Нэнси Холдер - Антология «Дракула»

Машина выехала на Оушен-авеню и теперь катилась вдоль деревянного настила, всего в нескольких десятках метров от Атлантического океана. Как здесь все изменилось за год! В прошлом году на пляже было не продохнуть от туристов, приехавших на день или снявших бунгало на неделю. Теперь вокруг царила пустота. Солнце стояло высоко и жарило вовсю, но казалось, что зима не закончилась.

Они плавно скользили мимо мертвых аттракционов, как вдруг Эл заметил между двумя ларьками какое-то пятно.

— Притормози, — сказал он, положив руку на плечо Стэну, — кажется, я что-то видел.

Стэн резко развернул машину к одной из стоянок, принадлежавших Дженкинсон-парку. Взвизгнули покрышки.

— Видел — что?

— Что-то блондинистое.

Кенни и Арти заулюлюкали и выпрыгнули из машины. Они подбросили свои пустые бутылки от «Хайнекена» высоко вверх, и те разлетелись сверкающими фонтанами зеленого стекла.

— Заткнитесь, придурки, — прошипел Стэн. — Хотите спугнуть добычу? Вы двое, идите обратно и поднимайтесь с той стороны. Мы с Элом зайдем здесь и двинемся вам навстречу. Давайте, шевелитесь!

Пока Арти и Кенни топали обратно к купальням Райзден-Бич, Стэн оправил свою десятигалонную шляпу и кивнул в сторону миниатюрного поля для гольфа на противоположной стороне парковки. Эл зашагал первым, Стэн следом. Арнольд-авеню здесь утыкалась в бывшую полицейскую станцию, похожую на средневековую крепостную башню. Станция была заколочена на зиму, но на ней все еще торчал большой шит, извещающий всех и каждого, что распитие алкогольных напитков, выгул собак и езда на мотоциклах по пляжу запрещены постановлением мэра и городского совета Пойнт-Плезант. Эл ухмыльнулся: пляж, парк аттракционов и знак остались, а вот мэра и городского совета уже давным-давно нет.

На помосте обстановочка была довольно угнетающей: огромные стеклянные окна аркады разбиты, внутри клубился мрак, безжизненные игровые автоматы пялились погасшими экранами, все ларьки заколочены досками, а кабинки покинутых аттракционов ржавели, с них облезала краска. И еще было тихо. Ни криков зазывал, ни детского смеха, ни визжащих девчонок в бикини, плещущихся в прибое. Лишь монотонные удары волн о песок.

И птицы. Чайки, занятые своими обычными чаячьими делами, — их огорчало лишь отсутствие мусора, который оставляли после себя туристы.

Эл и Стэн двигались к югу, по пути обыскивая парк аттракционов. Единственными, кого они нашли, были Кении и Арти, направлявшиеся им навстречу от Южной Аркады.

— Нашли что-нибудь? — крикнул Стэн.

— Ни фига, — ответил Кенни.

— Эй, Альфонс! — встрял Арти. — Сколько бутылок «Хайнекена» ты выжрал? У тебя чего, глюки? Или ты видел блондинистую птичку?

Однако Эл был уверен, что что-то видел, и точно не гребаную чайку. Но где?

— Давайте вернемся к машине и поедем дальше, — сказал Стэн. — Не похоже, что здесь мы заработаем призовые баллы.

Вся четверка развернулась и зашагала обратно к спуску с помоста, когда Эл, оглянувшись в последний раз, заметил какое-то движение. Что-то маленькое и красное катилось по доскам от ларьков к пляжу.

Мяч.

Эл хлопнул Стэна по плечу, прижал к губам палец и указал на игрушку. Стэн выпучил глаза. Вдвоем с Элом они предупредили остальных. Все четверо крадучись направились туда, откуда выкатился мяч.

Когда они подошли ближе, Эл сообразил, почему при первом осмотре им ничего не удалось заметить. На самом деле ларьков было два: с замороженным йогуртом и ирисками, — но приколоченные сверху доски закрывали проход между ними, так что ларьки выглядели как единое сооружение.

Стэн сжал плечо Эла и ткнул пальцем в крышу ближайшего ларька. Эл кивнул. Он знал, что от него хотят: опять нужен специалист по лазанью.

Эл вскарабкался на забор из проволочной сетки, огораживающий ларьки сзади, а оттуда легко перебрался на крышу. Подошвы кроссовок ступали по гудрону почти беззвучно, пока он крался к противоположному краю скошенной крыши павильона.

Должно быть, девчонка все же услышала, потому что, когда Эл осторожно взглянул вниз, она смотрела прямо на него. Эл с удовлетворением отметил, что ее блондинистые волосы собраны в «конский хвост», а на лоб падает густая светлая челка.

Но кроме удовлетворения он заметил и кое-что другое: по щекам девушки катились слезы, а в глазах было отчаяние. Она подняла сложенные вместе руки, будто молилась Элу. Девчонка хотела, чтобы он ничего не заметил, — она умоляла его не замечать.

На мгновение он чуть не поддался. Мольба испуганных голубых глаз проникла в его сердце и затронула там что-то, о существовании чего Эл давно позабыл.

