Кирилл Якимец - Бар «Дракон»

— Я проще пример приведу, — Кац допил свое пиво и снова наполнил кружку из стоявшей рядом на полу канистры, — вот представим, деточка, что твой друг — людоед. Или они оба. И вот они тобой овладели, украли, например, у родителей, или откуда еще. Украли и съели. Акт овладения налицо — равно как и акт неправильного использования. Вот я бы на их месте…

— Ты бы на их месте занялся сексом, знаем, знаем, — успокоил Каца Хуман. Потом глянул на часы, — кстати, нам уже давно пора на съемку. До свидания, господа…

— Успеем, — лениво потянулся Кац и с хрустом почесал бороду всей пятернёй.

— Мальчики, а что за съемка? — Спросила нимфа.

— Параша, сударыня, — отмахнулся Хуман. — Передачка такая, «Про самое то «называется. Постсоветское софт-порно.

— Ну, не скажи, Фим, не скажи, — покачал головой Кац, — иногда занятные уроды попадаются.

— Слушай, а может ну ее на фиг, эту съемку? Смотри, пива сколько осталось!

— Хуман вдруг резко переменил свое первоначальное мнение.

— С собой возьмем, — веско возразил Кац. — Ребята, а вы с нами или остаётесь?

Бандиты одновременно кивнули. Нимфа захлопала в ладоши.

— Во здорово! — Боцман размахивал очередной бутылкой, орошая дорогим виски стены лифта. — В телевизор попадем. Устроим там шухер!

Провести троих лишних юдей в павильон оказалось плевым делом: две девушки с сумасшедшими глазами носились у второго подъезда Телецентра и орали в рацию, каждая в свою:

— Бельгутей! У нас недобор!

— Недобор, Белюшка! Недобор! Подождите, мы сейчас наберем с улицы!

— Подожди, Белюшка! Прямой эфир, первый раз! И недобор!..

Девушки чуть не плакали навзрыд. Поэтому когда Кац и Хуман пришли с компанией, то пропуска были немедленно выписаны на всех пятерых, а Кацу разоешили протащить с собой пивную канистру.

До начала съемки Капитан с трудом уговорил Боцмана вести себя спокойно. Впрочем, язык Капитана едва слушался: понял Боцман что-нибудь, или нет, так и осталось неизвестным. Кац и Хуман заняли места в первом ряду, прихватив с собой длинноногую нимфу и поставив канистру так, чтобы можно было легко дотянуться всем троим. Бандиты устроились на галерке и регулярно, как американские бомжи, прикладывались к бумажным пакетам, внутри которых бултыхался купленный в ближайшем буфете коньяк. Виски Боцман успел допить еще на улице.

Павильон, задрапированный кумачом, навевал мысли не столько о «том самом», сколько о Ленинской комнате из тяжелого детства. Впечатление усугубляли многочисленные черные юпитеры, свисавшие с потолка. Капитан сразу вспомнил пыточный зал Ермунграда. Публика шепталась, изредка поглядывая на сцену. Посреди сцены возвышалось угрожающее сооружение в виде спирали.

Внезапно спираль начала вращаться. Зажужжали юпитеры, беспорядочно кидая в разные стороны потоки света. На сцену вышла негритянка средних лет. Платье с золотыми блестками туго обтягивало ее мускулистую квадратную фигуру.

— Добрый вечер, друзья, спасибо что пришли на ток-шоу «Про самое то» — единственное в России ток-шоу о плотской любви. Меня зовут Катерина Катанга, я ведущая этой передачи. Кстати, хочу вас всех предупредить: наше шоу впервые идет в прямом эфире, поэтому постарайтесь не употреблять таких выражений, как э… Вы все эти выражения сами прекрасно знаете! А теперь я расскажу немного о себе…

Негритянка широким шагами прошлась вдоль первого ряда, на ходу рассказывая почтеннейшей публике о том, что родилась седьмого ноября на мавзолее, а роды принимало политбюро в полном составе. После таких пикантных подробностей всем участникам напомнили тему беседы — импотенция.

— Мне это не грозит! — Громко икнув, откомментировал Боцман, за что и заслужил не то осуждающий, не то восхищенный взгляд ведущей.

На сцене установили ярко-желтый стул. Стул был сделан в виде спирали и чем-то ужасно смахивал на женские гениталии. На стул уселся бледный тощий юноша с длинными волосами, которые висели сосульками. Мужик в рабочем комбинезоне, стоявший за сценой, поплевал на ладони и начал вращать тяжелую стальную рукоятку. Кольцо сцены вместе с креслом и юношей поехало под зрительские аплодисменты, вокруг забегал оператор с камерой.

— Я — импотент! — Писклявым голосом объявил герой передачи. Зал зааплодировал.

— А по-моему ты — козел! — Крикнул Боцман.

— О, наш зритель уже имеет свое мнение по этому поводу, — засуетилась негритянка и полезла к бандиту, держа в вытянутой руке микрофон. Но Боцман не стал дожидаться ее — сам выступил вперед, перехватив ведущую на полпути.

