Чай с тишиной (СИ) - Камардина Мария

Бросить бы, проснуться, вернуться домой — но свой-чужой голос срывается от крика, свои-чужие слезы жгут глаза, свое-чужое одиночество так велико, что хочется прильнуть к нему, наполнить голодную пустоту внутри, обнять, утешить…

…Страшен шторм в ночном море. Черные тучи закрыли луну и звезды, ураганный ветер перемешивает небо с морем, штормовые волны ревут, бросаются, хищные, на берег в поисках жертвы, хлещут наотмашь по щекам солеными ладонями, разбивают о скалы корабли — сколько их, мертвых, заржавленных, лежит на дне! Гром грохочет почти без перерыва, ветвистые молнии вспыхивают, ослепляют, оставляя багровые отпечатки под веками. И собственных слез не почувствовать, и собственного голоса не слышно, и ладони скользят по обломкам скал, и рыбацкие сети впились в кожу просоленными веревками, вгрызлись острыми крючками — не выбраться, не уплыть, не дождаться помощи…

Темно.

Больно.

Страшно.

Настолько страшно, что забываешь, как дышать, как плавать, как думать. Но даже в самый страшный шторм нельзя забывать о том, кто ты есть. И когда буря ненадолго стихает, чтобы в следующий миг обрушиться с новой силой и яростью, голос внутри тихо шепчет:

«Русалки не тонут».

Голос шепчет, уговаривает, успокаивает. Даже русалку страшит бушующее море, но если соленой воды в венах столько же, сколько горячей крови, стоит ли бояться родной стихии? Если сердце слышит луну и бьется в такт прибою, стоит ли прятаться от своей сути? Если ты звала и помощь явилась, стоит ли отказываться?

Закрыть глаза. Перестать бороться. Лечь на дно среди обломков мачт, ржавых цепей и обрывков парусины. Пусть буря бушует на поверхности, пусть воет ветер и волны взвиваются к небу воронками смерчей — не открывай глаз, не поднимай рук, не впускай в себя шторм. Ищи тишину внутри, зови ее, слушай, дыши в такт. И когда тишина наполнит тебя, наполни ее в ответ — песней.

Русалочья песня поднимает волны и усмиряет шторма, наполняет человеческие сердца тоской о доме, заставляет их биться сильнее в ожидании любви и чуда. Половина соленой воды в твоих венах, половина — горячей алой крови, морской жемчуг в твоих волосах, лунные камни на твоих запястьях, штормовое море отражается в твоих глазах даже в полный штиль. Морю ли не слышать твою песню? Морю ли не исполнять твоих желаний?

Ржавые крючки осыпаются на дно, стоит лишь шевельнуть хвостом — только несколько чешуек упадут следом. Старые сети расползаются под пальцами — слишком ветхие, чтобы удержать добычу. Морская вода смывает слезы, исцеляет сердце, заживляет раны — плыви, свободна, свободна! Оттолкнуться от песка, рвануть вверх, оставить позади древние обломки…

…А на поверхности — штиль, и полная луна озаряет спокойным светом бескрайнюю водную гладь. И воздух чистый-чистый, и звезд над головой столько, что не сосчитать, и сердце бьется легко и радостно, и лунные лучи скользят по нежной коже, мерцают на перламутровых чешуйках, искрятся в темных волосах, отражаются в глазах крохотные луны. Твоя ли песня успокоила море — кто знает?..

Если сердце просит — спой ещё.

Русалочья песня летит над морем, взмывает к луне, опускается до самого дна. Песня звенит радостью, благодарностью, нежностью. Песня пронзает небо, улетает к звездам, эхом отзывается в чужих снах, наполняя их светом и теплом.

И где-то в другом мире Взрослая Ведьма просыпается с русалочьей песней в сердце, с привкусом соленой воды на губах, с ниткой жемчуга на запястье — и улыбается.

Чтобы пережить шторм, не обязательно быть русалкой.

Иногда достаточно найти тишину внутри себя.

Иногда Взрослой Ведьме снятся кошмары.

…Когда прошлое дотягивается издалека и окрашивает сны в черный. Когда Маленькая Ведьма просыпается с криком и прячет в подушку мокрое от слез лицо. Когда каждая тень будто бы тянется к кровати когтистыми лапами и чудится, что вот-вот провалишься сквозь кровать, сквозь пол, сквозь все этажи куда-то в неживую, ледяную черноту…

Будь ты хоть трижды Взрослая Ведьма, не на каждый ночной кошмар хватит магии и собственного света. Но есть тот, кто придет на помощь всегда.

