Макс Мах - В полусне

А вот Герту никак не уйти. Он именинник на этом празднике жизни, ему и терпеть. Впрочем, Сандра тоже здесь. Не оставила его страдать в одиночестве. Проявила стойкость и преданность, а, может быть, просто решила покрасоваться. Сидит в кресле для почетных гостей, как изваяние. Ни разу не шелохнулась, словно, и в самом деле, высечена из камня. Глаза широко распахнуты, и солнце отражается в глубокой кобальтовой синеве. Карминовые губы плотно сжаты. Напудренное лицо походит на посмертную гипсовую маску. На голове, на сплетенных в косу и уложенных «баронской короной» черных, как ночь, волосах, графская корона Ланцанов: красное золото, розовый жемчуг и золотистые алмазы. На коленях — на расшитой золотом синей парче — владетельский меч в украшенных самоцветами ножнах. Крепкие длинные пальцы опытной фехтовальщицы лежат на его рукояти и эфесе. Величава, великолепна, неколебима. Никак не скажешь, что женщина едва оправилась после родов.

«Порода!»

Чем дальше, тем больше Герт восхищался своими женщинами. Судьба даровала ему близость и доверие двух очень разных, но одинаково притягательных юных красавиц, влюбленных в него никак не меньше, чем он в них. Однако дело не в одной лишь изысканной красоте, хотя и ее бывает достаточно, чтобы оставаться с женщиной всю жизнь. Александра Логрор графиня Ланцан и Маргерит де Бройх графиня д'Альер оказались не только обворожительны, но и умны, решительны, и в меру жестоки. То есть, показали себя достойными власти и способными ее удержать.

— Приветствую тебя, брат мой и вассал, Карл граф Сагера! — Король вручил Герту церемониальный меч, и на этом первая часть «представления» завершилась, но только для того, чтобы началась вторая.

Графство Сагер было воссоздано и обрело своего владетеля, но Великий дом Беар все еще оставался символом прошлого, но отнюдь не фактом настоящего. Вернуть его из небытия было, впрочем, куда проще, чем воскресить графство Сагер. Как выяснилось, сорок лет назад в обстоятельствах, не способствующих здравомыслию и предусмотрительности, княжество Беар прекратило свое существование де-факто, но не де-юре. Фактически оно было стерто с карт и из людской памяти, но упразднение Великого владения не было оформлено юридически. Поэтому, несмотря на несопоставимость графского и княжеского титулов, король мог решить этот вопрос простым выражением своей воли. Так он и сделал. В следующие четверть часа перед собравшейся на торжества кхорской знатью и гостями королевства был зачитан специальный королевский указ «Об упорядочении границ». Указ напоминал о том, что Великий дом Беар все еще существует, поскольку Карл де Бурнонвиль д'Грейяр владетель Сагера является одновременно и Высоким соправителем дома Беар, а значит, — с точки зрения закона и согласно «ясно выраженной королевской воле», — может и должен вступить в свои исконные права. Далее следовало описание границ княжества, которые, собственно, и «упорядочивал» королевский эдикт, и некоторые из присутствующих в тронном зале баронов и рыцарей, с удивлением обнаружили, что снова, как и сорок лет назад, проживают на территории Великого княжества Беар. Процедура короткая, ясная и простая, но она позволила Герту получить назад утраченную некогда княжескую корону, перстень с печатью дома Беар, тройную золотую цепь с гербом княжества, вырезанным на крупном голубом агате, и владетельский церемониальный меч.

«Дело сделано!» — Герт принял из рук великого сенешаля старинный клинок, провел пальцами по рукояти и эфесу, но не обнаружил в душе ни торжества, ни удовлетворения.

«Все правильно, — признал он, обдумав случившееся. — Так и должно быть!»

И в самом деле, какого исхода он ожидал?

Он всего лишь свел старые счеты. Не все, но хотя бы некоторые. Вернул себе то, что однажды ему уже принадлежало, убив без гнева и сожаления тех, кто стоял на его пути. Но накормил ли Герт досыта зверя мести? Утолил ли свою ненависть? Свершилось ли его правосудие? Зверь мертв? К добру или ко злу, нет. Исполнение желаний, возникших в душе Герта чуть больше года назад, лишь на время утишило боль. Он не убил зверя ненависти. Возможно, просто не захотел. Он лишь загнал чудовище в самые дальние и темные пространства души. Зверь успокоился, исчез из вида, затих. И это совсем неплохо, поскольку игра, которую начинал теперь Герт, требовала спокойной рассудительности. Хладнокровия. Бесстрастия и сдержанности. Ненависть — даже холодная, как лед, — могла только помешать.

