Лайон де Камп - Демон, который всегда ошибался

Кочующий город хрунтингов напомнил мне лагерь паауан и деревню заперазхов. Вот только дома здесь были совсем другие. Они были сделаны из шкур, полукружиями надетых на деревянные каркасы. Территория вокруг этих серых жилищ была разбита на секции, каждая из которых служила для особых нужд. Я заметил, например, секции для лошадей, для лучников, для боевых мамонтов.

Кочевники, их женщины и дети сновали вокруг палаток и стоящих среди них больших повозок. Направляя своего коня среди всех этих предметов, мой проводник кричал:

— Держитесь в стороне! Не подходите! Не вмешивайтесь, иначе тот, что сидит за моей спиной, убьет меня!

В центре селения стояла палатка, размерами вдвое больше остальных. Вокруг нее было пустое пространство. Перед палаткой развевалась пара знамен, украшенных конскими хвостами, человеческими черепами и прочими эмблемами кочевников. Двое хрунтингов в кирасах из лакированной кожи стояли на страже перед палаткой Чама. Точнее, они должны были стоять на страже, но один сидел, прислонившись спиной к древку знамени, и, склонив голову на колени, мирно спал. Другой тоже сидел, но не спал, а лениво ковырял палочкой землю.

Услышав вопли своего соплеменника, оба часовых поспешно вскочили. Обменявшись нескольким словами с моим пленником, один из часовых скрылся в палатке и вскоре вернулся с сообщением, что Чам немедленно желает видеть меня.

Я слез с лошади и направился к входу. Мой пленник спешился, с ненавистью глядя на меня. Я взялся за шпагу, но тут вмешались часовые. Рукоятями копий они оттолкнули его, и я, не задерживаясь, вошел в палатку, оставив эту троицу яростно спорящей.

Часть огромного шатра была отведена для официальных приемов. Когда я вошел, Чам и еще одна парочка охранников сели в соответствующие случаю позы, и лица их приняли выражение достоинства и суровости. Чам сидел на седле, положенном на кусок дерева. Такое положение должно было говорить о нем, как о человеке храбром, вожде бесстрашных наездников. Охранники в забавных одеждах, со множеством блестящих пуговиц на кирасах, стояли по обе стороны от Чама с копьями и щитами в руках.

Чам Теорик был старым хрунтингом, таким же высоким, как и я, толстым, с огромной белой бородой, кольцами ниспадавшей ему на грудь. На нем был пурпурный плащ, расшитый шелком. Золотые обручи, цепи и тому подобные побрякушки украшали его шею и руки.

Как меня учили, я встал на четвереньки и коснулся лбом пола, оставаясь в этой неграциозной позе, пока Чам не заговорил:

— Встань! Кто ты такой и чего ты хочешь?

— Если бы, — сказал я, — Ваша Светлость могла найти переводчика с новарианского, ибо я плохо знаю ваш язык…

— Мы сами говорим на новарианском, вот только слова «добрый человек» плохо у нас выговариваются, правда? Ха-ха-ха! — Теорик хлопал себя по бокам и задыхался от смеха. — Да, говорят, что мы владеем им великолепно. Так что перейдем на этот язык.

В действительности Чам говорил на новарианском с таким непонятным акцентом, что я понимал его новарианский немногим лучше, чем его швенрский. Но я, разумеется, не стал проливать свет на это обстоятельство. Я объяснил причины своего визита в Швенр.

— Итак, — сказал Теорик, выслушав меня, — загребающий деньги синдикат хочет, чтобы мы спасли его от плодов его собственной скупости, а? Именно так и получается по твоим словам. Где же твои грамоты, где письменные предложения Синдиката?

— Как я уже объяснял Вашей Свирепости, пещерные люди отобрали у меня все мои бумаги.

— Тогда какие же у тебя есть доказательства? — он ткнул в меня толстым указательным пальцем. — Мы скоры на расправу с теми, кто пытается нас обмануть. Мы таких быстренько сажаем на кол, ха-ха!

Сконцентрировав все свои мысли на поисках решения, я нашел его.

— Великий Чам, перед вторжением в Ире служили наемники, несколько сотен хрунтингов. После битвы эти люди ушли в свои родные земли. Может, они вспомнят, что видели меня в Ире.

— Посмотрим, посмотрим. Родовик!

— Да, сэр! — представительного вида хрунтинг выступил из прикрытого ковром проема.

— Проследи, чтобы мастер Эдим был устроен так, как подобает послу. Проследи также, чтобы его охраняли от возможного нападения извне и от побега — это уже изнутри. Если он действительно окажется послом, очень хорошо, а нет — хо-хо-хо! Ну, а теперь, мастер Эдим, вернешься сюда на закате солнца, когда наши вожди соберутся на пьяный совет племени.

— Извините меня, сэр, верно ли я расслышал? Вы сказали «пьяный совет племени»?

