Ольга Чигиринская - Оборотень

Он сбросил трусы и шагнул под душ. Вода не приносила облегчения, но смывала засохший адреналиновый пот с его специфическим запахом. Ярослав прополоскал рот, потом напился прямо из-под душа, запрокинув голову. Не лучшая идея, но зубной щетки-то нет…

Его снова повело в сторону, пришлось отключить воду и сесть на пол душевой кабины.

Тело начало сводить судорогой.

— Ну, нет, — проговорил он, но тело почему-то не пожелало слушаться.

Инга услышала плач, едва вошла в офис. Тихий, отчаянный, монотонный. Плач человека, давно уже отчаявшегося получить утешение.

— Ольга? — плач доносился из туалета. Инга открыла дверь, включила свет и увидела Ольгу парящей над умывальником в позе эмбриона, всю в слезах.

Говорить «доброе утро» глупо. Спрашивать «что случилось» — ещё глупее. Её сын вчера был страшно избит. По большому счету, из-за неё, Инги. Да, он по каким-то своим причинам дважды избил подданных Сильвестра — но именно Инга попросила помощи против ведьмы, и именно благодаря ведьме вампиры сумели Ярослава выследить. Инга чувствовала и свою долю вины. Немалую долю.

Однако был и ещё один нюанс. Ольга испытывала, несомненно, сильное и искренне горе — но именно она выбрала место и время, чтобы это горе выразить. Ей хотелось, чтоб её плач услышали. Это не позирование и не театральщина — это потребность в утешении, о котором человек не может попросить напрямую в силу искаженных представлений о гордости.

— Ольга, как себя чувствует Ярослав?

— Ну а как он может себя чувствовать? — Ольга вытерла нос рукой. — Херово. Стонал всю ночь, температура поднялась…

— Я ещё вчера говорила, что ему нужно к врачу…

— А он ещё вчера сказал, что не пойдёт. И не пойдёт же. Да что я вам рассказываю, сами же знаете, каково на приём-то попасть без страховки, без прописки… Разве что принесут. Есть у него знакомый врач один, так он это… ветеринар.

— Ветеринар? — ужаснулась Инга.

— Зато раны шьет и рентген делает, — призрак дёрнул плечом. — И мозги не парит. И даже в долг может. Так это ж надо в соседнюю область ехать, а ему машину исфигачили упыри эти!

Инга вспомнила, как позавчера они убегали из «вампирского» двора. Эти два дня были слишком наполнены интенсивными переживаниями, и до неё дошло только сейчас: это самый обыкновенный двор и живут в нём самые обыкновенные люди. Возможно, не лучшие люди города, с учетом того, что вчера попытке вампиров схватить Ярослава никто из аборигенов не помешал, но ведь какие-то люди там жили: дядька в трениках курил на балконе, тетка развешивала белье, у соседнего подъезда сидели неизменные бабушки… И вот эти люди делят с вампирами дом, и это их, по всей видимости, нимало не пугает…

И они, наверное, спокойно смотрели на то, как уродуют машину Ярослава…

— Не могу больше, — прорыдала Ольга, размазывая по лицу призрачную косметику. — Умереть хочу.

Инга деликатно промолчала. Ольга поняла её правильно.

— В смысле, упокоиться, — сказала она. Посмотрела на Ингу в упор и сказала:

— Помоги, а?

— Э-э… каким образом? То есть… Я бы хотела вам помочь, но не этим способом. Жизнь, даже такая…

— Да не жизнь это! — Ольга вскинулась во весь рост и одной ногой исчезла в унитазе. — И не смерть! А черт знает, что такое! И теперь ещё из-за договора этого Ярик по рукам-ногам связан.

«А договор заключить уговорила его я… Да-а-а…»

— Ольга, поверьте, даже если бы я хотела вашего упокоения — в мире, э-э-э, мистики я новичок и понятия не имею, что тут нужно сделать.

«Только не требуй от меня родить тебе внуков, я умоляю!»

Ольга вытерла слёзы, и тон её стал совершенно деловым.

— Простить я должна этого упыря. А ты мне поможешь.

— Знаешь, на кого ты похож? — спросила Валя.

— На Клинта Иствуда, — без колебаний ответил Ярослав. Он с четырнадцати лет отвечал на этот вопрос именно так.

— После того, как его отпинали в «Пригоршне долларов»?

— Или в «Грязном Гарри». Тебе где больше нравится?

— В «Грязном Гарри» он мне нравится больше, но в «Пригоршне долларов» его сильнее отделали и так ты действительно на него похож. Потому что без синяков ты на него совсем не похож, — безжалостно сказала Валя. Потом несколько смягчилась: — Ну, разве что… со спины.

Поскольку все время разговора она втирала Ярославу в спину обезболивающий гель, спорить было трудно. Впрочем, Валентина смилостивилась и подсластила пилюлю.

— У тебя спина даже лучше.

— Ему сейчас восемьдесят лет. Конечно, у меня лучше.

— Я имею в виду — лучше, чем у него тогда. Проработана.

— Он просто не занимался водопроводными трубами.

И не гонялся за вампирами…

— От этого подкачивается спина?

— Нет, просто если ты большую часть дня проводишь согнувшись или на корточках, у тебя два варианта: или подкачивать спину, или лечиться от остеохондроза.

— Иствуд явно не подкачивал спину.

— Где ты видела его спину? Его ни разу не раздевали в «Долларовой трилогии».

— В «Бледном всаднике».

— Там ему уже за пятьдесят.

— Почему ты его все время защищаешь?

— Не знаю. Кумир детства. Видеосалоны восьмидесятых, зажатый в потной ладошке замызганный рубль, Володарский с прищепкой на носу. Ностальгия. Дай мне мазь, я грудью сам займусь.

— Не доверяешь мне?

— Эрогенная зона.

— Предпочитаешь сам заниматься своими эрогенными зонами?

— А что, ты хочешь заняться?

Валя заглянула ему в глаза и улыбнулась. Протянула тюбик, но когда он взял — придержала.

— Не знаю, не знаю. Ты только что фактически сказал, что на десять лет меня старше…

— Как минимум. И это ещё не главный мой недостаток.

— А сам-то ты хочешь, чтобы я занялась… твоими эрогенными зонами?

Ярослав крякнул. Ответ «да» был бы вполне честным ответом, но… за «да» тянулся целый обоз этих самых «но». И тот факт, что при попытке кашлянуть он мог потерять сознание, тащился в этом обозе самым последним. Ребра что, ребра срастаются, это лишь вопрос времени…

— Э-э-э… — он высвободил тюбик и начал осторожно втирать прохладный гель в ноющие мышцы. — Начнем с того, что я совершенно не в теме.

— Ваниль?

— Э-э… Да. Ванильней меня только тот концентрат, что в пакетиках продают.

— Ужас. А ты тему пробовал хоть раз?

— А вот это всё как, не считается?

Глаза Вали сделались больше, хотя, казалось бы, куда уж.

— Что ты! Конечно, нет. Тебя избили, очень по-свински и грубо. И, судя по шрамам, не в первый раз, да? Вот это вот что, об тебя сигареты гасили?

— Нет, это прививка от оспы. Вот я аж какой старый, представляешь? Мне ещё оспу прививали.