Юлиана По - Тринадцать на Тринадцать (СИ)

Я стояла на поле битвы. Всё вокруг кричало о том, что здесь не так давно была пролита людская кровь. Меня обдувал промозглый ветер, обдавая мокрым снегом — середина октября выдалась не самой приятной и солнечной, хотя я люблю такую погоду, люблю, когда вокруг пасмурно и сыро.

Моё родное поселение номер тринадцать почти не пострадало внешне, руки Сильнейших не коснулись зданий, ведь они пришли тогда коснуться людей… Выстрелы и разорвавшиеся гранаты лишь частично отпечатались на фасадах домов и на поверхности земли. И хоть за эти два месяца кровь успели смыть дожди, прогнать ветра, но для меня на этом самом месте чуть ли ни табличка стояла с надписью «Здесь была Жуткая Битва». .

— Ана! — позвал меня Макс. Я обернулась в его сторону и еле улыбнулась. Мой друг подошёл ко мне и положил свою сильную ладонь на моё пока ещё хрупкое плечо, глаза его поблескивали, видимо, он сам проронил несколько слезинок в память об Эльзе и о тех людях, которые оставили здесь свои жизни.

— Погибших было не так уж много, Ана — произнёс мой брат — Семь человек…

— Семь человек! — в ужасе воскликнула я.

— Могло было быть и хуже, согласись… Всех, кого Сильнейшие покалечили в тот день, они же сами и перенесли к моему поселению сопротивления. Только Август не участвовал в этом. Я должен признать тот факт, что хоть твой Эрик и импульсивен очень, но всё же свои ошибки он признавать умеет…

— Он не мой Эрик, Макс. И я не хочу об этом говорить. Пожалуйста — я с мольбой посмотрела в глаза другу. Он кивнул, ничего не ответил, взял меня за руку и повёл обратно к машине. Я отчётливо помню, как много людей лежало среди павших в тот Роковой День, но многие не были мертвы! Господи, я задумалась над тем, что же было бы лучше для них — умереть или жить с воспоминаниями о том, что здесь произошло? Определённо, лучше найти в себе силы жить.

Я напоследок оглянулась на осиротевшие здания и на розу, которую оставила на осиротевшей земле.

Прощай моя любимая подруга. Ты всегда будешь в моём сердце вместе с моими родителями и Ильёй. Спи покойно.

Мы сели в машину, я прикрыла глаза, Макс нажал на газ, унося нас обратно в поселение номер тринадцать, но уже совсем не мирное.

Глава третья. Начало нового пути

Дни полетели за днями. Мы вернулись в тот день после поездки с кодовым названием «прощай прошлое» уставшими и изнеможёнными. Моральная боль во сто крат сильнее боли физической, так же, как умственный труд требует большего числа калорий, нежели физический. Когда плачет душа, порезы и синяки на теле совсем не беспокоят, потому, когда люди в попытке заглушить боль внутреннюю наносят себе увечья внешние, не достигают желаемого результата. Всё начинается с покоя в душе и внутреннего равновесия. Как и сказали мне Маги «никакая иная сила человека не может быть развита в отсутствии уверенности в силе духовной», так и сказал мне Макс. Прежде чем начать тренироваться, я должна была освободить себя от боли потерь, принять всё то, что произошло со мной и в будущем лишь совершенствоваться.

Макс начал тренировать меня лишь спустя две недели после моего прибытия в его поселение. За эти дни я переосмыслила многое, повстречала на своём пути во время многочисленных прогулок всех спасшихся в Роковой День людей из нашего поселения. Многие были перенесены Сильнейшими сюда в ужасном состоянии, но выжили. Кто-то пострадал меньше, а на ком-то и вовсе не было ни царапины. Однако, семь человек пали…

Мне было трудно дышать без Эльзы, но я уже не плакала от мысли о том, что она умерла. Я смирилась. Я её отпустила.

Мне было трудно дышать и без Него… Но я старалась об этом не думать. Я не смогу освободить свой разум от воспоминаний о Нём, я не смогу освободить своё сердце от любви к Нему. Просто не смогу, это сильнее меня. Я решила, что нужно смириться с тем, что я люблю этого Короля льда, не пытаться бороться с этим, а тоже принять, как я приняла смерть дорогой подруги.

Освобождение… Я должна почувствовать себя свободной, а чтобы прийти к этому, я должна прийти к пониманию того, что всё, что случилось со мной — это просто жизнь. Не горькая и печальная судьба, а просто вот такая вот какая есть.

«Форма» в поселении сопротивления номер тринадцать по крою такая же, как и была у нашего мирного, но чёрного цвета. Со времени нападения Сильнейших люди из сопротивления не переодевались более в обычную человеческую одежду и в город направлялись в чёрной форме и исключительно ночью. Мы были единственным поселением, которое давало бой. Наши бойцы уезжали в мегаполис к закату и возвращались с рассветом. У нас был единственный план — подчинить моей воле вампиров, но для его осуществления нам понадобится специальное оружие, которое уже производят для нас учёные. Помимо моей крови понадобится и моя физическая сила, ведь чтобы подчинить монстров, я должна быть на месте сражения.

