Черный рыцарь Белой королевы - Илья Александрович Шумей

Во главе шествия несли четырнадцать гробов, за которыми двигалась остальная колонна. Дувший с моря свежий бриз развевал черные плащи и трепал волосы, но даже он не мог справиться с тяжелым запахом гари, который, казалось, пропитал все вокруг. Отсюда, с кургана, столица открывалась как на ладони. Обычно ярко освещенная солнцем, многократно отражающимся и сверкающим в стекле офисных башен и обсидиане храмов, шумная и суетливая, теперь она являла собой печальное зрелище.

Большинство зданий устояло, но хоботы дымных столбов, поднимающиеся то здесь, то там, делали пейзаж похожим на жуткий, мрачный, медленно колышущийся на грани галлюцинации, лес. Вершины горных хребтов за городом терялись в поднимающейся с пепелищ сизой дымке.

Да и вид самой процессии наглядно свидетельствовал, что досталось всем без исключения, а Сиарна пока еще оставалась слишком слаба, чтобы полностью залечить раны своих слуг.

Первой шла Верховная Жрица, поддерживаемая под руки двумя послушницами. Бледная и осунувшаяся, в одночасье постаревшая на добрый десяток лет, Сестра Дэлери осторожно переставляла ноги, и морщины, пробегавшие по ее лицу, выдавали ту боль, которой сопровождалось каждое ее движение.

По правую руку от нее выступал Шимаэл, также слегка прихрамывавший и державший левую руку на перевязи, но обходившийся без посторонней помощи. С другой стороны от Верховной шла Сестра Джейх, за темную морщинистую руку которой держалась непривычно молчаливая и сосредоточенная малышка Сьюзен в черном платьице.

Гробы установили на подготовленные штабеля бревен, и Дэлери, отстранив послушниц, выступила вперед. Прах и пепел, веками копившиеся на вершине кургана, захрустели под ее ногами. Многие из тех, кого Жрица хорошо знала, закончили здесь свой земной путь. Сегодня на пороге вечности стояли тринадцать Служителей, среди которых были Сестра Милайна, Сестра Ианн, Советник Арасс и другие, кто положил жизни во имя свободы, безопасности и процветания Клиссы. Во имя своей Госпожи.

Рядом со Служителями покоился и Леон Аустов, первый смертный, для которого Сиарна сделала исключение. Это являлось знаком благодарности за все то, что он сделал для Нее.

Сейчас Дэлери следовало что-нибудь сказать, но стандартные фразы, произнесение которых обычно не требовало особых усилий, комом застряли в горле. Судорожно сглотнув, она с трудом разлепила губы.

– Смерть всегда безошибочно находит и забирает к себе самых лучших, самых самоотверженных, самых любимых, – та пытка, которую Верховная Жрица вынесла в Тронном Зале, оставила от ее некогда сильного и глубокого голоса лишь сиплый шепот. – Сегодня мы провожаем в Сумрачную Страну достойнейших из нас. И вместе с Братьями и Сестрами в этот путь отправляется и человек, который не приносил клятву верности Госпоже, но служил ей с преданностью, на которую способны немногие. Который не был наделен Силой, но показал, что даже один слабый человек может изменить мир. Который был Смертным, но за свою короткую жизнь успел сделать так много, что навечно вписал свое имя в нашу память рядом с именами великих Служителей.

– Госпожа наша, Сиарна Светлая, прими же бренное тело твоего верного сына, Леона Аустова.

Верховная Жрица опустилась на колено, вслед за ней склонились и все остальные. Сестра Дэлери выставила перед собой правую руку и закрыла глаза. Воздух перед ней всколыхнулся и задрожал, струясь в жарком мареве. Поленья затрещали, задымились и вспыхнули, высоко вметнув яркие языки пламени. Четырнадцать столбов белого дыма поднялись к небу.

Жрица поднялась на ноги и склонилась в прощальном поклоне перед погребальным костром, а потом распрямилась и решительно сбросила свой черный плащ. Вскинув руки вверх, Сестра Дэлери начала хлопать в ладоши, отмеряя ровный неспешный ритм, который сразу же подхватили и другие Жрицы.

Как бы тяжело и мучительно больно ей сейчас ни было, Верховная Жрица начала прощальный Танец – последнюю почесть уходящим в Вечность.

Сперва медленно и осторожно, а затем все четче и уверенней, по мере того, как Танец овладевал ею, Дэлери закружилась по площадке у вершины кургана, впервые в жизни исполняя этот, столь непривычный и нехарактерный для нее Танец. Танец Утешения.

Он не разгонял туч, не делал людей счастливей или веселей, но его тепло одним высушило слезы, а другим, наоборот, растопило сковавший сердца лед и открыло выход сдерживаемым рыданиям. Он не заставлял забыть о перенесенном горе, но помогал вынести его и жить дальше. Он ничего не обещал, но он давал Надежду…

Отдав последний долг, Сестра Дэлери обессилено рухнула на колени. Жрица тяжело и хрипло дышала, ее бил озноб, и она с трудом удерживалась, чтобы не упасть в обморок. Сквозь застилающую сознание пелену она почувствовала, как чьи-то руки накинули ей на плечи ее плащ. Дэлери подняла взгляд и увидела перед собой Сьюзен.

– Спасибо, Сью, – Верховная попыталась улыбнуться.

Девочка ничего не ответила. Стена пламени, поглотившая гробы, отражалась в ее немигающих глазах, уставившихся в какую-то точку в глубине огня. Ее лицо превратилось в застывшую маску, начисто лишенную какого-либо выражения.

Прогоревшие бревна затрещали и провалились, выбросив вверх огромный сноп искр. И тут Сьюзен вдруг прорвало. Ее губы предательски задрожали, изогнувшись в преддверии близких слез. Она пару раз прерывисто вздохнула и, не в силах долее сдерживаться, заревела в полный голос. Два соленых ручья хлынули из ее глаз.

Жрица протянула к Сьюзен руки, и девочка бросилась к ней, обвив ручонками шею Верховной Жрицы и уткнувшись лицом ей в плечо. Ее щуплое тельце содрогалось от рыданий.

– Ничего, ничего, поплачь, – неловко пыталась успокоить ее Дэлери, механически проводя рукой по густым светлым волосам, чувствуя, как у нее самой начинает щипать в глазах. – Поплачь, тебе станет легче.

– За… за… за что? – слова с трудом прорывались сквозь всхлипывания. – Ч-что мы им плохого сделали?

– Такова жизнь, Сью. Мне очень жаль.

– Но… но почему именно мы?!

– Люди не любят тех, кто бескорыстно творит им добро. Это расплата за доброту твоего дедушки. Он знал, на что идет.

– Когда я вырасту, я не буду доброй! – перестав вдруг плакать, с вызовом заявила Сьюзен. – Я буду злой, злой, злой!!!

– Не надо так говорить, Сью.

– Я их ненавижу! НЕНАВИЖУ!!! – девочка заколотила кулачками по плечам Жрицы.

Приступ злости, впрочем, быстро закончился, и из ее глаз хлынули новые потоки слез.

– У… у меня больше никого не осталось! – промычала