Сергей Лукьяненко - Фальшивые зеркала

– Смысл?

– Я люблю глубину.

Мне кажется, что это длится бесконечно. Разговор с оружием в руках…

– Я не готов дать ответ. Встретимся через сутки…

– Леонид, не пытайся меня обмануть. Тебе никуда не скрыться. Я достаточно наглядно продемонстрировал свои возможности? Или ещё нет?

Возможности, значит…

Глубина-глубина, я не твой…

Я так привык к эффекту этой короткой фразы!

А мир вокруг не обретает мультяшных очертаний. Мир остаётся прежним. Я в глубине, и глубина стала реальностью.

Первая и последняя из способностей дайвера, основа основ – утрачена.

Глубина-глубина, я не твой…

Бесполезно.

– А теперь – наглядно?

Он смеётся.

Он знает, что я пытался сделать, и знает, что я потерпел неудачу.

Господи, да откуда у него эти возможности? И есть ли им предел?

Не может не быть… иначе бы он достал и расшифровал файл давным-давно. Тёмный Дайвер не всесилен.

Значит…

Я вскакиваю, перекатываюсь через капот машины. Падаю.

Больно-то, чёрт…

Тёмный Дайвер по-прежнему у стены. Только он не стоит на земле, он висит в метре над асфальтом, медленно-медленно перебирая в воздухе ногами. Вот почему я его не видел.

– Я даю тебе два часа, Леонид, – говорит он очень спокойно. – Далее начнутся очень серьёзные проблемы. Пока.

Может быть, я успел бы выстрелить. Но сейчас его лицо – лицо Ромки. И это меня останавливает. Сволочь он всё-таки…

Тёмный Дайвер проводит по стене рукой – и в выщербленных кирпичах раскрывается узкая щель. Вот в эту щель он и уходит, втягивается, расплющиваясь в тонкий цветной лист.

Ещё одна демонстрация силы…

Хочется плакать. От обиды. Как ребёнку, поставленному в угол с напутствием «подумать».

Прячу револьвер Стрелка в кобуру, пистолет просто в карман. Бросаю последний взгляд на машину, где застыло расстрелянное тело панка.

– Стоять!

Голосок у полицейского тонкий, пронзительный. С таким тонким воплем надо кирпичи пяткой разбивать. По внешности – вылитый Джеки Чан.

– Стою, – меланхолично отвечаю я. Как-то не пугает меня полиция Диптауна после общения с Тёмным Дайвером.

– Кобуру снять, бросить на землю!

Подчиняюсь.

Полицейский, держа меня на прицеле своего массивного револьвера, приближается. Осторожно заглядывает в машину. Глаза его округляются.

– Он не мёртвый, он просто так пахнет, – любезно сообщаю я.

– Тебе это будет стоить дорого… – с каким-то даже восторгом сообщает полицейский. Скорби по водителю в его голосе нет, он же понимает, что всё понарошку…

– Не думаю.

Кобура с револьвером под ногами, но вот пистолет Дибенко рядом. Колебаться некогда. Мне дали два часа на раздумья. Разборки с полицией не входят в мои планы.

Взгляд у полицейского удивлённый-удивлённый. Он костенеет и падает на спину. Рука продолжает крепко сжимать пистолет.

Подхожу, с лёгкой дрожью заглядываю «Джеки Чану» в лицо. А если Дибенко соврал насчёт первых пяти патронов?

Полицейский начинает говорить так быстро, что программа-переводчик захлёбывается, и я слышу его родную речь. Эх, не силён в китайской грамоте.

– Что ты сделал? Что ты сделал, негодяй? Что ты со мной сделал? – наконец программа справляется с задачей.

– Не волнуйся, – успокаиваю я стража порядка. – Через четверть часа паралич пройдёт. Вы ведь заказывали разработки парализующего оружия? Так вот, они закончились удачно!

Я оставляю его лежать и любоваться небом.

Полиции Диптауна полезно подумать о последствиях своего заказа. Я не знаю, возможно ли повернуть время вспять, возможно ли загнать джинна обратно в бутылку.

Но вдруг комиссар Джордан Рейд ухитрится проделать этот фокус? Он всё-таки неглупый мужик.

– Опаздываешь, – замечает Чингиз.

Киваю и вхожу.

По моему виду уже не скажешь, что я недавно барахтался на грязной дороге, выделывал несложные кульбиты и был забрызган кровью вперемешку с кремниевым крошевом.

Хорошая у нас в Диптауне грязь. Электронная. Быстро отсыхает и отваливается. Только почему-то помнится. Забраться, что ли, в джакузи? Или она и здесь набита пивом?

– Я общался с Тёмным Дайвером.

– Ого… – Чингиз кивает на двери в библиотеку. – Пошли расскажешь. Все уже здесь.

– Все?

– Кроме Пата. Его я усадил уроки делать. Иногда полезно.

