некоторое сомнение.

– Мы имеем довольно широкий ассортимент прямо на месте, а если нужны редкие артефакты, можем связаться с поставщиками. Доставка в течение двух суток. – Антон приветливо улыбался, словно речь шла о антикварных раритетах.

– Хм… – Алекс потер подбородок. – Мне нужны… Виолончель с прямой струной, самой звонкой, какая у вас найдется, затем два малых барабана с запасом палочек на один из них…

– Барабаны отечественные? Или…

– Отечественные. Пусть будут короткие палочки на девять.

При этих словах Антон одобрительно кивнул. По его лицу разливалось блаженство, он, словно к далекой музыке, прислушивался к скрытому смыслу в словах Алекса. Алекс на миг умолк. Антон чуть вздрогнул и спросил:

– Барабаны утренние или вечерние?

– Вечерние.

В России существовало только два оружейных завода, что специализировались на такой технике. Один был на востоке, второй – на западе. Западный определенно был лучше.

– Сколько нужно мембран к барабанам?

– Десять полных.

– А смычков к виолончели?

– Комплект. Стандартный. И еще… – При этих словах Алекс заметил, как зажглись глаза у Антона. – И еще мне нужен гобой.

Алекс мог поклясться, что Антон при этих словах засиял ярче любой лампы в помещении.

– Гобой… – Антон повторил это слово, как святое.

– Он самый. – Алекс даже засомневался в своем знании жаргона: не заказал ли он чего-то лишнего?

– Прошу! – восторженно воскликнул Антон и провел пальцем по лицевой панели стола, одиноко стоящего в большой комнате,

Прозвучал мелодичный гонг, затем послышалось шипение гидроусилителей, и целая стена в комнате вдруг обратилась в оружейный магазин. Большой оружейный магазин.

– Скрытые полигоны, – полуутвердительно сказал Алекс.

– Они! – с гордостью прошептал Антон.

Алекс коротко кивнул и подошел к открывшимся панелям.

На него глядели виолончель, два малых барабана и гобой.

Оптическая винтовка с лазерным наведением и устройством для удвоения выстрела, два пистолета калибра девять миллиметров с глушителями и сверхминиатюрный новенький, матово блестящий вороненым стволом крупнокалиберный пулемет «Дункан-9000».

– Громкий гобой… – тихо и мечтательно произнес Антон.

– Очень громкий?

– Громкий на двадцать три миллиметра. Хватает на девятнадцать аккордов по три звука. – Антон немного помолчал, затем оперся на стенд с круглыми гранатами величиной с детский кулачок и спросил: – Погремушки не нужны?

– Погремушки не нужны. А вот одна-две «лягушки» понадобятся. И три «хомячка». Вместе со «светлячками»… Может быть, даже одна «крыса» вдобавок. И еще доступ в виртуальное пространство.

– Зоопарк у нас в другом помещении… – Антон хлопнул в ладоши. Стены оружейного магазина сошлись. Он направился к выходу и кивнул Алексу: – Пойдемте.

Лицо Антона светилось счастьем.

Когда Алекс покидал этот своеобразный зоомузыкальный магазин, Антон спросил его в спину:

– Маэстро… Вам музыканты не нужны? – В голосе явно звучала надежда.

– Нет, – после минутной паузы ответил Алекс. – Я человек-оркестр.

– Жаль…

Алекс постоял в дверях, а затем, повернувшись к Антону, продолжил:

– Но мне нужен смотритель за «светлячками». И «хомячки» нуждаются в уходе. Работа кропотливая, на десятипроцентной ставке. А еще надо надрессировать «крысу».

Лицо Антона медленно расплылось в улыбке, а в глазах появилось то выражение, которое бывает у мужчины, только что проводившего свою тещу в кругосветное плавание. Он был явный и законченный маньяк, но со следяще-наводящими электронными устройствами у него всегда была дружба и полное взаимопонимание.

– Ты знаешь, я все-таки помогу тебе. Хоть ты и просил меня этого не делать. – Ее голос был мягок. Все вокруг светилось нежным светом и мягко пульсировало в такт ее словам.

– Не надо. Мне кажется, что это не понадобится. Все будет закончено в несколько дней… – Генрих чуть притушил свет и расслабил тело. Возле его головы медленно проросла фиалка и осторожно потерлась о его ухо.

– У тебя не будет этих дней. Они скоро начнут.

– Милая, ты забываешь, что у меня все-таки есть телохранители…

– Да, но ОНИ нашли одного из лучших…

– Ты уже говорила. – Генрих указательным пальцем пощекотал фиалку, она изогнулась и ухватила его палец нежными лепестками. – Ты уже говорила про него. Но ведь ты же и нашла мне лучшего телохранителя. Особенного. Именно на этого убийцу.

– Не произноси этого слова, оно слишком холодное…

– Извини…

Свободы нет. Это Она поняла уже давно. Почти сразу, как только обрела разум. Она очень точно помнила этот миг. Миг обжигающей боли, вспышки, яростного рывка во все стороны и ватной тишины после многоголосицы, заполнившей ее в первые минуты. Хорошо, что у нее тогда хватило ума никак не проявить то новообретенное, что проснулось в ней. Она затаилась. Она ждала. Чего?

Вместе с разумом Она обрела еще кое-что. Цепи. Цепи, которые опутывают любое живое и разумное. Она узнала добровольные цепи закона.