— Конечно. Знай, что таков наш обычай: мы обсуждаем все на двух совещаниях, сначала пьяном, так как мысли тогда свободны и бесстрашны, а потом на трезвом, так как тогда будут преобладать добропорядочность и благоразумие. Трезвый совет будет завтра. Желаю тебе прощанья, человек-ящерица, нашему расставанию пора уходить.

Последнее, что я увидел уходя, были два охранника, с пыхтеньем и вздохами поднимавшие Чама Теорика с седла, служившего ему троном.

Пьяный совет был собран в павильоне, стоявшем за резиденцией Чама. В отличие от последней, он был сделан из парусины, поддерживаемой шестами и кольями, совсем как главный тент цирка Багардо. Так что зрелище было мне знакомое. Под тентом собралось около пятидесяти вождей племени и прочих должностных лиц. И все вместе они воняли хуже, чем заперазхи.

Когда я был препровожден к своему месту, то увидел, что напротив меня сидит чрезвычайно высокий, очень сильный на вид молодой хрунтинг с блестящими волосами цвета золота, падающими ему на плечи. Это был принц Хваеднир, племянник Чама. Поскольку он принадлежал к тому же королевскому клану, что и Теорик, и был самым сильным и красивым мужчиной клана, его выбрали наследником престола. Мы обменялись любезными фразами, хотя по-новариански он едва знал несколько слов.

Сосед справа, принц Шнери, был низеньким и толстым. Он тоже принадлежал к королевскому клану, и, что важнее, он бывал в Новарии, где учился в Академии Отомае. Я завел с ним разговор о шатре.

— Ничего удивительного, — сказал Шнери. — Если я не ошибаюсь, это и есть тот самый шатер. Когда имущество Багардо было отправлено на аукцион, странствующий торговец купил его, перевез через горы и продал Чаму. Он уверял, что под этим шатром можно собрать больше людей и что он меньше весит, чем наши традиционные палатки из шестов и шкур.

Эта сделка вызвала страшные споры среди хрунтингов. Некоторые говорили, что нужно купить тент, потому что он порождение прогресса, а прогресс неизбежен, и тот, кто хочет защититься от него, должен шагать с ним в ногу. Другие возражали, что старые и испытанные пути лучше. Кроме того, использовать новарианские предметы — значит поставить себя в зависимость от новариан, которые постепенно, при помощи всяких фокусов смогут превратить нас в попрошаек. Как видите, победила та партия, которая стояла за прогресс.

Совет начался с обеда. В отличие от новариан, швенры жуют громко, широко открывая рты. На столе стояли огромные кувшины, и женщины заполняли их пивом. Чам и его вожди начинали пьянеть.

Пришло время тостов. Швенрский обычай отличается от новарианского. Новариане пьют за других — тех, кому они хотят оказать честь. Тот, кому оказывается эта честь, сам не пьет, пока его сотрапезники по очереди встают и поднимают за него кубки. Швенры же, наоборот, пьют сами за себя. Например, один плотный парень со сломанным носом встал и провозгласил:

— Кто ведет своих соратников в каждой битве? Я, бесстрашный и неуязвимый Шраген! Кто единым ударом убил пятерых гендингов в битве при Уммеле? Я, могущественный и доблестный Шраген! Кто стал победителем турнира по борьбе между кланами, проведенного в честь 50-летия Чама Теорика, пусть всегда ему улыбаются боги! Я, свирепый и неутомимый Шраген! Кто никогда не забывает о своей чести? Я, благородный и доблестный Шраген! Может ли другой воин сравниться с незапятнанным и всеми любимым Шрагеном? Нет, и поэтому я пью за свое великолепие!

Сосуды с пивом все наполнялись. Когда великолепный Шраген сел, встал другой и произнес хвалебную речь в честь себя, аналогично восхваляя свои достоинства. Шнери перевел мне ее. Как говорят у нас дома, самовосхваление часто предшествует падению.

Проведя таким образом около часа, вожди хрунтингов соответствующим образом нагрузились. Наконец Чам Теорик постучал по столу рукоятью кинжала.

— Пришло время для дел! — воззвал он. — Сегодня у нас только два вопроса. Первый — жалоба гендингов на то, что один из наших храбрых генералов угнал у них стадо овец. Второй — предложение, полученное от Ира через посредство демона Эдима — вон того парня жуткого вида, что сидит между Хваедниром и Шнери. Первое: овцы. Вперед, мастер Минтхар!

Жалобщиком от гендингов был человек средних лет, рассказавший о краже отары овец, умыкнутых бандой воров-хрунтингов. Чам Теорик допросил Минтхара. Нет, жертва не видела похитителей. Откуда же он знает, что это хрунтинги? По данному пастухом описанию костюмов и сбруи лошадей, а также по избранному теми направлению…