Мягкие лапы ступают по полу неслышно, но бесплотные страхи разлетаются в панике, едва почуяв приближение хищника. Оливковые глаза в темноте отражают крупицы света, отливают изумрудом — не каждый ночной кошмар выдержит этот взгляд! Недовольное мяуканье оповещает посторонних — территория занята, подите вон, если не хотите отведать острых когтей!

— Кис-кис, — негромко зовет Ведьма. — Иди ко мне, а?

Кот легким прыжком взлетает на постель, и в в басовитом мурлыканьи слышится укоризна — могла бы раньше позвать, не видишь, ребенку страшно! А Маленькая Ведьма запускает пальцы в густую шерсть, прижимается щекой к мягкому боку, прижимает к себе теплое, уютное, по-настоящему живое существо…

И видит другие сны.

В них огромная луна ярко освещает ночной город, отражается в окнах, рассыпается бликами по пустым улицам, серебрит кошачью шерсть. Люди спят, и кошки торопятся выбраться из душных квартир и теплых подвалов. Сотни и тысячи лап неслышно крадутся по ступеням, взбираются по стволам деревьев, перепрыгивают с крыши на крышу. Сотни и тысячи глаз устремляются к небу, вспыхивают зеленью, довольно жмурятся в предвкушении. Сотни и тысячи кошек приветствуют друг друга, нетерпеливо мурлычут, а то и мяучат от переполняющего сердце ожидания чуда.

И когда последняя кошка в городе выбирается на крышу и устремляет золотистые глаза к луне, чудо приходит.

Крылья раскрываются у всех разом. Сперва тонкие, серебристые, словно бы сотканные из лунных лучей, и все кошки, котята и даже матерые дворовые кошаки вдруг становятся похожими на нежных бабочек. Искрятся волшебные крылья, переливается шерсть в магическом сиянии, в кошачьих глазах отражаются мириады огней — будто бы полная звезд Вселенная заключена в пушистом теле.

Магия луны набирает силу, и вот уже крылья окрашиваются в привычные цвета, обрастают жесткими перьями и нежным пухом. Рыжие, серые, черно-белые, полосатые — с каждым мгновением они все крепче и сильней, все громче взволнованное мяуканье, все ярче лунный свет над спящим городом…

А потом самый смелый кот, рыже-белый, с теплыми оливковыми глазами, первым вспрыгивает на трубу, распахивает полосатые крылья и взмывает вверх, к огромной, доброй, теплой луне, невыразимо сладко пахнущей молоком и — самую чуточку — медом. И следом за ним срывается с крыш кошачья стая, и воздух вздрагивает от взмахов сотен и тысяч крыльев, и лунные мышки, сестры солнечных зайчиков, носятся вокруг, зарываются в шерсть, мерцают на кончиках усов.

И кому какое дело, что вместе с кошками взмывает к небу маленькая девочка в смешной розовой пижамке?..

Всю ночь Маленькая Ведьма будет гулять с кошками над спящим городом, порхать над темными парками, любоваться с высоты пунктиром уличных фонарей. Всю ночь крылатые кошки будут приносить ей крошечных лунных мышек с длинными голубыми хвостиками, чтобы те бегали по детским ладошкам, смешно щекоча кожу лапками, оставляли на пальцах серебристую лунную пыльцу и зарывались в волосы любопытными носами, растрепывая косички. Всю ночь озорные котята будут прыгать за бантиком на веревочке и, заигравшись, хватать Маленькую Ведьму за босые ноги — только понарошку, совсем без когтей! И, уж конечно, каждую кошку можно будет обнимать и гладить — столько, сколько захочется.

Всю ночь в небе над городом будет светить добрая молочно-медовая луна, заглядывая в окна, наполняя теплым золотом сны кошек и их хозяев, заливая улицы теплым волшебством…

А утром все вернутся домой.

— А ты правда умеешь летать? — спросит Взрослая Ведьма утром сонного кота.

Зверь лениво махнет хвостом — так я тебе все и рассказал! — и не спеша, с чувством выполненного долга отправится к миске. Полеты полетами и магия магией, а завтрак по расписанию, извольте накормить голодного котика! И по спинке погладьте, и на ручки возьмите, и за ушком почешите, и вообще, любите и заботьтесь…