Кирилл Партыка - Аваллон

– Ты как здесь оказался?

– Был вчера в Приреченске, дай, думаю, позвоню. Хорошо, ты адрес и телефон в письме указал. Мне какой-то балдой мужик ответил, что ты уже уехал. Я и решил встретить. А то еще заблудишься.

Рязанцев критически оглядел раздолбанный УАЗ.

– Казенный?

– Ага, дождешься! Купил по дешевке, когда леспромхоз обанкротился и пошел с молотка.

На развилке трасс «уазик» свернул направо, в сторону Индустриального, и резво побежал по асфальтовой полосе.

– Ишь ты, какая дорога приличная, – удивился Рязанцев.

– Олени все подохли, пришлось заасфальтировать, – объяснил Павлов. – Вы там, в крайцентре, совсем одичали.

По обеим сторонам тянулось унылое мелколесье. Прошлогодние гари, заросшие высокой травой, топорщились черными кольями сгоревших стволов.  Окрестности нагоняли бы тоску, если бы не осеннее разноцветье листвы под прохладным солнцем, взбирающимся на густо-голубой небосвод,. Мелькнувшие в стороне очертания придорожного поселка резанули глаз развалинами какого-то промышленного сооружения – пустые окна, крошащийся бетон, красное от ржавчины железо.

– Невеселые у вас пейзажи, – сказал Рязанцев.

Павлов пожал плечами.

– В крайцентре, ясно море, жить веселей. Ты отчего так редко в газете пишешь?

– Вы тут еще и газеты читаете?

– Нынешние  читать вредно. Глисты в мозгах могут завестись. Но вашу поселковая администрация выписывает. Просматриваю иногда. Занятные  у тебя сочинения.

– Всю душу вымотали! Я в редакции на договор перешел, чтоб никакой обязаловки. Закидываю иногда материальцы, чтоб редакторат меня не позабыл. Попробовал бизнес, но… ты же письмо читал.

– Чем теперь думаешь заняться?

– Пока не знаю.

Павлов помолчал.

– Совсем здоровьишко прижало?

– Не без того.

Они опять какое-то время ехали молча. Затянувшуюся паузу нарушил Владимир.

– Ты в письме про корейца спрашивал. Есть у нас такой кореец, в соседнем с Учумом селе живет. Ты уверен, что у тебя… то самое?

– Ладно, Володя, давай без деликатностей. У меня дело такое. Семь лет назад начала побаливать голова. Я сперва не обращал внимания, потому что болело не регулярно, от случая к случаю. Позже думал – переутомился. В последнее время то пытался в Ларискин бизнес врасти, то кредитор со мной разборки затеял – сплошные стрессы, никакая голова не выдержит.

– Слыхал я, жена твоя теперь крутая бизнес-леди, – вставил Павлов.

– Да уж, куда круче. Я с ней развелся.

– Вот те здрассте!.. – Владимир хлопнул ладонью по баранке. – И чего ради?

– Потом расскажу. В общем, пошел к врачам, пообследовали. И направили в онкологию. Приятное такое, понимаешь, местечко! Там тоже просвечивали, анализы сдал все, какие можно, – кроме спермы! В итоге побеседовали мы с профессором – местное светило – и он огласил приговор: дескать, есть у вас опухоль в мозгу и, судя по всему, уже давно. Что давно – это и плохо, и хорошо. Злокачественная она или нет, сказать трудно, а череп сверлить не советую. Раз давно с ней живете, лучше не трогайте. Может, конечно, прогрессировать, а можете и еще двадцать лет протянуть. Одним словом, не чини, что работает. Я и не стал. Глотал всякие таблетки. Но вскоре опять прихватило – не как раньше, терпения нет! В Удачинске шикарный онкоцентр отгрохали. Но ходить туда, сам понимаешь, радости никакой. Начнут лучами прижигать, химией травить, головенку долбить. Непременно пройдут все болячки – мертвые не потеют. И тут мне одна журналистка рассказала про этого корейца…

– Так вот, про корейца, – перебил Павлов. – Он вообще-то врачеванием нелегально занимается. Ни образования у него, ни лицензии. Какая-то восточная медицина. А может и не восточная, и не медицина вовсе. Но люди его хвалят, потому что вроде помогает. Не знаю я, вылечил он кому-нибудь рак, но обращались к нему с таким диагнозом. Известно, определенный процент сам собой  выздоравливает. Ну, вот и у него кто-то выздоровел. Может, благодаря лечению, может – вопреки. Но молва разнеслась. Мы его  непременно навестим.

– Дорого берет?

– С тебя – ничего. Он охотник, в разные передряги попадал. А я его разок-другой выручил. Так что не волнуйся. Правильно сделал, что приехал.

«Уазик» проскочил Индустриальный, оставив позади его пятиэтажки и бездымные трубы полумертвого завода, перемахнул мост через неширокую речку, сбегающую с дальних сопок, и запрыгал по ухабам грунтовки, сменившей асфальт. Заросли по сторонам дороги сгустились и стали выше, пока наконец не превратились в настоящую тайгу.

