КниГАзета . - Приемные родители

Нью-Йорк!

Манхеттен!

Рокфеллер-центр! Ждите меня! Я уже иду к вам!

— Алёша! Лёшенька!

Зинаида Андреевна звала его с неподдельной тревогой в голосе и осматривалась, зачем-то прикладывая ладонь к бровям, ну, так ещё капитаны на мостике корабля в горизонт вглядываются.

— Я тут! — выполз он из-под еловой лапы, поникшей на землю.

— Ой! Ты что здесь делаешь? Тебе сюда разве можно ходить одному?!

Странные они, эти взрослые. Только что искала-кричала, а когда нашёлся — сразу руки в боки и ругать…

— Я… э-э…

Алёшка спрятал за спиной свёрнутые в трубочку рисунки и цыплёнка.

Сказать "я тут зарывал секретики, а сейчас откопал, потому что их могут уничтожить"? Зинаида Андреевна хоть и молодая, вон, из старшей группы её даже просто Зинаидой зовут, но ведь взрослая же. Не поймёт.

— Ну-ка, что это ты там прячешь… ой.

Алёшка всё же решил, что лучше не сопротивляться и без боя отдал свои сокровища воспитательнице.

Она сразу перестала сердиться и в её мягких серых глазах засветилась такая ласковая улыбка:

— Кажется, я помню этого петушка. Это же тот, которого мы вместе делали?

Алёша молча кивнул.

— А это… — Зинаида Андреевна раскрутила слегка помявшиеся листики, и её голос странно изменился:

— Это твоя мама, да?

Он снова кивнул молча. Чувствовал, если заговорит — непременно расплачется. Нет, он на самом деле не плакса, просто так переживал за эти портреты… и совершенно не удивился, что воспитательница сразу угадала. Он же хорошо рисует, и маму сделал похожей на себя. Такой же синеглазой и светловолосой.

— Красивая, — вздохнула Зинаида Андреевна. — Я помню, как ты её рисовал. Но что ты делал с этими рисунками здесь?

Послушав тишину, воспитательница растрепала волосы Алёшки на макушке:

— Прятал, да?

— Угу.

— Решил перепрятать?

— Угу.

— Ну, хорошо. Только сейчас тебя Аяз Вахитович к себе в кабинет вызывает. Давай договоримся так. Ты отдашь свои рисунки и цыплёнка мне, я тебя провожу к директору, а потом верну их тебе. Договорились?

— Угу.

Вот будь на месте Зинаиды Андреевны другая, хотя бы даже нянечка тётя Тома, тоже молодая и ласковая, Алёшка б ни за что не согласился. Но от этой воспитательницы шло такое тепло… наверное, такой будет мама.

До самого кабинета директора Алёша думал: зачем его зовут туда? Обычно к Аязу Вахитовичу водили старших, пойманных с сигаретами, а ещё тех, кто не слушался и очень баловался, но ведь он же ничего такого не делал.

Самого директора Алёшка не боялся.

Но…

Он даже споткнулся.

К директору вызывали только за очень серьёзные провинности или по очень серьёзным поводам! Значит…

Алёшка хотел выгнать эту мысль из головы и не мог, она радостно прыгала внутри и растягивала губы в улыбку: значит, значит, значит к нему приехала мама! Ну зачем ещё будут вызывать никому не нужного пятилетнего мальчика к директору детдома?

Аяз Вахитович, и правда, был не один. Рядом с ним в кресле сидела невероятно красивая светловолосая женщина…

Улыбка на Алёшкином лице погасла.

Нет, его мама не могла быть такой. Какой такой? Ну, холодной. Слишком… слишком ненастоящей, что ли.

— Вот, это и есть Алексей Иванов, пять лет, вы только что видели его… документы.

Женщина кивнула, плавно поднялась из глубин кресла, взяла мальчика за подбородок прохладными пальцами, заглянула в глаза. Алёшка подумал, что недавно видел по телевизору в точности такой взгляд.

У кобры…

Вика с тоской стояла перед зеркалом в комнате. Большое, во весь рост, в тяжёлой резной раме, как оно понравилось ей в самом начале и какую тоску наводило теперь! Она уже успела убедиться, что всё-таки отражается в нём без биомуляжа — но вот только видеть её в эти минуты никто не может.

Ну, кроме неё самой, конечно.

— Замечательно выглядите, Виктория Алексеевна!

И кроме Светлого.

Вика выдавила кислую улыбку:

— Спасибо, очень приятно… но это ведь ненадолго, правда?

Удержаться от грустного ехидства не удалось. Светлый пожал плечами.

Сегодня он "оделся" в белый фрак, и Вика не могла не замечтаться, глядя на этакую красоту. Да на ярмарке женихов из-за такого экспоната устроили бы бои без правил (а особо одарённые девицы под шумок организовали бы похищение, возможно, с перестрелками и пытками конкуренток)! Но — что мечтать? О чём мечтать? Какая ещё "ярмарка женихов"? Надо думать о том, как поскорее набрать достаточное количество добрых дел, чтобы белые шарики перевесили чёрные.

— Правильно, — негромко и одобрительно сказал Светлый в ответ на её мысли.

Вика поёжилась. После смерти она успела уже ко многому привыкнуть. И к тому, что смерть — ещё не конец жизни, и что в жизни после смерти есть некоторые плюсы… которые ни ей, ни её невольным товарищам недоступны.

Пока.

Но к тому, что Светлый видит её, актрису, и не из совсем уж бесталанных — насквозь, привыкнуть не могла.

Он же между тем вернулся в каминный зал, и сама Вика тоже пошла за ним.

— Здравствуйте, уважаемые грешники. Если позволите, я начну…

Светлый подождал и продолжил, не услышав возражений.

Тоже мог бы, в конце концов, привыкнуть, что ему ни разу никто не возразил!

— Есть такой город — Ухтомск.

Возражать-то Светлому не возражали, но вот комментировали периодически все:

— Ух-ты! Мы-сы-к! — заржал Серёга, почти сразу же поперхнувшись смехом под тремя осуждающими взглядами. — А я чо, ну чуть что, так сразу я… — забухтел он, признавая вину.

— Это не в честь учёного назвали? — попыталась сгладить неловкое молчание Вика.

— Нет, просто некоторые утверждают, что именно на этом месте стояло родовое поместье князей Ухтомских, из рода которых происходил учёный, — с готовностью пояснил Светлый. — Хотя на самом деле это поместье находилось в сельце Вослома Арефинской волости Рыбинского уезда Ярославской губернии… кхм. Извините, это не столь важно. Так вот. На самом деле Ухтомск не город, а всего лишь посёлок городского типа, но именно там расположено краевое государственное бюджетное образовательное учреждение для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей "Ухтомский детский дом"…

— Блин, если доброе дело состоит в том, чтоб запомнить с первого раза это название, то я его уже провалил! — Сергей оказался первым, кто сумел облечь изумление в слова.

Вика предпочла промолчать.

Артур недовольно фыркнул:

— Ну, детдом, и что?

— В детдоме, — невозмутимо продолжал Светлый, — в данный момент находится один пятилетний мальчик. Алёша Иванов.