Рожденная заново (СИ) - Антонова Екатерина

— Поработай-ка, — сказал он, словно похотливый боров, — а потом дай мне...

Внезапно высокая, скрюченная фигура нависла над поляной. Поднялся сильный ветер, мужчины начали озираться и снова подняли оружие. От силы ветра вся окружающая растительность пригнулась к земле. Я посмотрела вверх и увидела, что существо, похожее на громадное дерево, медленно движется к толстяку, схватившему малышку. Мужчины раз за разом выпускали в него всю обойму, но тщетно. Пули буквально растворялись в густой тени, из которой было соткано существо. Когда дерево приблизилось к толстяку, все еще державшему ребенка, оно одним ударом ветвистой лапы отшвырнуло его на другой конец поляны. Там на него набросились два существа поменьше, быстро и яростно разрывая на части. Стая ворон, ютившаяся на ветке над девочкой, словно по команде перелетела дальше, увлекаемая воплями умирающего насильника. Падальщики уже предвкушали славный пир.

Остальные двое приготовились обороняться, но юркая длинная тень отбросила их назад гибким хвостом, словно длинной плетью. Оба мужчины повалились на спину. Большое дерево медленно приближалось, седовласый главарь с трудом поднялся на ноги и посмотрел на монстра. В глазах читался неподдельный первобытный ужас. Дерево медленно, шипя и извиваясь, наклонилось ниже, вглядываясь пустыми глазницами в перекошенное лицо. Это было последнее, что он увидел; толстая рука-ветка накрыла крупное тело, оставляя от человека кучу из мяса и костей. Третьего насильника и след простыл. Существа, жуткие и непонятные, приблизились к ребенку. Дерево протянуло ей лапу, малышка взялась за нее и с трудом поднялась на ноги. Длинная хвостатая тень устроилась на маленьких плечах, слегка поглаживая исцарапанное лицо. Третья тень, самая маленькая и напоминающая меховой шар, сидела на голове, кутаясь в растрепанных светлых волосах. Девочка обернулась ко мне и улыбнулась. Теперь она меня видит?

Вдруг они исчезли, и я осталась одна на поляне. Взглянув на останки седого главаря, отшатнулась. От него будто бы отделился темный сгусток энергии, взмывая ввысь и теряясь среди деревьев. Тем временем вороны уже уплетали труп толстяка. Поляна стала стремительно сжиматься, тьма на моих глазах поглощала лунный свет. Что-то мелькнуло совсем рядом, затем вверху будто бы пролетела птица с массивными широкими крыльями. Но вокруг не было ничего, только гнетущая пустота. Что-то скользкое коснулось ноги и скрылось во тьме. Где я? Мне страшно, почему тут так темно?

Вокруг плясали жуткие образы, хватая то за руку, то за ногу, проникая в самую душу, пытаясь поглотить мысли и воспоминания. Чувствовала, как они копались в голове то по одному, то набрасываясь всем скопом. Их холодные неприятные касания пугали, вызывали дрожь. Алчущих теней становилось все больше. Неужели это конец? Но внезапно появилось что-то большое, напоминающее огромное черное облако. Оно окутало меня с ног до головы, закрывая от голодных теней. Они бились, пытаясь прорваться сквозь существо, издавая при этом страшные могильные звуки. Все пространство вокруг пронзал жуткий алчный вой, но облако не позволяло им коснуться меня.

«Вернись ко мне».

Я знаю этот голос! Но откуда? Морок стал рассеиваться, меня словно закружило в воздушном вихре, а затем все пропало. Я лежала, спиной прислонившись к старому дубу, рядом аккуратно примостился небольшой пушистый кролик, а чуть поодаль стоял Велес. В его глазах читалось одобрение.

— Ты вернулась, ведьма, — сказал он, — обычно из сна Мары никто не возвращается. Особенно сейчас, когда она спит. Тени Чернобога отныне населяют серую Навь, поглотив без остатка. Без хозяина они скитаются и порабощают все души, которые им встречаются.

Лес выглядел таким мирным, спокойным и полным жизни, что с трудом могла поверить, что еще секунду назад была в месте, полном отчаяния и боли. После возвращения я вспомнила все: взрыв, страшную боль в ногах и животе и чей-то властный голос, который знала и к которому должна вернуться.

— Велес, — почтительно начала я, — мне нужно вернуться. Я должна быть в другом месте.