О братьях Сильнейших ничего не было слышно, они покинули близлежащий каменный исполин, что было мне на руку, я не готова была случайно столкнуться с Эриком.

О Вожаках тоже не было пока никаких вестей, хотя мы жили как на пороховой бочке, ожидая каждый день их появления. Я несколько раз предлагала Максу поставить на совете вопрос о том, чтобы отвезти меня подальше от мирных людей, так как не хотела, чтобы эти несчастные повторно пережили ад на земле… Мой друг сказал, что Управление подумает и, скорее всего, перенесёт не меня, а мирных жителей. Слава Богу. И правда, через полторы недели нас осталось ровно четыреста человек, как и положено в поселении. Опустело сразу много домов, которые военные сразу же приспособили под тренировки.

Я осталась единственной девушкой в нашей боевой деревне, даже повара были мужского пола… Но я не испытывала нехватки в женском общении, так как, когда начались мои тренировки, мне вообще некогда было болтать. Поселили меня в отдельной маленькой комнатке рядом с командной комнатой Старших, у меня даже была своя отдельная маленькая ванная. Распорядок дня ничем не отличался от «мирного» распорядка, кормились мы так же, получали чистую одежду так же. Разница была лишь в том, что некоторые бойцы спали днём, возвращаясь из «похода», а некоторые и не возвращались вовсе… На место погибшего всегда прибывал новый, который вливался в происходящее очень быстро. Ещё разница была в том, что в поселении сопротивления практически не было увеселительных программ, всё сводилось к тренировкам, к лекциям о тактиках боёв и, к моей большой радости, к историческим лекциям. Хоть их вёл и не Николай, но оратор по имени Сергей был не менее красноречив и захватывал аудиторию интересом с первых секунд.

Хоть я и осталась единственной девушкой в поселении (женщин в сопротивление не брали принципиально), но всё же старалась не отставать от суровых бойцов. Вставала в семь утра, быстро умывалась и завтракала, шла наблюдать за их тренировками, затем уединялась на склоне горы, на которой располагалась наша деревня, затем спешила на лекции, затем на обед, затем снова на тренировки и лекции, затем на ужин, затем провожала вместе с Максом уходивших в город. Сам мой друг покидал пределы поселения крайне редко, во время моего пребывания всего один раз, видимо очень опасаясь того, что пока его не будет, на нас нападут и меня убьют. Его забота грела моё сердце.

Во время своих уединений на склоне горы я размышляла о жизни, о том, как она резко изменилась. Окружающая обстановка располагала к самокопанию, покрывшийся золотом лес под ногами шелестел тысячами вопросов, а прохладный северо-западный ветер отвечал ему тысячами ответов. Природа словно жила своей отдельной жизнью и не обращала никакого внимания на людей. Солнышко поспешно пыталось согреть каждую травинку, осветить каждый тёмный уголок, будто ему завтра уже не представится такой возможности. А сияющий множеством оттенков рыжего и жёлтого цветов красавец-лес пытался не пропустить ни одного яркого лучика, посылаемого заботливым жарким светилом. Окружающие меня небесные создания, имеющие оболочку и, быть может, даже душу, но не умеющие говорить (а, может, это я не умела их слышать?), смотрели на меня снизу вверх своими любопытными глазами, которые мерещились мне то за одним листочком, то за другим. Они смотрели на меня и не понимали моей грусти, не понимали моей озабоченности и, наверное, считали неразумной девочкой, которой совсем ни к чему печалиться от того, что всё на Земле вышло из-под контроля людей. Ещё какое-то время назад мы могли быть уверены хоть в чём-то, хотя бы в том, что более слабых и хрупких смогут защитить более сильные и смелые. И те и другие непременно будут принадлежать одной расе, а вот внутри своей расы мы всегда договориться сможем. По крайней мере, мы жили убеждённые в этом, даже если это была всего лишь жалкая иллюзия. Теперь же все прежние убеждения и надежды канули в лету, мы безнадёжно погрязли в страхе и отчаянии. И вот уже всё человечество смотрит на меня, как на последнее средство к обретению прежней жизни. Да вот только ни к чему нам возвращаться к тому, что утеряно навсегда. Быть может, для того, чтобы мы поняли, что не являемся венцом творения Великого Провидения, нам нужно было пройти через потери и лишения, а в конце пути всего лишь принять тот факт, что не являемся уникальными и всесильными. Нас зажали в тиски две противоборствующие расы, с нами не пытаются даже воевать! Нас сразу пытаются съесть или поработить, так же, как мы не пытаемся заговорить с зайцем прежде, чем застрелить его и приготовить на ужин. Мы стали вторым сверху звеном в пищевой цепи, и не так ли нам и надо?