Затем он увидел, что рядом с девушкой стоит маленький мальчик лет семи — темноволосый, но с такими же голубыми глазами, как у нее. Она просила не только за себя, но и за него. Возможно, скорее за него, чем за себя. И на то имелась причина: вампиры обожали детишек. Эл этого не понимал. Ведь дети маленькие, и крови в них намного меньше, чем у взрослых. Может, их кровь чище и слаще? Когда-нибудь, став бессмертным, он сам это выяснит.

Даже несмотря на мальчишку, Эл еще мог бы совершить глупость. Например, крикнуть Стэну и ребятам, что тут никого нет, кроме старой облезлой кошки, которая, наверное, ударила по мячу лапой, и тот выкатился из-за киоска. Но потом он заметил, что женщина беременна, причем на большом сроке. Тут уже ничего не оставалось, кроме как ее заложить. Как бы вампиры ни любили детишек, по младенцам они просто сходили с ума. Новорожденные считались у них самым изысканным лакомством. Эл однажды видел, как два кровососа подрались из-за младенца. Незабываемое зрелище!

Вздохнув, он пробормотал:

— Увы, малышка, ты стоишь слишком много призовых баллов!

Затем он обернулся и крикнул остальным:

— Бинго, ребята! Сегодня мы сорвали куш.

Девчонка разразилась истерическими воплями, а пацан заревел.

Эл сокрушенно покачал головой. Работенка была не из приятных, но ковбой должен делать то, что должен.

К тому же все эти призовые баллы значительно приближали экскурсию на ферму.

Сестра Кэрол проверила кастрюлю на плите. На дне образовался беловатый осадок хлорида калия. Выключив газ, женщина немедленно перелила верхний слой кипящей жидкости в термостойкую форму для выпечки, процедив раствор сквозь кофейный фильтр. Она выбросила фильтр с осадком и поставила форму с раствором охлаждаться на подоконник.

Вновь раздался шум автомобильного мотора, и сестра Кэрол бросилась к окну. Это была та же самая машина, с теми же пассажирами…

Нет, погодите. Раньше в машине сидело четверо: двое спереди и двое сзади. А теперь на заднем сиденье теснились трое — и, похоже, двое из них дрались. И тот, кто сидел впереди вместе с рыжеволосым ковбоем, — ребенок? О Боже, ребенок! А сзади — женщина, наверное, его мать. Иисус, Мария и Иосиф, да ведь бедняжка беременна!

Внезапно сестра Кэрол почувствовала, как в груди у нее что-то оборвалось. Неужели в этом мире не осталось ни капли справедливости и милосердия?

Упав на колени, женщина стала молиться за людей в машине. В то же время она пыталась понять, для чего это делает: пока что Господь не ответил ни на одну из ее молитв.

«Богохульство, Кэрол! Это БОГОХУЛЬСТВО! Скажи, с какой стати Господу отвечать на молитвы подобной ГРЕШНИЦЫ? Бог не отвечает на молитвы грешников!»

«Может быть, — подумала Кэрол. — Но, если бы Он прислушался хотя бы к чьим-то молитвам, мне не пришлось бы превращать кухню Беннетов в мастерскую анархиста».

Бог помогает тем, кто сам себе помогает, ведь так? Особенно если они посвящают себя Господним трудам.

Арти и Кении препирались на тему, кому достанется блондиночка, с самого пляжа. Сначала девчонка выпустила когти, но последние несколько миль она только неразборчиво бормотала и тряслась от ужаса. К тому времени, как «мерседес» въехал в Лэйквуд, Арти и Кенни были готовы накинуться друг на друга с кулаками.

Маленький сынишка блондинки — она называла его Джоуи — сидел на коленях Эла. Поглядев на ковбоя снизу вверх невинными голубыми глазенками, малыш спросил:

— Они хотят обидеть мою мамочку?

Стэн, должно быть, услышал, потому что рявкнул:

— Лучше бы им этого не делать, если они соображают, что к чему. — Оглянувшись на Эла, он мотнул головой в сторону заднего сиденья: — Приведи их в чувство.

Развернувшись, Эл вцепился в рубашку Арти, который сидел ближе:

— Вы и пальцем ее не тронете, Арти!

Арти отбросил его руку:

— Да? А что, по-твоему, мы должны делать? Хранить ее для тебя? Чушь собачья!

Иногда Арти вел себя как настоящий придурок.

— Вы сохраняете ее не для меня, — ответил Эл, — а для Грегора. Помнишь такого, Арти?

Арти сразу малость поостыл. Грегор был шишкой у кровососов и отвечал за все побережье Джерси. Подлый сукин сын! Но переходить ему дорогу не стоило. Эл решил, что Арти, скорее всего, вспомнил улыбку Грегора — она казалась нарисованной, и при всех острюших клыках кровосос умудрялся выглядеть одновременно счастливым и очень голодным. Грегор был высоким, широкоплечим, темноволосым и бледным. Все вампиры были бледными. Но не от этого у Эла мороз пробегал по коже всякий раз, когда он оказывался рядом с одним из них. Это было что-то другое: что-то, чего ты не мог увидеть или унюхать, что-то, что ты чувствовал.