В библиотеке и впрямь вся наша команда. Настроение не то, которое было перед походом в «Лабиринт». Более спокойное, пожалуй… и в то же время – более тоскливое. Маньяк и Маг о чём-то разговаривают, сидя у камина и попивая виски. Приучились к всякой ерунде в своей Америке… Падла в своём амплуа. Длинный ряд бутылок «Жигулёвского», половина пустая, половина ещё полная. Меня уже разбирает дикое любопытство, надо будет попробовать его в реальности. Вдруг и впрямь за последние годы вкус улучшился?

– Мне предъявлен ультиматум, – сообщаю я вместо приветствия. – У меня есть два часа… точнее, уже без десяти минут два часа, чтобы выдать Тёмному Дайверу файл от Дибенко. После этого обещаны скверные последствия.

Маньяк молча наливает мне виски, я беру бокал и рассказываю всё случившееся в Чайна тауне.

Когда я заканчиваю, от срока надо отнять ещё пятнадцать минут. Чингиз курит сигарету за сигаретой, мрачнея всё больше.

– Киберпанка, значит, прибил, – вздыхает Падла. – Силён, бродяга…

– Кто что думает? – спрашиваю я. – Честно говоря, я не готов решать один.

– Каковы возможности Тёмного Дайвера на самом деле? – спрашивает Маньяк. Опять он сводит всё к чётким… и неприятным вопросам.

– Насколько я увидел – очень большие. Он проделывал то, на что я был тоже когда-то способен… пока меня подпитывала сила Неудачника. А это… это очень многое. Я поражён, что Дибенко ещё ухитряется ему как-то противостоять.

– Мы сможем выстоять? – продолжает Маньяк.

– Я вот допишу свою сторожевую программу… – начинает Маг. Неловко улыбается, машет рукой и замолкает.

– Нет, – честно отвечаю я. – Он легко мог меня прикончить там, у машины. Взлетел бы повыше и расстрелял. Или стал бы невидимым и расстрелял. Он мог сделать всё что угодно.

– В «Лабиринте» бы так геройствовал… – зло говорит Падла. – Императора побил, дорогу облегчил…

– Нике – не Тёмный Дайвер.

Как не хочется всё это говорить. Оттягивал, пока было возможно…

– Уверен? – скептически спрашивает Чингиз. – Ты её снова видел?

– Я с ней вижусь каждый день. Нике – это Вика. Моя жена.

– Мадам! – восторженно вопит Маг, оживая. – Ну я же сразу это понял, сразу, как увидел! Почувствовал знакомый почерк! Только не стал говорить… раз не хочет сознаваться, значит, не хочет…

– Ну-ну, – бросает Маньяк. – Леонид, ты уверен?

– В Нике – не уверен. Но Вике я верю. Она не Тёмный Дайвер.

Вопросов больше не возникает. Маньяк и Маг, полагаю, верят Вике. Чингиз и Падла – мне.

– Надо сказать Пату, – задумчиво говорит Чингиз. – Он до сих пор надутый ходит… Ладно, с Нике понятно. А с Тёмным Дайвером? Что будем делать?

– Твоё мнение?

– Отдать ему программу. Использовать ли самим… пусть каждый решает для себя. А от Тёмного Дайвера отвязаться. Выпускать её на дисках я не стану… и вообще этот канал в России буду тормозить до последнего. Как-нибудь и без сомнительных поступков заработаю на кусок хлеба.

– С икрой и маслом, – бормочет Падла. – Ребята, можно просто уничтожить программу. Тёмный Дайвер на психопата не похож. Заниматься местью ради мести не станет. Отпадёт надобность нас преследовать – переключится на Дибенко. А тот сам виноват… это всё его порождение. Моё слово – уничтожить. Безвозвратно! К едрёне фене! На чьём винте она сейчас лежит?

– На моём. – Чингиз медлит мгновение. Смотрит на меня, улыбается… и я вижу в его глазах свет бесконечного лета. – Хорошо. Я согласен. Убьём. Вместе с винтом. Начисто. Не полагаясь на форматирование и перезапись. Дырочка дрелью, и пузырёк кислоты внутрь.

Маньяк пожимает плечами:

– Всё равно Дибенко её в свет выпустит… уверен. Ну позже… ну после ещё двух лет экспериментов… Окей. Как хотите. Уничтожить.

– Люди работали… старались… – Маг вздыхает и чешет затылок.

– Мы же не оригинал уничтожаем, – замечает Маньяк. – А копию. Украденную.

– Тогда – тереть! И не надо винт губить, у меня есть одна программка, после неё…

– Винт, – ледяным голосом говорит Чингиз.

– Ну как хочешь, если денег не жалко, винт-то хороший, не сомневаюсь… – слегка обиженно говорит Маг. – Давай, бей винт…

Все смотрят на меня.

Последнее значимое мнение…

– Подбивать итог? – спрашиваю я. У меня нет никаких колебаний, я знаю, что сейчас скажу.

– Приветики, Лёнь!