Артур Конан Дойль - Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда Земля вскрикнула (сборник)

Что произошло? Ни Мелоун, ни я не были в состоянии сказать, потому что точно порыв циклона сшиб нас обоих с ног и покатил по траве, как ветер гонит пару сухих листьев. В тот же момент наш слух был поражен самым отчаянным воплем, какой только слышало ухо человека.

Кто из тысячи присутствующих сумел бы точно описать этот ужасный потрясающий вой? Это был вой, где боль, гнев, угроза и оскорбленное величие планеты смешались в один страшный долгий крик. Целую минуту стоял этот вой тысячи сирен, соединенных в одну, парализуя толпы зрителей свирепой угрозой, затем пронесся в тихом летнем воздухе, отдался эхом по всему южному берегу и даже перелетел через канал и донесся до Франции. Ни один звук в истории человечества не мог сравниться с воплем раненой планеты.

Оглушенные, полуразбитые, мы с Мелоуном ощутили и удар, и страшный звук, но только из рассказов других свидетелей происшедшего узнали подробности невероятного зрелища.

Первыми из недр земли вылетели клетки лифтов. Другие машины, помещенные в нишах стен, избегли их участи, но массивные полы лифтов приняли на себя всю силу удара воздушного течения снизу вверх. Если в стеклянную трубку заложить несколько шариков, то они вылетят друг за другом с интервалами, каждый отдельно. Так же и четырнадцать клеток лифтов одна за другой взлетели над шахтой и описали величественную параболу; один из лифтов был заброшен в море недалеко от набережной Уортинга, другой упал в поле близ Чичестера. Зрители клялись потом, что никогда не видели ничего более замечательного, чем это зрелище четырнадцати лифтов, неторопливо плывущих в небесной лазури.

Потом забил гейзер. Это был огромный фонтан скверной, тягучей, как патока, субстанции плотности смолы, ударивший в вышину на две тысячи футов. Аэроплан-наблюдатель, паривший над полем, был сбит этим фонтаном, совершил вынужденный спуск, и летчик вместе с машиной зарылись в потоке вонючей грязи. Противная жидкость, обладающая невыносимо едким запахом, является, по-видимому, тем, что заменяет кровь для земного организма, или, как утверждает Челленджер и поддерживает Берлинская академия, является защитной секрецией, аналогичной зловонным выделениям каракатицы, которой природа снабдила старуху планету для защиты от наглых Челленджеров.

Сам виновник торжества, сидя на своей трибуне на холмике, избежал всяких неприятностей, тогда как несчастные представители прессы, находясь прямо под обстрелом вонючего фонтана, мгновенно пришли в такой вид, что ни один из них в течение нескольких недель не был в состоянии появиться в приличном обществе. Вонючий дождь разносился ветром к югу и падал на несчастную толпу, так долго и нетерпеливо ожидавшую на холмах великого момента. Несчастных случаев не было. Ни одно жилище не пострадало, но много домов пропахло этой ядовитой секрецией и долго еще хранило запах как воспоминание о великом опыте Челленджера.

Потом рана стала затягиваться. Как природа тихо и упорно закрывает причиненную рану, так и Земля с огромной быстротой стала штопать челленджерову прореху. С долгим, протяжным кряхтением стали сходиться стены шахты, и из глубины доносился пульсирующий шум; потом стали вытягиваться вверх, пока с грохотом не развалились кирпичные постройки; затем стены сошлись, прошло по земле колебание, как при землетрясении, колыхнуло холмы, и над тем местом, где была шахта, выпятился бугор футов в пятьдесят вышиной, и на нем пирамидами торчали обломки железных ферм и башен.

Опыт профессора Челленджера был не только окончен, но и навсегда скрыт от человеческих взоров. Если бы не обелиск, воздвигнутый Королевским обществом, сомнительно, поверили ли бы потомки в то, что этот опыт был на самом деле.

Затем настал апофеоз. Долгое время после этого поразительного явления по лугу пробегал только тихий шепот; зрители приходили в себя, старались собрать мысли, осознать, что произошло, как и почему. И потом их обуяло преклонение перед человеческим гением, добравшимся до скрытых веками тайн природы. Повинуясь непреодолимому импульсу, все, как один человек, обратились к Челленджеру. Со всех концов луга раздались крики восторга, и с вершины своего холмика он мог видеть целое море лиц и приветственное колыхание платков. Толпа приветствовала ученого. Теперь, оглядываясь в прошлое, я вижу его еще лучше, чем тогда. Он поднялся с полузакрытыми глазами, с улыбкой гордости и удовлетворения, левой рукой упершись в бок, правую заложив за борт фрака. Конечно, эта поза его будет увековечена, я слышал щелканье затворов фотографических камер, точно щелканье мячей на крокетном поле. Июньское золотое солнце освещало его, когда он торжественно повернулся и отвесил поклон на все четыре стороны. Челленджер – сверхученый, Челленджер – архипионер, Челленджер – первый из всех людей, о существовании которого узнала мать-Земля!

Несколько слов в качестве эпилога. Всем, конечно, хорошо известно, что эффект опыта Челленджера отразился во всем мире. Правда, ни в одном пункте раненая планета не испустила такого вопля, как именно в месте ранения, но она с достаточной убедительностью доказала, что представляет единый организм, своим поведением в прочих местах мира. Через каждую отдушину, через каждый вулкан выла она, выражая свое негодование. Гекла вопила так, что исландцы боялись извержения. Везувий усиленно дымился. Этна выплюнула большое количество лавы, и иск в полмиллиона лир за убытки был вчинен против Челленджера в итальянских судах владельцами пострадавших виноградников. Даже в Мексике и в горных цепях Центральной Америки обнаружились признаки активной вулканической деятельности, а вопли Стромболи оглушили всю восточную часть Средиземного моря.

До сих пор пределом человеческого чванства было – заставить говорить о себе весь мир.

А заставить весь мир кричать о себе – это привилегия одного Челленджера.

Под сомнением (лат.).

Ни шагу назад! (лат.)

Ныне отпущаеши! (лат.)

Молниеносная чума, мор (фр.).

Здесь «заранее» (лат.).

Улица, на которой помещается много лондонских издательств.

Цепь прудов в Лондоне, в Гайд-парке.

Часы на башне здания парламента.

Телеграфное газетное агентство.