— Каково ваше отношение к проблеме импотенции? — негритянка пыталась сохранить инициативу, но Боцман легким движением вырвал у нее микрофон, саму брыкающуюся негритянку взял под мышку и так спустился вниз. Встав возле вращающейся спирали, он заорал в микрофон:

— Все это лажа! А ну, кто на меня, швабово дерьмо?!

Капитан оглядел зрителей. Те притихли, уже готовясь к скандалу. Лишь философ и писатель, развалясь, потягивали пиво и о чем-то вполголоса беседовали с нимфой.

— Нет никого? — Боцман поудобнее перехватил ведущую. — Тогда смотрите, что может настоящий мужчина!

Разрывая ткань штанов, появился боевой орган Боцмана. Зал восторженно охнул. Бандит отшвырнул микрофон и поднял негритянку перед собой за обе ноги. Та висела вниз головой, а к ее промежности неумолимо приближалось «то самое», про что и была передача.

Но Боцману не удалось продемонстрировать задуманное до конца. Через узкие проходы, опрокидывая трибуны вместе со зрителями, в студию ворвались омоновцы.

— Сука! Пусти ее! — Выдохнул сквозь зубы майор, верзила с широченными плечами и непропорционально маленькой головой. Форменная беретка была ему велика.

Оператор с ручной камерой забился в темный угол и продолжал снимать. Верхняя камера, укрепленная на кране, тоже не висела без дела — летала туда-сюда, высматривая, где поинтереснее. А поинтереснее было буквавльно всюду. Капитан пришел в себя и обнаружил на сцене свалку. Из вершины свалки, среди черных беретов, торчали почти такие же черные ноги Катерины Катанги. Береты колыхались, а ноги бешено дергались во все стороны. Капитан понял, что на дне кучи, как и тогда, в Арконе, находится Боцман.

Перескакивая через ряды, наступая кому на руки, кому на колени, а кому — на голову, Капитан ринулся вниз. Публика тоже начала просекать, что к чему: все, кроме Каца, Хумана и нимфы, потянулись к выходу — сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. У дверей началась давка. Философ, писатель и нимфа спокойно пили пиво из Кацевской кружки — кружку он тоже протащил в павильон, вместе с канистрой.

Ближайших омоновцев Капитан вырубил сразу — оному отбил почки, двум другим сломал ребра. Когда остальные омоновцы начали понимать, в чем дело, Капитан подпрыгнул, сделав сальто, и приземлился каблуками прямо на спину майора. Майор пытался душить Боцмана, Боцман мертвой хваткой вцепился в Катангу. От удара Капитанских каблуков майор на мгновение потерял ориентацию и разжал руки. Боцман почему-то тоже разжал руки — негритянка покатилась под ноги омоновцам.

Упершись ладонями в загривок майора, Капитан резко развел ноги, сломав нос одному омоновцу и челюсть другому. Боцман, у которого неожиданно руки оказались свободны, сразу принял низкую стойку и крутанулся вокруг оси, подсекая одновременно четверых бугаев в черных беретах. В то же время он кулаком, снизу вверх, засадил майору в глаз. Капитан соскочил на пол и, подхватив обмякшего майора, пихнул его в спираль. Спираль все еще вращалась. Боцман, мастерски фехтуя стулом, уложил еще двоих…

Тут омоновцы не выдержали и потянулись к автоматам.

— Кэп! Ноги! — Взвизгнул Боцман.

Капитан и сам видел — пора. Разбежавшись, он нырнул рыбкой над толпой, запрудившей выход, и, проскользнув по головам, оказался за пределами павильона. Боцман поступил проще — всех расшвырял и вышел следом, снеся дверь.

Пробежав несколько метров по коридору, бандиты свернули в ближайшее помещение. Завизжали голые девки — их там другие девки, одетые, мазали каким-то кремом. Не сбавляя скорости, Боцман выбил плечом окно. Соседнее окно точно так же выбил Капитан. Прыжок с высоты около десятка метров получился легко, разве что у Капитана разбилась бутылка с коньяком. По асфальту зацокали пули, и бандиты припустили во всю мочь. Пруд, какое-то древнее здание, дорога… Дворы.

Погони, вроде, не было.

— Что-то я протрезвел, — недовольно сообщил Боцман после пробежки.

— Следовательно, надо добавить. — Капитан развел руками.

— Угу, — кивнул Боцман. — Где тут кабак?

С самого утра весь «Мерлин» стоял на ушах, хотя большая часть служащих понятия не имела, в чем дело. Но все при этом чувствовали: дело неладно. Дмитрию, впрочем, было глубоко наплевать на мерлинский стрем. В самом страшном случае — кинут с зарплатой. Пускай. Десять тысяч долларов закончатся еще не скоро. А работа интересная, такую можно и бесплатно делать — особенно, если не знать, для чего она.