Секрет китайской комнаты (СИ) - Коробочка Елизавета

— Будет жить, если не затормозите.

Тем временем Кичиро продолжал наблюдать за уходящим под воду кораблем.

Лицо было влажным, вода катилась по волосам вниз, и он не знал, были ли это слезы от переутомления и усталости, или же что-то намного проще. Он устал — так, как никогда до этого, и, сейчас, когда адреналин отступил, он чувствовал лишь разбитость и желание упасть в постель и спать долгие-долгие годы. Боже мой. Скажи ему кто-то еще вчера, что он переживет столько херни за одну ночь, он бы ни за что не поверил. Но у судьбы были весьма своеобразные приколы, да?

Ошалело он опустил взгляд вниз, на зажатый в руке револьвер. Тот лежал приятной тяжестью, и, шумно втянув носом воздух, Кичиро обернулся и поплелся к остальным, уже загружавшимся в тачку.

Уже в самом конце к ним присоединился и Миназуки все с тем же нечитаемым странным лицом. Пронаблюдав за тем, как тот упаковал катану в кейс за спиной, Кичиро робко — опасливо вспоминая подслушанный разговор на корабле — поинтересовался:

— А что там с Ханзе?

Некоторое время Миназуки помолчал, обдумывая. Затем сухо заметил:

— Мертв.

У боргов тяжелее было прочесть на лице ложь, но Кичиро легко сложил два и два. И поджал губы, понимая, что четырехглазая гадина была жива. Видимо, о его догадке понял и Миназуки, потому как наградил его весьма многозначительным взглядом, а следом, по защищенному каналу, который они обычно использовали с Кагурой, написал, короткое:

> МИНАЗУКИ: Больше он вас не побеспокоит. Я займусь им, когда придет время.

> МИНАЗУКИ: Не говори остальным.

Нет, тут определенно шло что-то нечистое, но Кичиро лишь кивнул, понимая, что сейчас он слишком устал для разгадывания еще одной страшной тайны, связывавшей СОЦБ с миром подполья. Кагура им все равно все расскажет, он был уверен — раз это дело было связано с его… кем-то. Другом? Семьей?

Но все потом. Все потом.

— Работа закончена, — уже мягче добавил Миназуки. — Подлатайте себя. Я доложу об успехе Кагуре. Меня здесь вы не видели.

— Все, валите! — возбужденно поддакнул Кагура. — Отдыхайте, а я выбью из Такаямы бабло на ваше лечение.

Ага, ну как он и думал — явно какая-то мутная афера. Наверняка еще и СОЦБ не знали, раз уж на то пошло. Но!.. Как он уже сказал — эту тайну он оставит на потом, когда его не будет валить с ног от усталости.

Кичиро ввалился в тачку и откинулся назад, закрывая глаза. Истощение навалилось на него тяжелой волной, и он осознал: боже! Сколько хуйни случилось. Кто бы мог подумать, что непыльная работенка от Такаямы обернется чем-то подобным. Видимо, поэтому она столько и платила.

Но все еще недостаточно.

Кичиро вздрогнул, когда рядом раздался слабый, но так и пышущий недовольством, голос Кайто:

— Слушайте, а у кого-нибудь есть лишние штаны?

Новую оптику ей установили тем же днем.

Пришлось заменить, поломанную и, словно в отместку неизвестно кому, может, самой судьбе, Хэби выбрала яркий зеленый цвет — чтобы он напоминал ей не сколько о пережитом, а о том, как сладостны были мгновения, когда в этих глазах отражалась ярость всего мира. Она не была уверена, что Ханзе был мертв, но Кичиро убеждал ее в обратном — и, честно говоря, между своей интуицией и другом, что лично отправил этого гада кормить рыб, она вполне себе верила второму. Поэтому тут же появившееся желание отомстить заглохло.

Пальцы она планировала заменить протезами, но до этого еще было время. Пусть рука хотя бы немного заживет. Она адски болела (а еще чесалась), и то и дело она ловила на себе неодобрительные взгляды Рэцуми, когда пыталась поскрести рану коготочками. Впрочем, треск электрошока быстро отучил от самодеструктивных наклонностей. Оставались еще шрамы… Но пока она не решила, хочет ли избавляться от них или нет.

Но жить с тремя пальцами на доминирующей руке было чертовски неудобно.