«А как же любовь?»

Как ни странно, отказаться от этого чувства Герт попросту не смог. Не мог, не умел, да и не хотел. Любовь редкое чувство. Уникальный дар. И за этот дар Герт был особенно благодарен своей невероятной удаче. Но вот вопрос: стал ли он лучше, полюбив Александру и Маргерит? Облагородила ли его их любовь? Способна ли она пересилить ненависть? Трудно сказать. Любовь живет совсем в других пространствах души. Она с ненавистью может никогда и не пересечься…

Шантаж — занятие скверное, но иногда необходимое. Главное, однако, не перегнуть палку. Если не желаешь нажить врага, попробуй завести друга, даже если ваше знакомство началось с угроз. Герт знал эту истину давно, но признал только теперь. Понял смысл идеи, оценил разумность подхода, и принял, как руководство к действию. Он целый год обхаживал Грегора — не теряя, впрочем, достоинства и не заискиваясь перед королем, — и в результате добился того, что Григорий стал относиться к нему с тем же уважением и симпатией, какие демонстрировал Герт весь этот год.

В принципе, восстановление графства Сагер и княжества Беар можно было провести так, что «никто этого даже не заметит», и уж точно — заочно, прислав Герту символы власти и все необходимые документы с фельдъегерем. Однако король Грегор отнесся к Герту со всем уважением, на которое был способен, не уронив своей чести. Он превратил церемонию «возвращения» в настоящее празднество в замке Кхе Кхор — с пиром, балом и фейерверками, и, разумеется, со множеством гостей. Но и это не все. Он пригласил Герта и его женщин жить все это время в королевском замке, выделив для этой странной «семьи» и их свиты всю западную башню и прилегающие к ней постройки — «старый терем» и «дом командора». Это был жест, не оценить который Герт попросту не мог. Он и оценил, ведь король все еще был жив…

Раскланиваясь налево и направо, Герт прошел к боковой двери, по обеим сторонам которой застыли гвардейцы Грегора с обнаженными палашами, и вышел через нее в «фонтанный» двор. Дворик был маленький и уютный. Его образовывали глухие стены, — если не считать два — три высоко расположенных окна. Да и окон этих снизу было не рассмотреть, так как их скрывали густые заросли девичьего винограда, дикой фасоли и хмеля. В тени стен стояло несколько мраморных скамей, посередине двора кидал вверх свои струи крошечный фонтан.

Герт пересек двор, отодвинул рукой занавес, сплетенный из побегов дикого винограда, и оказался перед врезанной в толщу стены винтовой лестницей. По ней Герт мог попасть в длинный переход, ведущий в Старый терем, где отдыхала сейчас Маргерит и куда наверняка вскоре придет «граф» Ланцан. Однако Герт поднялся выше, на самый верх трехэтажного флигеля и, пройдя по узкой каменной тропинке между крутым скатом черепичной крыши и тонкой деревянной решеткой, поддерживающей плети виноградной лозы, оказался на подкупольной галерее Большого тронного зала. Отсюда, с высоты, он мог наблюдать, оставаясь никем не замеченным, за людьми, находившимися в зале. Король Грегор уже покинул трон, но придворные и многие из гостей все еще прогуливались по розоватым мраморным плитам, раскланивались со знакомыми и заводили разговоры, собираясь небольшими группами или объединяясь в пары. Герт долго стоял в тени колонн верхнего яруса, приглядываясь и «прислушиваясь» к тому, что происходило внизу. Иногда он улавливал обрывки разговоров, — не столько воспринимая их ушами, сколько «угадывая» с помощью обострившегося за последнее время «чутья». Отмечал для памяти тех оборотней, кого мог «видеть». Разгадывал характер отношений, связывающих между собой тех или иных людей. В принципе, это было не его дело. Этим должны были заниматься «тихари» Хьюго ен Дроггера, но Герт любил все «попробовать своими руками». Тогда и доклады ходящих в тени обретали истинный смысл, наполняясь жизнью, обретая «запах и цвет».

«Что ж… Одно дело сделано, другое начинается. А жизнь, что не диво, прекрасна, и это замечательно!»

Герт оставил галерею так же незаметно, как пришел, и вскоре уже подходил к дверям в свои апартаменты. Здесь охрану несли дружинники графа Ланцан. Люди спокойные, несентиментальные и опасные, хотя по виду и не скажешь. Обычные воины, каких полно при каждом уважающем себя дворе, но этих отбирал сам Герт. А муштровал их Шенк. Так что, как бы бойцы не выглядели, они являлись совсем не тем, что представлялось чужим взорам.