Макс Мах - Не будите спящую собаку

В разных концах улицы играло сразу несколько маленьких оркестров, — рок, джаз, фольк, — перекрикивалась, бросаясь шутками, разноцветная, во всех смыслах, молодежь. Кто-то смеялся, а кто-то другой подпевал фольклорной группе, и громко зазывали попробовать все «девяносто девять сортов народного пива» пивовары со всей округи. При всем своем патриотизме, Лиза готова была признать, что их пиво, возможно, и уступает бельгийскому, но уж точно лучше датского. Впрочем, сидр в Королевстве делают никак не хуже пива. Даже если сравнивать с немецким апфельвайном. А уж грушевый пуаре…

Лиза не удержалась, купила бутылочку крапенского грушевого сидра и сразу же сделала глоток, и другой, и третий. Пуаре был великолепен.

«Ну, вот как у них такое получается? — подумала она, с удовольствием отхлебывая из бутылочки. — И почему именно в Краппе?»

Между тем, она прошла Цепную насквозь до Воротной башни и, пройдя сквозь нее, через прохладный темный туннель, вышла на Ратушную площадь. Здесь было еще веселее. Торговые павильоны и палатки жались почти к самым домам, оставляя на просторной площади достаточно места для гуляющей публики. А около Новой ратуши на временной сцене неистовствовала рок-группа «Черные папарацци» во главе со своим неизменным лидером — полуголой дивой — Диди Фирст.

«Ну, девушке есть что показать!» — мысленно пожала плечами Лиза, медленно продвигаясь к сцене, и вдруг едва не залилась хохотом, вспомнив прошлогодний скандал с вываленным в интернет порно в исполнении брутальной, и к слову сказать, натуральной блондинки. Впрочем, если не ерничать, Диди была красивой девушкой, писала неплохие стихи и пела более чем хорошо. «И татушки у нее клевые!», как сказал однажды о Диди Фирст Абель Стиг — ведущий раскрученного ток-шоу «В полночь с Абелем».

«Татушки клевые…» — задумчиво повторила Лиза, рассматривая портрет себя любимой, на фоне которого и выплясывала сейчас что-то ужасно зажигательное шикарная блондинка.

Фотографию для Лизиного портрета взяли какую-то совсем ей не знакомую, но следовало признать, «покойная» адвокат Веллерт выглядела на ней совсем неплохо. Красивая, энергичная, устремленная вперед…

«Весьма!» — признала Лиза, именем которой сегодня должны были назвать комплекс очистных сооружений «Коппер Консолидейтед».

«Назвать или наречь?» — задумалась она, выходя к сцене и сдвигаясь вдоль нее вправо. Туда, где на ступенях ратуши беседовали в ожидании начала церемонии «отцы города».

«А что! Клоака имени Лизы Веллерт! Звучит!»

— Высокий, худой, — подсказала прямо в ухо Барбара, — серый костюм, очки в тонкой оправе, и морда, как у мерина…

— Да еще и сивый! — хохотнула Бабс где-то за Лизиной спиной и на два — три этажа выше. Где-то там, откуда она рассматривала площадь в не бликующую военную оптику.

Лиза как раз обогнула сцену и сразу же увидела Хенка Баркампа, стоящего на ратушной лестнице чуть ниже и несколько в стороне от оживленно беседующих Филиппа Харта и мэра Ульхарда.

«Я невидима! — объявила Лиза со всей силой, на которую была способна. — Меня здесь нет, и вы меня в упор не видите!»

Разумеется, на видеокамеры ее «приказы» не действовали, — ими занималась Барбара, — но народ вокруг Лизы внезапно и, что называется, демонстративно потерял к ней всякий интерес. Она шла, а люди уступали ей дорогу, но смотрели при этом куда угодно, только не на нее.

«Доктор Баркам! — позвала она, подойдя к ступеням лестницы. — Спуститесь вниз. Нам нужно поговорить!»

Баркамп вздрогнул и — не в силах отказать Лизе в «любезности», — посмотрел на нее.

«Ко мне!» — приказала она, и Баркамп послушно спустился вниз и встал перед Лизой.

— Узнаешь, тварь? — улыбнулась ему Лиза и увидела, как расширяются от ужаса зрачки личного секретаря Филиппа Харта. — За все нужно платить, доктор Баркамп. Вы согласны?

— Вы?..

— Я, — вздохнула Лиза, которой вдруг расхотелось «творить правый суд».

Но делать нечего, и сделанного не воротишь, не правда ли?

«Роб все равно выстрелит… Так или иначе…»

— Ты сейчас умрешь, умник, — сказала она вслух, — но ты бессилен это предотвратить. Я приговариваю тебя. Лично! Ты ведь мог и не выполнять приказы этого психа! Или тебе и самому хотелось посмотреть?

— Хотелось… — признал Баркамп, ведь Лиза не оставила ему выбора. По его мертвенно бледному лицу стекали крупные капли пота.

— Ну, что ж, — кивнула она, — значит, виновен! Иди, доктор, объясни Харту, что его песенка спета. И его тоже!

Баркамп съежился — ведь Лиза хотела, чтобы он все понимал, абсолютно все! — и пошел к Харту. Поднялся по ступеням, коснулся руки своего боса, попросил отойти в сторону. Что-то сказал явно удивившемуся Харту, едва они остались наедине. Тот вздрогнул, обернулся и стал искать кого-то взглядом. Нашел — Лиза ему любезно улыбнулась, — опешил. Вытер рукой пот со лба и застыл. Стоял бледный, как смерть, смотрел на Лизу и не мог отвести взгляд.

— Готов! — шепнула Лиза в микрофон.

— … сука любовь! — выдохнула Диди Фирст концовку своего знаменитого шлягера, и — прежде чем благодарные зрители начали хлопать в ладоши, свистеть и кричать всякие глупости, типа «мы любим тебя Диди!» — крупнокалиберная бронебойная пуля, выпущенная из «Light fifty», разворотила Харту грудь. Вторая пуля ударила в Баркампа уже тогда, когда над площадью поднялся вопль одобрения.

— … сука любовь! — крикнула Диди, поднимая градус, но на этот раз вопль толпы имел совсем другой смысл…

Не будите спящую собаку