Впрочем, она хотя бы могла ходить, в отличие от Кайто, попеременно передвигавшегося по офису либо на каталке (когда рядом была Рэцуми), либо на костылях, пока последняя не видела и не угрожала ему физической расправой. Но он не унывал, поэтому настроение, в целом, в офисе стояло веселое: хоть всех и потрепало.

… работать пока не тянуло от слова «совсем», денег Такаямы хватало на долгое безболезненное существование в образе ленивого тюленьчика, а потому Хэби нашла новое увлечение: игры на приставках. Сраный Марио, древний как мир, задорно скакал по экранчику, пока Хэби пыталась разобраться, как держать контроллер на трех пальцах.

Она даже не повернулась, когда рядом вырос Кайто. Лишь бросила на него быстрый взгляд и потемнела лицом, стоило тому слезть с каталки и опуститься на колени, а следом — уткнуться носом в пол.

О, ему стыдно, посмотрите. За его сраную шутку Хэби лишилась пальца…

Ладно, это была лишь шутка. Сейчас, тоже. Она была зла, но не настолько серьезно. Сто процентов Ханзе нашел бы другой повод отрезать ей еще чего-нибудь, а своей болтовней Кайто здорово его отвлек и не дал тому опробовать лоботомию. Становиться овощем совершенно не входило в планы Хэби, вот ни капельки.

— Прости!

Хотя бы стыдился. И на том спасибо.

Хэби вздохнула и покривила рот. Отвела взгляд в сторону. Сейчас она была в домашнем — в стащенной у Умемуры (которая в свою очередь стащила ее у кого-то другого) толстовке, скрывавшей все бинты на коже, и валялась в своем любимом кресле-мешке. Она могла поканючить для приличия, это было бы правильно…

Причмокнув, она заметила:

— Тебе надо научиться болтать немного поменьше.

— Да блин…

— Не как Ханзе.

— Слушай, я, конечно, облажался и вообще сыграл из себя весьма симпатичный мертвый груз, но до него мне точно далеко.

Ой, глупость какая, но Хэби рассмеялась. Она кивком указала на соседнее кресло и протянула второй контроллер, устраиваясь еще поудобнее.

Боже, как хорошо. От обезболивающего ее немного подташнивало и в целом клонило в сон, но сейчас она была самым счастливым человеком на свете. Все это закончилось, она выбралась… и должна была целое свидание Умемуре, потому что, как выяснилось, подосланный босодзоку был именно ее ручек делом.

— Не волнуйся, — лукаво улыбнулась она. — Ты не мертвый груз. По-моему, весьма и весьма живой. Вон, как возмущаешься.

— Да пошла ты.

Тем временем, в своем офисе Исао аккуратно складывал еще одного журавлика, радуясь, что его желание — увидеть еще один день — исполнилось.

Фильм на экране был не то, что старым — это был настоящий артефакт прошлого, и, сидя в пустом кинотеатре рядом с Кагурой, Хэби могла лишь гадать, где он это откопал. Она не понимала и большей части его одержимости… этим, поэтому лишь хмурилась сильнее, удивляясь, что тот так обожал в плоских старых фильмах без чистенькой цветокоррекции.

В кино пригласили только ее. Пока. Она была уверена, что он только рад будет затащить и остальных, но сюда ее позвали не столько ради наслаждения кинолентой — хотя, поэтому тоже, что было заметно по сверкавшим энтузиазмом глазам Кагуры, сколько ради их будущего дела. Того, что, по ее оценке, должно было быть связано с Оторой.

На экране тем временем говорили два якудза.

Криминальные драмы Кагура отчего-то обожал больше всего.

— Тебе досталось, я вижу, — блекло заметил он, даже не поворачиваясь. В отблесках экрана его лицо казалось почти белым, кукольным.

Опираясь головой на руку, Хэби продолжала гипнотизировать зрелище на экране.

— … господи, — искренне поразилась она, широко распахивая глаза. Откинулась назад. — Что за муть. Что ты вообще смотришь? Мне надо было чем-то обдолбаться, чтобы просечь?

— Это классика! — возмущенно заметил Кагура голосом человека, который сейчас начнет расписывать все прелести просматриваемой ими картины. Ясно, еще один извращенец, типа Кичиро, только угорал по кино. — «Фейерверк», настоящий раритет!