Потом пошел глухой проселок посреди нетронутого березняка. От частого белостволья, образующего полупрозрачную чащу, зарябило в глазах. Вскоре машина выскочила на берег бескрайнего озера, свинцово поблескивавшего под полуденным солнцем. Вдоль берега, омытого ленивой волной,  шла автомобильная колея, и Павлов свернул на нее.

– Ты и забрался, – усмехнулся Рязанцев.

Они еще долго колесили по каким-то малопроезжим дорогам, то спускавшимся к воде, то взбиравшимся на склоны прибрежных сопок. За очередным поворотам у обочины объявился сине-желтый мотоцикл «Урал». Рядом торчал некто не первой молодости в поношенном милицейском мундире с погонами старшего лейтенанта, без фуражки и в белых кроссовках вместо форменной обуви.

– Участковый опять застрял, – сказал Павлов и, затормозив, высунулся в окно.

– Что, Лексеич, загораешь?

Милиционер пнул скат мотоцикла, подошел.

– Привет, Володя. Да чтоб он сгорел, этот драндулет! Его даже на металлолом не примут, а начальству начхать. Ты в Учум? Трос есть?

– Кто ж без троса ездит, – солидно ответствовал Павлов и распахнул дверцу. – Щас возьмем тебя на буксир, ментура несчастная.

– Разговорчики, гражданин егерь!

Пока тросом цепляли мотоцикл к «уазику», в безмолвии березняка вдруг возник гул автомобильного двигателя. А через минуту между стволов мелькнул мощный трехосный грузовик. Участковый с егерем дружно оглянулись. Грузовик приближался.

– Лексеич, – приглядевшись, сказал Павлов. – Однако, тот самый автомобиль.

– Какой?

– Ну, помнишь, ты приезжал, когда я у джипа колеса попростреливал? С ним эта самая техника была.

– Да?.. Стрелок, блин… Вот мы их сейчас заодно и проверим.

Участковый махнул рукой приближавшемуся грузовику. Но водитель, похоже, останавливаться не собирался. Когда сомнений в этом не осталось, участковый шагнул на дорогу, преграждая путь. Грузовик зашипел пневматикой и лениво затормозил, едва не толкнув бампером старлея. Тот обошел капот и взобрался на подножку. За ветровым стеклом, кроме водителя, маячили двое пассажиров, в кузове торчала пара мужичков рабочего вида. Они, любопытствуя, нависли над кабиной.

– Участковый уполномоченный Шувалов. Документы предъявите.

– Так ты не гаишник, чего бы я тебе предъявлял? – огрызнулся шофер.

– Дурачка не валяй. Здесь я тебе ГАИ. Водительское удостоверение! Цель поездки?

Тут участковый заметил в кабине что-то еще. Он спрыгнул с подножки, рывком распахнул дверцу, скомандовал:

– Всем выйти из машины. Прошу предъявить разрешение на оружие.

– Слушай, отвяжись, – подал голос один из пассажиров, молодой, наголо стриженный парень.

– Ребята, вы шутки не шутите, – предупредил участковый.

– А чо ты сделаешь? Арестуешь?

– Смотря по вашим действиям. – Старлей расстегнул кобуру. У Рязанцева при этом неприятно екнуло сердце.

Из грузовика вылез второй пассажир, плотный мужчина средних лет в новеньком военном «камуфляже». Он бросил водителю:

– Покажи ему права. – И подошел к участковому. – Я директор фирмы «Северный лес». Открытое акционерное общество. Мы тут решаем вопросы о лесоразработках. Все законно, все бумаги есть. Показать?

– Сначала разрешение на карабин.

– Гена, – прикрикнул директор на стриженого парня. – Где у тебя  разрешение?

Но смахивало на то, что у Гены никакого разрешения не имелось. Или он его дома забыл. Парень, набычась, остался молча сидеть в кабине. Директор поморщился.

– Товарищ старший лейтенант. Поверьте, с оружием у нас тоже все в порядке. Мы не браконьеры, мы дело делаем. Нам неприятности ни к чему. Мы планируем здесь обосноваться, обещаю, бумагу на карабин покажем в следующий раз.

– Ладно, – покладисто согласился участковый. – Покажете потом. А до тех пор я оружие обязан изъять. Молодой человек, сойдите с машины. – И, оглянувшись, позвал: – Понятые, сюда.

Рязанцев догадался, что это их с Павловым определили в понятые. Да уж, всю жизнь мечтал!

– Манал я такого понятого, – сказал стриженый Гена. Через ветровое стекло теперь стал виден ствол «Сайги». – Это тот егерь грёбаный, который нам колеса прострелил.

– Ну-ка не лайся! – вдруг рявкнул участковый. – Оружие сюда, быстро. Или статью хочешь схлопотать?