— Иди, девица, — сказал старец, — возвращайся к нему, но будь осторожна. Страшное зло охотится на тебя, потому что страшно боится, и оно готово на все ради победы. С умом выбирай себе друзей, доверяй лишь тем, на кого сердце укажет. Развивай силу, тогда получишь метку и вернется твой бог, коли позовешь.

— Но кто он? — я задала этот вопрос в надежде, что старец знает хоть что-то.

— Всему свое время, ведьма, — снисходительно сказал Велес.

Значит, он всё знает. Ну конечно! Глупо было думать, что он не в курсе. Собираясь задать еще один вопрос, я заметила, что прекрасный лес пропадает. Теперь он больше напоминал написанный акварелью рисунок, а мудрый старец испарился, будто его и не было. Закрыв глаза, больше не смогла их открыть. Холод полз по телу, цепляясь ледяными пальцами, стремительно распространяясь, проникая под кожу. Боль в ногах и животе вернулась с новой силой, я не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой, как бы отчаянно не пыталась. Кто-то мягко держал меня за руку и его касание было теплым, живым и таким необходимым. Я не одна! Но боль нарастала, хотелось кричать, но губы лишь дрожали. В голове крутилась лишь одна мысль: я вернулась, и я жива!

Муратов редко видел сны. Несмотря на ужасы, с которыми приходилось сталкиваться в процессе работы, его психика научилась отключаться и не принимать все близко к сердцу. Но в эту ночь они вернулись: больные, тревожные сновидения. Ему снилась Катя, словно он бежит за ней по вязкой сельской дороге. Вокруг шумели деревья, избушки смотрели пустыми глазницами окон, а небо затянули темно-серые тучи. На девушке было светлое длинное платье. Муратов с трудом узнавал ее: длинные, практически достающие до ягодиц белые волосы грубо трепал ветер, походка была гордой и свободной.

Она спокойно шла вперед, а он бежал следом, не в силах догнать и прикоснуться.

«Они заберут ее».

Эта фраза клеймом впечатывалась в сознание. Он тянул руки, но не мог достать до девушки. Кричал, звал, но она не оборачивалась. Впереди стояла разрушенная деревенская церквушка, к ней и приближалась Катя. Она аккуратно открыла скрипящую ржавую калитку, затем потопала босыми ногами по мощеной дорожке. Муратов запыхался, сердце бешено колотилось, едва не выскакивая из груди. Руками он грубо схватился за калитку, но она не поддавалась. Девушка тем временем поднималась по скрипучей лестнице на почти полностью прогнившее крыльцо, затем рукой приоткрыла дверь.

- Катя, стой! – кричал Алексей, не в силах сдвинуть с места чертову ржавую железяку, - остановись!

Когда удалось кое-как отодвинуть калитку, он протиснулся в получившуюся щель и рванул к церкви. Аккуратный камень, по которому только что прошла Катя, превращался в вязкую субстанцию, напоминающую жидкий цемент. Ноги мужчины тонули в ней, не позволяя даже немного приблизиться к зданию.

Громко жужжа, смартфон Алексея полз по прикроватной тумбочке, стремительно приближаясь к краю. Бум! Громкий звук падающего на ламинат телефона разбудил следователя. В окно вовсю пробивалось солнце, часы показывали одиннадцать утра. Что это было? Муратов с трудом поднялся с кровати и протер глаза. Он и раньше видел подобные кошмары: вязкие, серые и до безумия реальные. С самого детства после смерти отца не мог избавиться от навязчивых сновидений, не помогали на таблетки, ни разговоры с психологом. Каждый раз, когда голова касалась подушки, он видел тощее, похожее на скелет лицо человека, когда-то родного и близкого.

Взяв с пола телефон, следователь увидел пять пропущенных вызовов от напарника.

- Вот дотошный, - пробурчал Алексей, заглядывая в холодильник.

Но там было пусто. Муратов вспомнил, как Катя ругала его за привычку постоянно перекусывать. В холостяцком холодильнике редко появлялась нормальная еда. Иногда она сама что-то привозила, иногда они закупали продукты вместе. Все жилище было пропитано ее энергетикой. В какой момент он стал обесценивать все то, что девушка давала ему? Сев на стул, Алексей закрыл лицо руками, не в силах справиться с нахлынувшей тоской. Да, он страшно скучал по Кате, хотел коснуться и обнять. Этот сон тому прямое доказательство. Он должен помириться с ней, никогда больше не отпускать от себя. Может быть, пора уже жениться?